Тайная Миссия
Шрифт:
Рун поглядел на него с брезгливостью:
— Думаю, этот тоже не годится. Ты как считаешь?
— Так же, — буркнула она и перекусила малышу горло.
— А вот эта, пожалуй, подойдет, — сказал он, указывая на маленькую, что лежала рядом с матерью. — Да-да, это, похоже, как раз то, что нам надо, — ты согласна?
— Да, — отозвалась Чарлок, удовлетворенно глядя на розово-серое существо, которое отвернулось от них и делало слабые попытки отползти подальше.
Многие утверждают, будто в то роковое мгновение, когда это несчастное существо появилось на свет, в этот самый глухой из тоннелей, устроенных сидимом по тайному приказу самого Сцирпаса, внезапно проник яркий луч солнца. Как сверкающий каскад, он пролился сверху, сквозь раздвинувшиеся скалы, устремился вниз
— Да, эта пусть живет, — сказал Рун, — но остальных уничтожить. Окропим голову новорожденной кровью ее братьев.
Чарлок улыбнулась, откусила головы у одного детеныша за другим, омыла единственную оставленную в живых их кровью, а тела потащила на поверхность на растерзание совам. Малышка одиноко лежала, попискивая в своем гнезде, а над собственной дочерью, отвратительный в своем бесстыдстве, раскорячившись, как самец над самкой, навис Рун, ее родной отец.
Вернувшаяся Чарлок рассмеялась, застав его в такой позе, потом оттерла его в сторону и, назвав жалкое дрожащее существо «красоточкой», неловко всунула ей в рот свой плоский сосок.
— Сильная будет! — заявил Рун.
— И хорошенькая! — добавила Чарлок.
— Моя! — сказал Рун.
— И моя — тоже, — отозвалась Чарлок.
— Ладно. Будет твоей до тех пор, пока не созреет, а потом заберу ее себе, — согласился Рун.
Их голоса напоминали шипение брачующихся гадюк, па которых случайно упал солнечный луч.
— Обучи ее коварству, научи не доверять никому, сделай ее сильной. Не смей говорить, что я ее отец, но научи уважать волю главы Тайной разведки.
— Твою волю?
— Не надо, чтобы она знала обо мне.
— Ладно. Я научу ее любить того, кто возглавляет сидим.
— Не любить, а желать его должна она — тебе ясно? Она возжелает, и я возьму ее — поняла?
— Будь по-твоему, Рун, — отозвалась Чарлок, благодушно взирая на маленькое создание. — Я сделаю так, что она будет желать тебя более, чем кого бы то ни было. Про то, что глава Тайной разведки — ее родной отец, она не узнает никогда. Я сделаю из нее достойную тебя подругу.
— Иначе я ее уничтожу.
— Не беспокойся, Рун, она станет такой, как ты хочешь.
Рун не отрываясь смотрел на малышку. Его лапы жадно шарили по хрупкому тельцу, отталкивающее сластолюбие было во всей его позе, а его пронзительные, горевшие странным огнем глаза между тем видели и отмечали все — даже ненависть во взгляде Чарлок. Ненависть к нему, к его похоти и к собственному ребенку.
Он рассмеялся и спросил:
— Как же нам назвать ее?
— Как тебе нравится «Хенбейн» — «белена»? По-моему, неплохое имя, — с мрачной улыбкой предложила Чарлок.
— Хенбейн, — медленно повторил за ней Рун. Что ж, неплохо. Пусть будет Хенбейн. Забери ее отсюда. Пусть ни одна живая душа, особенно тайный сыск, не догадается, кто она такая. Придет день, и я сделаю ее Глашатаем Слова. Береги ее, как зеницу ока.
— Я буду держать ее при себе, пока она не вырастет.
— Да. И потом отдашь ее мне.
— Хорошо, Рун. А как же я?
Рун безразлично пожал плечами:
— Ты выполнила свой долг перед Словом: родила ту, что завоюет для Него все земли кротов. Я пошлю с тобою двух самых преданных своих агентов, чтобы они проводили вас на юг. Они будут молчать. И все же, Чарлок… убей их.
У Чарлок заблестели глаза.
