Тайна Дома трех вязов

Возможно, произошло недоразумение… Должно же быть какое-то объяснение. Бегу по дому, выкрикивая его имя:

– Александр! Александр! Александр!

В гостиной, куда я вхожу запыхавшись, ни души. На журнальном столике – пустая бутылка, на ковре – мой опрокинутый бокал. Свой напиток Александр едва пригубил. Я подбегаю к окну и широко раздвигаю шторы. «Пежо», еще вчера припаркованный в конце подъездной дорожки, тоже исчез. Никакого недоразумения. Александр ушел и не вернется.

В ярости я поднимаю с пола бокал и швыряю его через всю комнату. Ударившись о каминный экран, он разлетается на тысячу осколков. Я падаю на диван и обхватываю голову руками.

– Что я наделал, боже мой! Что я наделал?

Я долго сижу неподвижно, а потом отправляюсь бродить по дому как неприкаянная душа. На столе, за которым я обычно пишу, мой портативный «Адлер» стоит чуть криво. Я удивленно подхожу к нему.

Лист бумаги, который я заправил в машинку, почти полностью торчит сверху. На листе темнеют строки, и, хоть память меня в последнее время и подводит, я знаю, что напечатал их не я.

Вырываю лист из машинки. В самом низу сразу же замечаю две буквы: «A. M.». Странно, что Александр не подписался полным именем. Чьи же это инициалы?

Но, еще не начав читать, я понимаю, что на этот раз игра окончена – и я проиграл подчистую.

Дорогой месье Арто,

Вы так крепко спали, что я решил вас не будить.

Спасибо за неделю, которую мы провели вместе, – это было очень поучительно. И спасибо, что поделились со мной своими маленькими секретами.

Уверен, что общественность – и, кстати, полиция тоже – будет в восторге, увидев альтернативную версию «Дома трех вязов», за чтением которой я провел ночь, а также оригинал рукописи «Обещания рая», по которому даже начинающий графолог без труда установит, что почерк не ваш. В Интернете все происходит быстро. Быть может, не успеете вы протрезветь, как ваша исповедь уже будет опубликована, готовая удовлетворить ненасытное любопытство читателей. Вполне очевидно, месье Арто, что преступление не окупается.

Слава приходит и уходит. У каждого величия есть свое падение, а у каждого падения – свое величие. Я надеюсь, что вы оцените ваше таким, какое оно есть. Вчера вечером вы спросили, можно ли простить даже самые отвратительные преступления. Я готов вам ответить. Да, простить можно, но забыть нельзя.

С уважением,

A. M.

PS: Благодарю вас за любезность: я выбрал две бутылки вина, как вы и предложили, исключительные помероль и сотерн, самые дорогие из вашей коллекции, если верить сайтам, с которыми я консультировался. Уверен, вы одобрили бы мой выбор. Когда буду пить эти вина, я вспомню о вас.

Эпилог

Восемь месяцев спустя

Марианна Бельво быстро взяла у водителя сдачу и вышла из такси. Стемнело. Возле «Издательства де Креси» стояли приглашенные, беседовали и курили, держа в руках бокалы с вином.

Майор предъявила приглашение и вошла в здание на бульваре Монпарнас. Внутри было полно народу. Под стеклянной крышей царила суматоха. Гости оделись нарядно. Оглядев свои обычные джинсы и кожаную куртку, Марианна пожалела, что не уделила больше внимания туалету. В свое оправдание она могла бы сказать, что не привыкла к такого рода «презентациям», как их называли предприниматели.

Марианна пробилась сквозь толпу и заметила у буфета Жюльена, который наслаждался закусками. Только добравшись до свободного места, она заметила рядом Антуана де Монталабера.

– Как дела, мальчики?

– Привет! Я решил, что ты передумала и не приедешь…

Памар наклонился, чтобы поцеловать ее в губы – знак близости, который ей все еще было трудно демонстрировать на публике. Решительный шаг они сделали в новогоднюю ночь. Окончательно выбросив из головы мысли о «Доме трех вязов» и об Арто, Марианна решила расслабиться и дать шанс Жюльену и себе. Теперь они были «вместе» – именно таким расплывчатым выражением она описывала их отношения, – но жили каждый в своей квартире и не торопили события. Скорее друзья, которые делят постель, не совсем пара… В сущности, это ее вполне устраивало.

