Тайны стен

Двери консерватории распахиваются, наружу высыпает толпа. У многих в руках футляры для скрипок, флейт, кто-то даже тащит барабан. Закрываю термос, вглядываюсь в лица, пытаясь угадать, кто похитил Достоевского и – вздрагиваю от крика.

– Эй, какого?!

Кто-то проносится мимо. Кто-то в чёрной толстовке с капюшоном, скрывающим лицо. Мужчина на соседней лавочке, тот, который курил и читал, – теперь у него осталась только сигарета.

Прижимаю термос к груди. Вот он – книжный воришка! Он убегает, неужели он скроется как тогда, с моей книгой? Мне точно не угнаться за…

Охотник протягивает руку.

– Залезай.

– Что?

– Забирайся на руки, быстрее! А то уйдёт!

Едва успеваю сжать его мраморную ладонь, а Охотник подхватывает меня вместе с термосом и рюкзаком.

И мы летим.

Конечно, это не так. Охотник просто бежит, так стремительно, термос чуть не вырывает из рук, а шапку приходится придерживать. Он несёт меня, будто я ничего не вешу. Бежит так, будто у него нет лёгких и мышц, которые могут устать.

Хотя так и есть.

Здания проносятся мимо, спина в чёрном всё ближе. Он сворачивает во двор, ныряет в ворота, и калитка пытается закрыться, но Охотник успевает проскользнуть. Теперь воришке некуда скрыться. Он хлопает дверью подъезда и поднимается на пятый этаж, тяжело дыша. Охотник взлетает по лестнице без единой заминки.

Наконец воришка пытается захлопнуть дверь перед нашими лицами, но Охотник хватается за ручку, чуть не роняя меня. Едва успеваю выпрямить ноги и устоять. Дверь в квартиру вора открыта, и первое, что я там вижу – это книги.

Узкий коридор – ещё более узким его делают стопки книг. Они тянутся вдоль стен, некоторые опасно раскачиваются. За моей спиной Охотник закрывает дверь, наверное, чтобы добыча не сбежала.

Иду вперёд: высокие потолки, старые обои. Впереди две двери, я осторожно толкаю одну и заглядываю в ванную. На стиральной машинке ещё книги; Достоевского среди них нет.

– Что за библиофил здесь живёт? – шепчет Охотник.

Пробую вторую дверь и оказываюсь в комнате, жутко похожей на наш магазин. Полки тянутся до потолка. Осторожно делаю шаг вперёд, чтобы не наступить на книгу, лежащую на ковре.

Штора у окна дрожит. Охотник перебрасывает копьё в левую руку и отводит тёмное полотно в сторону. За ним и обнаруживается наш воришка. Под капюшоном прячутся русые волосы и усталые глаза с тёмными кругами под ними. Он тяжело, открыв рот, дышит и прижимает к груди книгу.

– Пожалуйста, – шепчет он. – Не бейте меня.

Мы с Охотником переглядываемся.

– Ты же не собираешься его бить? – спрашиваю я.

– Конечно, нет! Что ты обо мне думаешь?! Я не бью беззащитных! Или, подожди, ты хочешь, чтобы я это сделал?

– Нет! Мне нужна только книга.

Всё ещё тяжело дыша, воришка протягивает мне книгу. Это «Прощай оружие» Хемингуэя, в тонкой, измятой обложке.

– Вот. Только не бейте! Пожалуйста.

– Не эту. Мне нужен Достоевский. Старое издание в тёмно-синей обложке. Ты украл её у меня неделю назад, – медленно, как медсестра, говорю я.

Воришка, щурясь, вглядывается в моё лицо.

– В парке у Коронационного моста, – вспоминает он.

– Да! Где она? Ты же её не продал?

Это будет катастрофа. Как я объясню отцу, если книга появится в какой-нибудь букинистической лавке?

– Нет! Я бы никогда… Сейчас покажу, – не сводя глаз с копья, он медленно делает шаг вперёд.

Мы с Охотником отходим в стороны, пропуская воришку к стопке книг у дивана. Он быстро находит Достоевского, протягивает мне, но не успеваю я коснуться обложки, подаётся назад.

– Я ещё её не прочитал…

– А ну давай сюда книгу! – Охотник взмахивает копьём.

Воришка чуть не роняет том, но наконец отдаёт его мне. Быстро пролистываю страницы – кажется, всё в порядке.

– Простите, – снова бормочет он, пряча руки в карманы толстовки. – Мне правда жаль. Я не хотел.

– Неужели, демоны сподвигли тебя украсть книгу? – усмехается Охотник.

– Да, я не мог удержаться. Это само получается, я не хотел, правда.

– Я верю, – вырывается у меня.

Воришка всё ещё трясётся. Пытаюсь найти слова, которые его успокоят, как делал мой психиатр.

– Мы тебя не тронем. Нам нужна только эта книга. Сейчас мы уйдём.

– Да… Простите. Когда я вижу книгу, не могу себя контролировать, – он поправляет очки и снова прячет руки в карманы. – Я пытаюсь, как могу, но временами оно вырывается наружу.

– Я понимаю.

Воришка тяжело вздыхает.

– Я не хотел вас обидеть.

Охотник опускает меч и пожимает плечами.

– Если никто не в обиде… Ты тоже прости, что напугали.

Прячу Достоевского в рюкзак. Смотрю на часы – близится время обеда и таблеток.

Отец сегодня будет очень рад.

Мы покидаем квартиру, заполненную книгами. Шаги мраморных ног Охотника гулко отдаются на лестнице, поступь моих совсем не слышно.

– Немного жалко этого юношу, – говорит Охотник. – Он будто одержим демонами.

Да. Иногда это ощущается именно так.

Я торжественно захожу в магазин. Приближаюсь к кассе, рассекая покупателей, и кладу книгу перед отцом. Он сразу забывает о гостях, хватая Достоевского. Пролистывает страницы, проверяет корешок, взвешивает книгу на ладони.

– Твоя подруга была очень аккуратна, – говорит он.

Вспоминаю, как трепетно Воришка прижимал к груди «Прощай оружие», и киваю.

– Отлично! И, пожалуйста, больше не одалживай редкие книги. Можешь делиться любыми, кроме этих.

– Хорошо.

– В букинистический ездила?

– После обеда.

Сначала нужно будет вернуться к консерватории и забрать велосипед. А Охотник там оставил свой шлем… Быть безымянным Охотником, наверное, обидно, поэтому, сходив за едой к соседям и расставив тарелки на столике, я спрашиваю отца:

– Какие греческие имена ты знаешь?

– Вот так, навскидку… Александр? Одиссей? – он пожимает плечами.

Гулять с завоевателем или главным хитрецом греческих мифов – слишком волнительно.