И Рун ушел; вскоре в путь отправилась и Чарлок
с ребенком. Она унесла дочь на юг, в места, именуемые Ромбальдскими болотами, подальше от страшной Тайной разведки. Там, где когда-то правил гигант Ромбальд, в бесплодном голодном краю, где теперь влачили жалкое существование одни калеки и слабоумные, Чарлок расправилась со своими сопровождающими. Она осталась жить одна, обучая дочь черной магии и запретным ритуалам. За все кротовьи годы, пока девочка не вступила в пору зрелости, она не общалась ни с кем, кроме матери. Постепенно, шаг за шагом, та внушала, что ей пет равных ни в чем, что она достойна всего самого лучшего. И единственным, в чьей власти было дать ей все самое лучшее, является глава Тайной разведки — гак называемого сидима. Когда настала ее первая девичья весна и Чарлок заметила интерес дочери к самцам, она стала приводить к себе кротов для совокупления и устраивала так, чтобы Хенбейн могла все слышать: она хотела распалить ее чувственность.— Я тоже так хочу, — заявила однажды Хенбейн.
— Не спеши, моя радость. Тебе еще нельзя. Эти все недостойны тебя. Ты должна беречь себя для главы сидима.
И та поверила в свое высокое предназначение и научилась презирать всех, кого приводила к себе мать, и научилась бесстрастно наблюдать, как они потом умирали. Уже в те годы она познала сладость похоти и убийства.
Между тем, пока Хенбейн взрослела и хорошела, Рун укреплял свои позиции внутри сидима и преуспел в расширении сферы его деятельности. Когда во главе Тайной разведки еще стоял Слит, он услал молодого Руна на юг, очевидно, в надежде, что тот не вернется живым: в то время на юге свирепствовали болезни, и ни один из грайков, отправленных на разведку в Семь Систем, не возвратился назад. Однако Рун вернулся. Он вернулся, раздобыв множество полезных сведений, и по возвращении заявил Слиту, что настало время распространить власть Слова на все южные территории. Кроме того, он назвал существующую систему работы сидима устарелой, слишком замкнутой и потребовал ее изменений.
Именно тогда он и переманил себе в подруги Чарлок — одну из молоденьких фавориток Слита. Благодаря ей, он проник во все секретные замыслы Слита, а потом она принесла ему дочь.
Обо всем этом Чарлок не сказала Хенбейн ни слова.
— Твой отец тебя не любил. Он тебя презирал, он ненавидел и бросил тебя, — говорила Чарлок, не называя его имени. — Для тебя должен существовать лишь один — глава сидима. Одного его тебе надлежит любить и почитать. Настанет день — и он станет помогать тебе, руководить тобою и откроет тебе учение о Слове.
Этот день наконец настал, и Рун серьезно задумался над тем, кого именно из доверенных агентов ему следует послать за Хенбейн в Ромбальдские болота. Он должен отличаться хитростью и умом: Чарлок едва ли с легкостью согласится отпустить от себя взрослую дочь.
После долгих размышлений Рун остановил свой выбор на кроте, который состоял в сидиме, — кроте со свернутым набок рыльцем, кроте, связанном с ним узами верности и преданности, как трупное разложение связано с телом мертвеца. Это был молодой Уид из Илкли. Как и все его земляки, он был умен и хитер. Услужливый, исполнительный, он с успехом скрывал свой ум и без рассуждений выполнял все самые деликатные поручения Руна. Именно Уид устроил так, что Слита в конце концов повесили за нос. Он науськивал одного предателя против другого и вынуждал их добровольно разоблачать друг друга. Уид много знал и никогда ни о чем не проговаривался. Уид был способен сломить волю любого, войти в доверие к кому угодно. Да, именно Уид сможет приручить Хенбейн и выдать ее потом Руну.
Так все и произошло. Он отправился на юг, разыскал Чарлок с дочерью, сказал, что прибыл по поручению главы сидима, и хорошенько поработал с Хенбейн. Он поработал настолько успешно, что перед тем, как тронуться в обратный путь, Хенбейн сама убила свою мать, не подозревая о том, что все это задумано ее родным отцом, а Уид лишь провел в жизнь его замысел. Уид не мог сдержать улыбки при виде изумленного выражения на лице Чарлок в момент ее внезапной смерти: да, ей удалось прекрасно обучить дочь искусству убивать.