Тайна за семью печатями
Шрифт:
— Я преподавала в местной школе русский язык и литературу, — с улыбкой пояснила она и спохватилась: — Да вы проходите в дом, я вас драниками угощу, как раз нажарила. Мне-то одной не съесть, но как начну готовить, так и остановиться не могу. И котика вашего выпускайте, пусть лапки разомнёт, я ему молочка парного в блюдце налью. Тут у него соперников нет. Cторожа моего — Теребяку — уж схоронила. Хоть и большой был пёс, а до старости вёл себя как дитя малое: что ему в лапы ни попадёт, всё растеребит на мелкие кусочки. А кошка Дуська где-то в поле мышей ловит.
Брысь, терпеливо дожидавшийся в сумке-переноске окончания беседы, с важностью вышел наружу, потянулся, быстро вылакал
— А военная история у села, увы, богатая, — со вздохом продолжала старушка, когда гости насладились вкуснейшими драниками со сметаной, а Саша попросил маму Лину обязательно записать рецепт. — Тут неподалёку и кладбище солдат, погибших в Первую мировую, а в Великую Отечественную нацисты уже в первый месяц уничтожили здесь почти две тысячи евреев… А вы ищете кого-то? Родственников? — тактично понизив голос, спросила хозяйка.
— Да, родственников, — поспешила ответить Лина.
Старушка понимающе покивала головой:
— Бои здесь были тяжёлые… Пограничники, мальчишки совсем, все до одного полегли…
Поблагодарив за рассказ и гостеприимство, путешественники отправились осматривать окрестности. Доехать до реки не получилось: требовались специальные пропуска — граница всё-таки, поэтому пришлось бродить по посёлку, в котором, по словам хозяйки дома, мало что сохранилось с тех давних времён, разве что её собственная изба да пара каменных строений: церковь и здание администрации, да и те долго восстанавливать пришлось…
Брысь, семенивший рядом с Сашей на поводке (по настоянию мамы Лины, опасавшейся, что кот может организовать собственное расследование и убежать в неизвестном направлении), узнал и площадь, и церковь, и каменное здание с высоким крыльцом — он видел их в своём сне…
Краткие комментарии для любознательных
Драники — картофельные оладьи (белор. дранікі, от слова «драць» — то есть тереть, обдирать слоями на тёрке), являются неотъемлемым атрибутом белорусской кухни.
Глава 23. Альма
Ехать в грузовике было непривычно и тряско. Плотная ткань тента почти не пропускала свет, и Альма не отрывала взгляда от не загороженной брезентом полоски у заднего борта. Сквозь неё мелькала укатанная колёсами пыльная грунтовая дорога. Иногда грузовик подпрыгивал на ухабах, и тогда Альма могла видеть бампер следующей за ними машины — колонна шла плотным строем. Руки военного крепко держали её за поводок, словно человек знал, что ослабь он хватку и овчарка тут же рванётся в этот узкий просвет.
Все собаки, а их в грузовике находилось не меньше двух десятков, были в намордниках, и пообщаться с ними у Альмы не получилось бы, даже если бы она и сделала такую попытку. Но она взглянула на них только раз, когда её затащили в машину, машинально отметив их количество и такую же, как у неё, породу. Её мысли были с оставшимися у реки Мартином и Диной, живы ли они, удалось ли пограничникам отбить атаку?.. Она прислушивалась к своему сердцу, рассчитывая, что оно подскажет ответ. Но сердце отвечало лишь громким тревожным стуком, сквозь который до ушей долетал разговор её «похитителя» с соседом.
— И чья же это красавица, товарищ лейтенант? — спросил военный, помогавший затаскивать её в грузовик.
Несмотря на определённое внешнее сходство, обоснованное породой, Альма выделялась среди остальных овчарок ухоженной шелковистой
шерстью, да и золотистые заклёпки-звёздочки на кожаном ошейнике имелись только у неё.— Пока не знаю. Одна бегала.
— Может, потерялась у кого из начальства? На наших не похожа. Вон ошейник какой роскошный. Да и пахнет как-то… — сосед потянул носом, — духами, что ли…
Пахла Альма дорогими шампунями, которыми её регулярно мыла хозяйка, из-за чего даже ссорилась с мужем. Сергей Анатольевич считал, что собака должна пахнуть собакой. А хозяйка настаивала на том, что в квартире не должно быть запаха «собачатины», тем более когда в продаже есть хорошие современные средства для ухода за шерстью и зубами.
— Выясним, как до места доберёмся.
Грузовик замедлил ход, а затем и вовсе остановился. Сразу стали слышны новые звуки: топот сапог, стук деревянных колёс, детский плач, всхрапывание лошадей… Лейтенант приподнял край брезентового тента — их колонна остановилась перед выездом на шоссе, насколько хватало глаз запруженном людьми: красноармейцами, среди которых было много раненых, и гражданскими. Последние шагали рядом со своими телегами, наполненными скарбом и детишками, стараясь уйти как можно дальше от границы и от наступающего врага.
Альма почувствовала внезапное волнение и ещё не успела понять его причину, как лейтенант закричал страшным голосом:
— Во-о-оздух!
Выпустив поводок Альмы, он первым соскочил на землю, помогая выбираться остальным. То же самое творилось и в других грузовиках. Люди, находившиеся на шоссе, бросились врассыпную. На их беду, этот участок дороги не был окружён лесом, а тянулся через пшеничные поля. До ближайшего скопления деревьев следовало преодолеть не меньше полукилометра.
Альма замешкалась, не придумав, как воспользоваться вновь обретённой свободой: мчаться ли назад, туда, где остался Мартин, или бежать к лесу, как призывал всех «её» лейтенант, надрываясь во всю силу лёгких.
Его крик напугал лошадь, впряжённую в повозку — она тащилась по обочине рядом с их грузовиком. Животное захрипело, закусив удила, и рванулось в сторону, едва не опрокинув телегу. Пока возница — скорее всего дедушка сидевших в повозке двоих мальчиков лет трёх и четырёх — пытался совладать с кобылой, малыши плакали и звали маму. Та стояла чуть в стороне, прижимая к себе ещё одного ребёнка, совсем крошку, настолько туго спелёнутого, что Альма сначала приняла младенца за чурбачок. Молодая женщина словно не слышала криков и зова своих детей. Её взгляд был устремлён вверх. Альма посмотрела туда же и только теперь поняла причину своей тревоги и царящей вокруг паники: из прозрачной глубины июньского неба вынырнули три вражеских самолёта, от каждого отделилось несколько чёрных точек, которые стали стремительно приближаться, увеличиваясь в размерах. Вот они коснулись поверхности, и шоссе вздрогнуло, вздыбилось и исчезло в клубах дыма и пыли вместе со всеми, кто там находился. Рёв самолётов усилился, к нему добавился уже знакомый Альме звук: та-та-та-та-та — бегущих по полю расстреливали из пулемётов.
— Очнитесь! — «знакомый» Альмы потряс скованную ужасом женщину за плечи и попытался расцепить её руки, чтобы забрать младенца, но она лишь отрешённо посмотрела на него, крепче прижала к себе дитя и не двинулась с места.
Дед оставил попытки справиться с лошадью, схватил сидевших в телеге внуков и поспешил к лесу. Однако ноша оказалась для старика непосильной. Не пробежав и пары метров, он споткнулся и едва не упал. Лейтенант успел его поддержать, забрал одного из орущих малышей, и они присоединились к тем, кто не терял надежды добраться до деревьев, пока самолёты делали новый заход.