Тайная невеста принца Хаоса

Я дрожу, балансируя на грани, чувствуя, как в венах закипает жидкий огонь, тянусь на цыпочках к солнцу, к Рану, закидываю руки ему на шею, умоляю:

— Еще!

— А я и не собирался останавливаться, — ухмыляется он нагло, жестоко, невыносимо.

Не могу отличить, где меня ласкают его руки, а где — его магия, вертлявые черные лианы щекочут чувствительные места, извиваются, пеленают и доводят до неистовой жажды.

— Сейчас! — сначала шепчу, потом хриплю, потом кричу я, но Кхаран качает головой:

— Рано! — и снова не дает мне сорваться с вершины, перешагнуть грань.

И только в тот момент, когда каждая клетка моего тела вопит от невероятного удовольствия и невыносимой пытки одновременно, мой демон разом отзывает всю магию и мы остаемся один на один — как первый мужчина с первой женщиной во Вселенной. Неважно, было ли это на Земле или в Хаосе, были они демонами или людьми — то, что раскручивается сейчас звенящим тайфуном между нами, оно всегда одинаковое.

И в самый последний миг перед тем как взорваться, превратиться в сверхновую, рассыпаться миллиардами галактик, я вижу, как в зелени глаз растет черная многолучевая звезда и с моим оглушающим криком сплетается хрип демона.

А потом я заслоняю рукой глаза, потому что Ран начинает сиять. Черные звезды в глазах, все татуировки разом, белая кожа — он распахивает глаза, раскидывает руки в стороны, и из него бьет фонтаном невероятная мощь Хаоса.

Я еще не знаю, что это. Испуганно смотрю на это, думая, что мы попались в очередную ловушку кошмаров.

Но на самом деле это кошмары попались в ловушку нас.

Часть стены бара рушится, рассыпаясь тяжелыми каменными глыбами, и в образовавшийся проем сует голову огромный огненный дракон, раскрывая пасть, чтобы выдохнуть сгусток пламени.

Я пищу, зачем-то прикрываясь драной рубашкой Рана, но тот лишь ухмыляется, и в монстра выстреливает черная остроугольная лиана, на лету оборачиваясь плетью. Она обвивает его шею и туго сдавливает — тот поперхивается заготовленным огненным выдохом и отваливается назад, открывая в разрушенном проеме стены черное небо Хаоса.

Где-то там, за пределами нашего уютного бара, раздается взрыв — в дыру высыпается еще несколько камней, но на этом все.

— Ты победил дракона? — изумленно распахиваю глаза. — Теперь ты настоящий рыцарь!

— Я демон! — самодовольно заявляет мой мужчина. Теперь полностью мой, во всех смыслах.

Почему-то никому из нас не интересно пойти посмотреть, во что там превратились остатки дракона.

Ран вальяжно разваливается на этом слишком мягком диване, сгребает меня за плечи и прижимает к себе, цепуя в висок.

— Люблю тебя… — шепчу я тихонько.

— Я тебя больше, — смеется он.

Может быть, прямо сейчас к нам крадется еще один кошмар, но нам уже все равно. Мой демон справится с чем угодно.

Я переползаю на него сверху, с удовольствием запутываюсь в шелке его волос, пропускаю сквозь пальцы светлый водопад, целую и прикусываю ключицы и наконец добираюсь до сияющего бриллианта в ухе.

— Зачем ты его носишь? — спрашиваю, пробуя языком на вкус твердый камень, а потом прикусывая мочку.

Мне кажется, с ним связано что-то важное, но это странное знание, которому неоткуда взяться.

Ран морщится, словно очень не любит об этом вспоминать, но мне важен ответ.

— Это подарок Хаоса в нашу первую встречу. Если я столкнусь с могущественной силой, с которой не смогу справиться, я могу использовать заклинание в этом камне. Оно способно уничтожить любую опасность, вообще что угодно.

— И кого угодно… — задумчиво говорю я…

…выныривая из сбывшегося сна-подарка.

Немного неловкий момент, когда собственная свекровь устроила тебе интимное свидание с любимым мужчиной. Но теперь я знаю, каков он на вкус, этот мужчина, как нежен, неистов и безжалостно прекрасен он может быть. А заодно понимаю, чего ему стоила та победа над драконом и потраченный на нее камень-заклинание.

…вот этого…

Я вновь пересматриваю тот страшный момент в тронном зале:

Кхаран отвлекается всего на несколько секунд — чтобы дотянуться, успеть схватить раньше, чем Риг утащит меня на съедение Хаосу, запрет в комнате с порталом. Но эти драгоценные секунды превращают отточенную демонскую защиту в черное месиво из разорванных змей-лиан на полу тронного зала.

И тут же второй волной атаки из-под прикрытия сплетенных черных змеиных тел выстреливают острозубые крючья, впивающиеся в плоть среднего принца.

Растопыриваются внутри, каждое движение заставляет их вонзаться все глубже, причинять все больше боли.

Рраш знал, что так будет. Он готовил эту атаку, заранее просчитывая момент, когда брат ослабеет достаточно — и когда наплюет на собственную безопасность, чтобы спасти меня.

В тот же самый момент он обращается к силе Хаоса напрямую — как учил отец, как положено наследнику империи демонов. Сейчас в него вольется чистая мощь, которая просто вдавит Рана в мраморный пол, не даст пошевелиться… И тогда третья волна змей превратится в ленты, опутывающие его тело, а четвертые короткие черные росчерки вонзятся в татуировки, надолго лишив его доступа к магии…

Я бы могла пересматривать эту сцену раз за разом — так приятно увидеть удивление на лице Экхрраша, когда он не находит привычного отклика Хаоса на свой призыв.

Но в нем достаточно уже накопленной силы — и он продолжает воплощать свой план. Пропускает вторую фазу, переходит к третьей — ленты послушно связывают Кхарана, лишают возможности сопротивляться даже через боль. Летят клинки, протыкают его тело, запечатывая магию демонских татуировок…

Но вместо крови из разрезов льется чистый алый свет, словно сам Хаос спрятался внутри принца…

Ах, нет, простите, Императора.

Но Рраш еще не знает то будущее, которое уже известно мне.

Что-то пошло не так — ну и ладно. Главная задача не в этом.

Он тактически отступает, дав приказ своим змеям удерживать брата на месте — и торопится ко мне. Надеясь, что успеет, что Хаос поженит нас, а соитие — точнее изнасилование, будем называть вещи своими именами — даст ему доступ ко всей магии Хаоса, подвластной моему роду.

…в тот момент, когда я шагаю обратно через ало-черную пленку, с безумным сожалением расставаясь с Хаосом и чувством истинного дома, которое он мне дает, Ран как раз роняет в ладонь свою сверкающую сережку и заклинание — последняя надежда! — расплескивается ослепительным, знакомым мне светом по комнате.