Тайна замка Морунген

Но гроза все не приближалась. Слышался тихий рокот грома, но в отдалении, темноту ночного неба не прорезали вспышки молний, хотя по стеклам дробно стучали крупные капли дождя.

— Больше ничего не могу сделать. Надо ждать. Или обойдемся тем, что есть.

Я подошла к Августу и опустилась на колени. Провела рукой по его виску, по заросшей щеке… легко коснулась губами холодного лба.

— Не уходи, — повторяла я шепотом, изнемогая от собственного бессилия. Я столько сделала, но не получила ничего! — Не уходи. Держись. Еще немного…

Раздался оглушительный грохот. Стекла задребезжали, синяя вспышка озарила комнату, высветив каждую трещину в полу. Молния! Она ударила совсем близко — если повезло, в шпиль на башне!

И в ту же минуту за стенами замка прозвучал новый удар — но не небесный гром, а другой, гулкий, тягучий, похожий на тот, что издает наковальня после удара молота. Через секунду последовал второй удар, затем третий… они не прекращались, шли один за одним через равные промежутки.

Пол в замке дрожал, дрожали и стены.

— Это еще что такое?! — вскинулся генерал Вундерлих и бросился к двери. Но на пороге наткнулся на Эмиля.

Садовник был совершенно мокрым; вода стекала на пол с его одежды.

— Сердце в лабиринте! Оно ожило! Оно сокращается, бьется!

Словно в подтверждение его слов часы начали бить. Этого не должно было случиться — ведь я отключила систему боя! Но гул ширился, рос, заставлял стены замка вибрировать, а ноги находящихся в нем людей подгибаться.

Я подняла глаза; стрелки сошлись и замерли у цифры «двенадцать». И в тот же миг я почти ослепла, потому что вторым зрением увидела, как зал наполнили вспышки, дуги и завихрения!

Сила захватила меня бурным потоком, но я не пыталась сопротивляться — напротив, я стремилась раствориться в ней. Стать с ней одним целым, чтобы обуздать, направить и подчинить своей воле. Управлять ей. Настраивать с той же легкостью, что и часовой механизм.

— Замок ожил! — крикнула я и пошатнулась от невыносимой боли в голове. Со стоном прижала ладони к глазам и тут же их отняла.

— Гаспар, Рутард! Скорее! Поднимите Августа! Снимите с него сюртук и рубашку… а потом… — я дрожащей рукой показало на кресло возле часов с вырезанными черепами на спинке. — Посадите его туда.

— В пыточное кресло? — недоверчиво уточнил Гаспар.

— Оно предназначено совсем для другого. Скорее! Закрепите руки Августа. Там есть ремни. Сейчас… ему будет больно. Но иначе нельзя! Ему нужно сердце.

— Уж куда больнее… Ты точно знаешь, что делаешь?

— Нет!

Мой отрицательный ответ странным образом убедил их. Госпожа Шварц помогла раздеть сына до пояса, но прикрыла страшную рану в груди лоскутом ткани. Торопясь и мешая друг другу, мужчины перенесли Августа в кресло и усадили его. Его голова безвольно упала набок; больше Август не приходил в сознание, но его грудь едва заметно опускалась и поднималась, а кровь в жилах продолжала двигаться силой моего дара.

Я опустилась перед ним на колени и положила ладони на его ледяные руки.

— Прости, — сказала я, хотя он не мог меня слышать. — Сейчас тебе будет больно.

Я дернула рычаг; по телу полковника прошла короткая судорога. Я прикусила щеку, зная, что из спинки и ручек кресла в этот момент выскочили острые шипы дюймовой длины и пронзили его тело: спину, шею и предплечья. По выточенным в кресле желобам потекли струйки крови, но тут же иссякли.

Одновременно с этим на металлических деталях кресла затрещали искры, а потоки силы в зале засияли на полную мощь.

— Ты хочешь окончательно убить его? — прошипела за моей спиной госпожа Шварц.

— Он не умрет!

Я встала, закрыла глаза и полностью ушла из реального мира. Теперь вокруг меня не было ничего; ни стен зала, ни взволнованных людей, ни гигантских часов… Лишь потоки силы, бушующие, подобно урагану.

Передо мной стояла непростая задача: обуздать этот хаос, подчинить его своей воле, распутать переплетение магнетических линий и сплести их с жизненными силами человека, чье тело горело передо мной огненным силуэтом.

Нет, я не должна видеть в нем человека, которого люблю и за которого готова отдать жизнь. Теперь он механизм; сломанный, раздавленный, с выдранной сердцевиной, которую я должна заменить — и он станет частью замка, частью другого механизма, и оживет, как шестеренка, которую встраивают в передачу!

В голове у меня бухало и гудело, кровь лилась из носа, я чувствовала ее горячие струйки, но мое тело словно исчезло, стало невесомым, растворилось в бушующем океане.

Я распоряжалась его течениями; нет, я чинила невероятно сложный и капризный механизм! Сплетала, налаживала, подгоняла!

И мало-помалу хаос уступил. В нем появилась гармония; вибрация стала упорядоченной, одна волна энергии сменяла другую плавно и равномерно. Линии выстроились правильным узором. Пульсировали, набухали и опадали в ровном ритме, так похожем на тот, в котором бьется человеческое сердце.

Я медленно выходила из транса; удалялась, отстранялась, выпутывалась. Больше мое участие не требовалось; теперь все работало само собой. Замок ожил и выполнял свое предназначение. Он стал сердцем; гигантским, грандиозным, которое билось не в теле человека, а вокруг него.

Шум в ушах стих; призрачные образы потухли, а потом все потемнело и я упала на пол навзничь, теряя сознание.

Глава 24 Человек без сердца

…Побыть в блаженном небытии удалось недолго. Сначала спину кольнул холод, потом голова мотнулась от легкого похлопывания по щеке, и голос госпожи Шварц скорбно прокаркал прямо в ухо:

— Она тоже отдала богу душу?

— Нет… — прошептала я сухими губами. — Я тут. Август? Он… жив?

Меня поддержали за спину, я поднялась и тут же ринулась вперед и уперлась ладонями в колени Августа.

Лихорадочно коснулась его рук и впилась взглядом в его лицо.

Август дышал. Грудь поднималась неровными, но сильными толчками. По лицу пробегала судорога. Его веки затрепетали, он скрипнул зубами и попытался что-то сказать.

— Полковник так и будет сидеть пришпиленным к креслу как жук на иголках? — мрачно осведомился Вундерлих.

Август рванулся. Жилы на руках напряглись, затрещали крепления, но кожаные ремни держали запястья крепко.

Я принялась расстегивать замки.