Тайна гадкого утёнка

– Чаю, быстро, – сказал он.
–  И капни туда чего-нибудь покрепче, для лечебного эффекта.
–  Проследив за тем, как жена кинулась всё исполнять, воробей вновь обратился к постоялице.
–  Можете переместиться к огню. Там лавка. Усаживайтесь.

– Спасибо, - ответила ехидна и грузно, вразвалку, не забыв прихватить саквояж, перешла ближе к теплу.

Внутри печки, в которую воробьиха подбросила нарубленных поленьев, затрещал огонь. Запахло дымком; сделалось уютнее.

– Пойти приготовить вам комнату? Какую? С видом на юг или на восток?
–  поинтересовался Шпац.

– Какой уж там вид. Темно ведь, - растягивая рот в улыбке, отчего вздернулся нос, отозвалась ехидна.

– Вы правы. Но всё же?

– Если вы не против, я бы устроилась прямо здесь, на лавке.

– Извините, - обиженно заявил Шпац, - но у меня здесь не какая-то забегаловка, по лавкам никто не ночует. Или вы снимаете комнату, или я попрошу вас вернуться туда, где вы только что были. Извините, но такие правила, ничего не могу поделать.

– Сколько же у вас стоит комната?

– А сколько у вас есть?
–  спросил воробей и, не дожидаясь ответа, предложил: - Знаете, дайте мне три ваших монетки, и мы с вами будем замечательно квиты.

Расставшись с деньгами, носатая повитуха горестно вздохнула и тут же, поперхнувшись, вновь зашлась кашлем.

– Видите!
–  в праведном негодовании вскричал воробей.
–  Вам нужная чистая сухая постель. Я забочусь о вас, а вы, понимаете, устраиваете мне какие-то непонятные пререкания. Подождите, я мигом.

С этими словами, быстро семеня тонкими сухими ножками, Зиновий кинулся по лестнице на верхний этаж.

– Чай, - подошла воробьиха, протягивая с добродушной улыбкой большую фарфоровую чашку с выщербленным краем.
–  Осторожно, - предупредила она, - горячий.

Взяв чай, ехидна отчего-то вдруг подумала: «Интересно, - спросила она себя, - как, имея на лице такую неудобную штуковину, как клюв, вся эта птичья мелюзга умудряется улыбаться? Но ведь улыбаются же. Добрая, простая женщина, - делая глоток, подумала она с благодарностью.
–  А муж у неё - скряга. А я - подлая обманщица, негодяйка. О-хо-хо!»

Глава III

Непредвиденные осложнения

Утром из комнаты ночной постоялицы никто не вышел. Хотя Зиновий уже отдал распоряжение супруге - приготовить кружку горячего чая, который он намеревался преподнести вместе с выписанным на клочке бумаги счётом:

3 фаунрубля за ночлег (уплачено) 1 фаунрубль за чай с лечебным бальзамом (2 шт.) ----------------------------------

Итого 4 фаунрубля

Примерно к одиннадцати воробьям пришлось подняться на второй этаж самим. В дверь комнаты постучал супруг.

– С вами всё в порядке?
–  наклонившись к замочной скважине, спросил он.
–  Вы спите или уже проснулись?

Донёсся то ли возглас, то ли на стон.

– Открывай, - шепнула воробьиха.
–  Тут что-то не так.

Зиновий осторожно толкнул дверь.

Они увидели лежащую под одеялом ехидну, которая с трудом, хрипло дышала.

– Что с вами?
–  забеспокоилась воробьиха.
–  Совсем плохо?

– Думала, утром отравлюсь в Фаунград… - прерывая речь, пролепетала больная.
–  Хотела задержаться всего на ночь… Боюсь, придется отлежаться ещё денёк.

– А я говорил, - поспешно вставил воробей, - подкрепитесь ужином. Хорошая пища ещё никому не навредила. Но только учтите: придётся взять с вас ещё несколько фаунрублей - за будущий ночлег. И потом, вы ведь наверняка захотите покушать.

– Не могу, - слабо замотала головой ехидна.
–  Никакого аппетита.

– Галя, кусочек мой, сделай что-нибудь вкусненькое, - попросил Зиновий, после чего перевёл взгляд на повитуху и назидательно приподнял крыло: - Нет, вы просто-таки обязаны покушать, - заметил он.
–  Не будет сил - не сможете подняться и никуда не пойдёте. А не пойдёте - мне снова придётся брать с вас за постой, а у вас, извините, совсем ничего. И что тогда?

Ночью сделалось хуже. Постоялица безостановочно, с каждым вздохом стонала и то и дело закатывала глаза, проваливаясь в беспамятство. Стоя у постели, воробьиная чета не знала, что предпринять. Тихо совещались.

С трудом приподняв веки, ехидна поглядела перед собой. Всё плыло, как в прачечной, в которой кипят котлы. «Что со мной? Где я?
–  подумала она.
–  Сплю или всё на самом деле? Воробьи. Откуда? Кто они? Ах, да!..
–  вспомнила она наконец.
–  Роды, ночь… Постоялый двор… Тогда кто я? Как меня зовут?
–  Она всерьёз перепугалась, обнаружив, что не может вспомнить своего имени.
–  Варвара! Варвара Николаевна, ехидна. Вспомнила!
–  подумала она с облегчением, однако тут же с грустью добавила: - Преступница и негодяйка. Зачем я так поступила? Ни за что не прощу себе. Болеешь, мучаешься? Поделом!»

Всё так же сквозь бред и туман ехидна услышала, как двое у её кровати обсуждают создавшееся положение. Советуются - посылать за врачом или нет. Воробей убеждал, что врач стоит денег, а у той, которая в постели, едва хватит ещё на две ночи постоя: он видел. Кто должен платить доктору? Он, воробей? Ну нет, это было бы неразумно! Возражая мужу, воробьиха ответила, что, если не будет врача, больная может внезапно умереть. Так и так понадобится врач: кто-то должен засвидетельствовать смерть.

– Ах ты, боже мой!
–  шёпотом сокрушался воробей.
–  Они меня все разорят! Что же нам делать, кусочек?

– Звать Геннадия Карловича.

– Не надо Геннадия Карловича, - внезапно очнулась ехидна.
–  Кто это, врач?

– Да, - ответила воробьиха.
–  Вы не беспокоитесь, лежите. Он приедет и осмотрит вас.

– Что у вас в чемоданчике?
–  наклонившись, чтобы разглядеть стоящий под кроватью саквояж, осведомился воробей.

– Инструментарий. Для родовспоможения.

– Позвольте мне его посмотреть, - попросил воробей.
–  Если он и то, что в нём, чего-нибудь стоит, я мог бы это выгодно приобрести.

– Я не продаю свои инструменты, - заупрямилась ехидна.
–  Не нужно их смотреть. И не надо никакого Геннадия Карловича!

– Тише, успокойтесь, - попросила воробьиха.

– Дайте мне отлежаться ещё ночь, - сказала ехидна.
–  А потом я уйду.

– Но вы больны. Причём серьёзно, - сочувственно промолвила воробьиха.

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Всё пройдёт, - ответила ехидна и, закрыв глаза, внезапно утихла.

– Жива?
–  после минутного молчания спросил Зиновий.