Тайны стен

Книга называется «Истории о забытом», а в оглавлении есть небольшая глава: «Пять ключей, на которые закрыт Город». Это может быть совпадение, но я уже листаю страницы:

«…легенды о загадочных, обладающих особой силой предметах, есть в каждом городе. Это могут быть статуи, целые здания и даже люди. Но редко где они имеют настолько большую власть, как здесь, и в то же время являются настолько загадочными.

Это ключи.

Ключи всегда были символом власти, способности открыть запертое, достичь того, что недоступно другим. Существует пять ключей, которые, согласно преданиям, открывают не пять дверей, а пять аспектов, связанных с Городом. Известно, минимум один из них способен повернуть вспять реку и разрушить каждое здание, стоящее на пути владелицы.

Откуда они возникли? Неизвестно. Где они сейчас? Увы, ответ не меняется. Это – одна из тайн, скрывающихся на улицах, в реке и среди стен…»

Пролистываю несколько следующих глав, но автор увлёкся рассказами о жертвоприношениях в пирамидах где-то далеко на юге, и больше не возвращался к моему холодному Городу.

Посетители заказывает кофе, ставлю турку на огонь. Два с корицей и перцем, один с гвоздикой. Ещё один с сахаром, и молоком, много молока, кофе получается бледно-коричневым, почти белым. Звенит колокольчик на двери. Щёлкает касса. Сегодня особенный наплыв; голова кружится, так жарко стало на кухне. Открываю окно у стеллажей и решаю ещё раз просмотреть ту книгу про тайны. Но когда я возвращаюсь в отдел мистицизма – её там нет.

Осматриваю соседние полки. Я хорошо запомнила чёрную с голубым тиснением обложку. Я точно держала её в руках минут десять назад!

Но её нет.

Неужели вещи снова начали исчезать? Но я же принимаю таблетки, по часам, как и положено. Я не могу снова проваливаться в эту яму, видеть, чувствовать то, чего нет!

Звенит колокольчик на двери. Стараясь глубоко и медленно дышать, подхожу к кассе. Отец поднимает голову.

– Что-то случилось?

– У нас там была книга… Про забытые истории.

– «Истории о забытом»? Издание 1980 года, мистическое чтиво на ночь, – подхватывает он.

Из груди вырывается вздох. Всё же не галлюцинация.

– Я только что её продал, – продолжает отец.

– Что?!

– Да, вот, девушке, – он оборачивается в сторону двери. – Уже ушла. Блондинка, в чёрном.

Распахиваю дверь. Взгляд цепляет фигуру в чёрном тренче, с рассыпанными по плечам пепельными волосами, но не успеваю окликнуть, она исчезает за углом.

Что ж, это, хотя бы, не мираж, а я прочно стою двумя ногами на земле.

Перед тем как лечь в кровать принимаю две таблетки. Раньше мне часто снились сны, кошмары, которые путались с реальностью. В них я постоянно спешила вверх – по незнакомой улице, по консоли моста, по ломаной, крутой лестнице, чтобы в конце сорваться и не взмыть к облакам, а полететь вниз, вниз, вниз…

Лекарства позволяют спать без сновидений до самого утра.

Моя комната небольшая, зато – под самой крышей. Просыпаюсь, потягиваюсь и подхожу к окну, посмотреть на серое небо, и крыши, и сиротливо голые ветви деревьев. Ноябрь, а снега ещё нет, надо же.

Дёргаю за ручку и поднимаюсь на цыпочки, чтобы поздороваться.

Селена – это наша кариатида. Обычно на зданиях таких несколько, гуляя по улицам, я часто слышу, как они болтают, рассматривая прохожих. Но для нашего дома неизвестный мне архитектор задумал только одну.

Селена наблюдает за луной и улицей. Её волосы украшены мраморным полумесяцем, на губах, когда смотрит кто-то чужой, загадочная улыбка. Каждое утро она заботливо спрашивает:

– Как спалось?

– Спокойно. Как прошла ночь?

– Пара, опьянённая вином и любовью, гуляла подо мной, взявшись за руки, – мечтательно говорит она. – Они трижды обошли дом. Луна освещала их путь…

Чтобы не мёрзнуть на осеннем ветру, кутаюсь в одеяло. Селена продолжает вдохновенно рассказывать о ночной жизни улиц и луны, пока не осекается.

– Как же! Чуть не забыла! Меня просили передать тебе сообщение!

– От Минервы?

– Да. Она хочет, чтобы ты сегодня пришла к безымянному Охотнику.

– Это всё? – спрашиваю, поджимая замёрзшие пальцы на ногах.

– Кажется… Может, они сказали что-то ещё, но я не слушала. Знаешь, внизу как раз появились новые люди, было интересно, о чём они говорят.

В этом вся Селена, как Луна, которая любопытным глазом наблюдает за нами ночью. Всё равно, я улыбаюсь:

– Спасибо!

– Для тебя – что угодно! О, смотри, небесная колесница! – она обращает внимание наверх, а я закрываю окно и растираю замёрзшие пальцы.

За завтраком отец просит съездить в букинистичекий его друга и забрать несколько книг для магазина. В новостях из радио – ничего интересного, никаких разведённых мостов или сгоревших зданий.

Я пью свой утренний кофе с имбирём. Перед выходом натягиваю свитер, а поверх него – ветровку. Возможно, это слишком, если верить прогнозу весь день будет +10 градусов. Невероятно тепло для ноября. И всё равно, кладу в рюкзак шапку – вместе с парой бутербродов и термосом с имбирным чаем.

Отец не спросил про книгу. Сегодня я надеюсь вернуться домой с ней и перестать лгать. Ведь у меня нет подруг, которые могли бы её читать.

Связь со всеми подругами я потеряла после нескольких месяцев в психбольнице.

Велосипед летит по улицам, обгоняю остатки утренних пробок. Ветер всё же холодный, я останавливаюсь, надеть шапку и застегнуть ветровку. И правильно, потому что на набережной ещё холоднее.

Меня встречают бегуны в ярких спортивных костюмах, которые будто не чувствуют мороза, и люди с собаками. И статуи.

Музы направляют меня в дальний угол, где нет никого, кроме голубей и Охотника, который держит в левой руке копьё. У его босых ног лежит мраморный шлем. Я медленно подхожу ближе, и он опускает голову.

– Это тебя прислала Минерва?

– Да, – останавливаюсь около постамента, смотрю на статую снизу вверх. – Как тебя зовут? Неужели у тебя правда нет имени?

– Вообще-то скульптор назвал меня «Ой чёрт, ещё в тот угол надо кого-то воткнуть». А потом увлёкся вином и испортил четыре куска мрамора перед тем, как создал меня, – он улыбается. – Так что да, имени у меня нет. Можешь сама придумать.

Пожимаю плечами. Это не так просто, дать кому-то имя. Такое точно не делают впопыхах.