Памар протянул ей бокал шампанского и воспользовался случаем, чтобы взять два канапе с лососем.

– Полегче с закусками! – сказала она. – Ты на диете, не забыл?

– Я не обедал. Умираю с голоду!

Антуан де Монталабер с умиротворенным видом явно забавлялся, слушая их пикировку. В его глазах больше не было той бесконечной печали, которая поразила Марианну на первой встрече.

– Как ты? – спросила она юношу. – Ведь все здесь сегодня только благодаря тебе.

– Шутите! Без вас ничего бы не получилось. Работала целая команда.

– Ну да! – проворчал Памар. – Команда, в которую меня не приняли…

– Ты бы ни за что не позволил нам это сделать, – возразила Марианна.

– Конечно… Вы просто чокнутые.

На другом конце буфетной стойки майор заметила Эжена Гийомена, правую руку графа, который отсалютовал ей бокалом. Она также подняла бокал и улыбнулась ему. Эжен тоже выглядел безмятежно; в нем ничего не осталось от того озабоченного молодого человека, с которым она заговорила на ступеньках «Дома трех вязов».

У подножия лестницы, ведущей в бельэтаж, висел большой портрет Фабьена Лертилуа. Рядом с портретом, на покрытом белой скатертью столе, лежало около сотни свежеотпечатанных экземпляров готовящегося к выпуску романа.

Ариана де Креси, одетая в элегантное бежевое платье, поднялась на несколько ступенек и постучала ложечкой о бокал, привлекая внимание. Собравшиеся повернулись в ее сторону, разговоры стихли.

– Дорогие друзья, я хотела бы поблагодарить вас за то, что откликнулись на мое приглашение. Двадцать лет назад я получила по почте рукопись под названием «Обещание рая». Все, кто прочитал ее в нашем издательстве, сразу же поняли, что у нас в руках великое произведение, которое войдет в историю французской литературы. В то время мы не смогли получить права на издание этой книги, не выдержали конкурентной борьбы. Но огромное разочарование, которое преследовало меня долгие годы, недавно сменилось огромным облегчением – если сегодня вы с нами, то знаете, что человек, который прислал нам этот текст – и чье имя я предпочитаю не упоминать, – был всего лишь самозванцем, существом вне закона и веры, готовым на все ради славы.

Глава издательства перевела взгляд на гигантскую фотографию и взяла с вершины стопки книгу. В зале воцарилась тишина.

– На самом деле этот роман был написан молодым студентом-литератором по имени Фабьен Лертилуа, – взволнованно продолжила она. – К огромному сожалению, он скончался при ужасных обстоятельствах в возрасте девятнадцати лет. Сегодня вечером мы исправим допущенную несправедливость. Для меня большая честь представить новое издание «Обещания рая», которое появится в книжных магазинах уже завтра. Текст основан на оригинальной рукописи, а книга содержит копии из тетради Фабьена. Конечно, это издание никогда не увидело бы свет без поддержки и согласия родителей Фабьена, которые любезно согласились присоединиться сегодня к нам и решили пожертвовать будущие гонорары на благотворительность.

Ариана указала на пару лет шестидесяти в первом ряду. Не сдерживая слез, они с достоинством смотрели на портрет сына, гордясь посмертной славой, которую он наконец обрел. Гости долго им аплодировали.

– Я также не могу не поблагодарить еще одного человека, без которого рукопись так и осталась бы потерянной. Я говорю об Антуане де Монталабере, который прячется возле буфета. Этому молодому человеку выпала нелегкая задача написать предисловие к этому роману – в нем он отдает дань уважения Фабьену и описывает приключения, в результате которых ему удалось вернуть тетрадь. Спасибо, Антуан!

Слушатели снова зааплодировали. Молодой человек покраснел и потупился.

– Что я тебе говорила? – прошептала ему на ухо Марианна.

Когда приветственная речь завершилась, майор отправилась сказать несколько слов родителям Лертилуа, с которыми она не решалась связываться, пока вела расследование. Она была рада встретиться с ними и наконец расставить все точки над i.

Чуть позже майор заметила в толпе Поля Гранже, который увлеченно беседовал с журналистами.

– Ты его видел? Наш депутат здесь… – сказала она Жюльену.