Шрифт:
Глава 1. Обитатели замка Возги
– Тетушка Прыся, попросите Дуга, чтобы запряг лошадь. Нужно съездить в город.
Катрина стояла на крыльце и куталась в шерстяной платок. Барон еще не встал, а она не могла уехать, пока не убедится, что старик благополучно пережил ночь. Вчера кашлял так натужно, что пришлось варить снадобье. Она истратила на страдальца последнюю травку, поэтому с утра пораньше Кэти собралась на ярмарку, чтобы пополнить запасы. Зима только началась, болеть будут многие, а в замке есть старики и дети.
Заодно она подумывала навестить сапожника, который обещал рассчитаться
– Может, миледи, повремените? Завтра поедете? – кухарка оглянулась на молодую хозяйку замка, в который раз поразившись, насколько та была ладной. Даже перешитые вещи не портили ее красоту. Синие глаза, пухлые губы, длинные темные волосы, что красивыми локонами лежали на спине. И такое нежное лицо, словно его сметаной мазали. Не то что у нее, Прыси. Ее кожа была красной то от солнца, то от холода.
– Сегодня непременно надо, – Катрина вздохнула. Нахмурившись, поправила волосы. Ветер с утра лютовал.
– Смотрите, как затянуло горизонт. После полудня заметет-завьюжит. И без того снега по колено, а вдруг повозка увязнет?
Полноватая женщина с красным от мороза лицом и натруженными руками закрыла дверь курятника на засов. Катрина заглянула в корзинку кухарки и покачала головой. Всего три яйца. Маловато.
– Тогда верхом поеду. Так будет быстрее. Туда и обратно. До полудня управлюсь.
Катрина не стала медлить и скрылась в темном нутре замка. Вернее, в той его части, которую можно было назвать жилой. Старая крепость неумолимо разрушалась, а средств, чтобы ее восстановить катастрофически не хватало. Латали как придется.
Комната Катрины была рядом с покоями барона, поэтому она знала, что тот ночью кашлял, бродил из угла в угол и ворчал, мучаясь бессонницей. Кэти немного задержалась у его двери и прислушалась к тишине. Дядюшка Мартин спал. Это она птичка ранняя. С хозяйством следовало управиться до темноты, чтобы не тратиться лишний раз на масло для ламп. Одному барону не отказывали в удовольствии жечь свечи.
– Будет ли просвет в моей жизни? – прошептала девушка, открывая дверь в бельевую кладовую – темное и холодное помещение в торце здания. Пришлось зажечь лампу, чтобы не провалиться в лестничный колодец, ведущий на первый этаж. Там тоже находилась кладовая, но только для сломанной мебели, потертых ковров и прочего хлама, который жалко выбрасывать.
Здесь же на полках и в сундуках хранились платья, плащи, штаны и камзолы, оставшиеся от прежних владельцев замка. Хорошо, что Кэти была рачительной хозяйкой и заранее составила список. Теперь достаточно было взглянуть в него, чтобы понять, где лежит та или иная одежда, которая вдруг понадобилась.
Покопавшись в одном из сундуков, Кэти извлекла добротные мужские панталоны из оленьей кожи. Приложив к себе, поняла, что те великоваты, но, если подвернуть, то под юбкой будет незаметно.
«Удобно и ладно».
Обычно для Катрины запрягали крытую повозку, поэтому не было нужды беспокоиться о дополнительном утеплении. Женского седла в замке не имелось, предстояло ехать по–мужски, а там без теплых панталон не обойтись.
Примерила их тут же. Потом достала кафтан, идущий в пару к штанам. Расшитый затейливой канителью и с воротом из меха даже сейчас, столетие спустя, он смотрелся
достойно. Жаль, что на ней, девушке невысокого роста, слишком длинные полы будут мести улицу. Да и смешно было бы, если бы она расхаживала по городу в мужских вещах. Кафтан не панталоны, под платьем не спрячешь.Да, было время, когда хозяева замка жили в богатстве: ездили на охоту, устраивали балы и водились с королями. Сейчас все свидетельства былого могущества рода Возги хранились в кладовых. Прежние владельцы, сняв с себя вышедшую из моды одежду, приказывали слугам переложить ее в сундуках пахучими травами и благополучно забывали о ней.
Конечно, ни на какие оставленные для потомков драгоценности Кэти рассчитывать не приходилось. Дорогие украшения, золотые пуговицы и старинные кружева были срезаны и проданы еще до ее появления на свет. Когда богатая жизнь делает крутой поворот в сторону бедности, любая ценная вещь идет в дело.
– Еще чуть, и Фан дорастет до этого кафтана, – прошептала Кэти, укладывая красивую вещь назад. Заметив шелковый мешочек, вытянула из него атласные туфельки и погладила изящный бантик. Ей они были малы, а вот сестре Фана уже летом пригодятся.
Да, любимые близнецы росли. Их Катрина привезла из города около четырех лет назад. Нашла на ярмарке, где семилетние малыши занимались воровством и попрошайничеством. Сердце облилось кровью, когда она увидела несчастных, заморенных детей, жмущихся друг к другу, словно два диких звереныша. Их обступила орущая толпа, грозящаяся устроить самосуд.
Катрина выкупила Фрею и Фана за дюжину серебряников. Отдала все, что принесла с собой, оставшись без продуктов на неделю. Тетушка Прыся тогда изворчалась, жалея деньги, которые доставались с большим трудом.
Да, Катрина была согласна с ней. Мельница–кормилица требовала ремонта, крыша над сараем, где хранилось сено, прохудилась, и еще куча всего, что требовало средств, а тут новый расход. Но как она могла бросить детей?
– Зачем нам эти волчата? – упрекала кухарка всю дорогу до дома. – Мы их отмоем и откормим, а они завтра же сбегут. Еще и унесут последнее, что есть ценного в доме.
Но близнецы прижились. Когда их отмыли, оба оказались рыжеволосыми, как два бельчонка. Они сделались первыми помощниками кухарки и ее глухонемого сына Дуга. И никто в доме уже не мыслил жизни без их звонких и веселых голосов.
Когда Катрина прибежала в столовую, чтобы позавтракать перед дорогой, там ее поджидал Фан. Он принес досадную весть. Фиалка – единственная лошадь, имеющаяся в хозяйстве, захромала. Нужно звать кузнеца.
– Я тогда метнусь в город пешком, – решила Катрина, услышав, как закашлялся спускающийся к завтраку барон. Этот день определенно не задался.
За столом лорд Мартин был особенно язвителен и довел Катрину до слез. А она так старалась порадовать его яичницей! Зимой куры неслись неохотно, и яйца использовали только для выпечки, а барон злился, что их пожарили не на топленом масле.
Он даже не заглянул в тарелку Кэти, куда кухарка плюхнула половник каши на воде. Катрина всегда ела то, чем питались слуги. Лишь лорду Мартину подавалось все самое лучшее. Берегли его старость и достоинство.
Когда старик, грохнув в недовольстве вилкой, покинул стол, синие глаза его племянницы наполнились слезами. И без того бледное лицо, обрамленное копной темных волос, стало еще бледнее.