Тайны Женской академии

Вот так я оказалась в одной из его палат в сопровождении мамы, устроившей допрос с пристрастием.

— Почему я узнаю обо всём последней? — возмущалась она, нервно расхаживая по небольшому, очень светлому и уютному помещению, пока я привычно куталась в одеяло, хотя сильного холода уже не чувствовала. — Да ещё от этого грубияна Бредвигса! Он заявил, что я, видимо, слишком занята своей личной жизнью, чтобы уследить за дочерью, которая у меня под носом готовит запрещённые зелья!

— Оно не запрещённое, а просто не рекомендуемое, — машинально возразила я, успев попутно обидеться на зельевара, снова выставившего меня неразумным ребёнком. Впрочем, теперь я и сама понимала, что поступила безрассудно. Нужно было сразу догадаться, что не соответствующие ожидаемому результату симптомы несут угрозу.

У меня действительно обнаружилась атипичная аллергическая реакция на иргаль, вступивший во взаимодействие с другими ингредиентами, а превышение дозировки только усилило эффект.

— Зачем ты меня забрала сюда? Теперь все узнают о случившемся, — тяжело вздохнула я, представив, как на меня буквально будут показывать пальцем и перешёптываться за спиной. Вряд ли сюда часто поступают пациентки, злоупотребившие отворотным.

— Не волнуйся, у тебя тут совсем другой диагноз, — раздражённо повела плечом мама. — А узнать всё для начала хотелось бы мне! Кто он? Тот, из-за кого ты на это решилась?

Взгляд мамы, ожидающей ответа, был требовательным и взволнованным. Я испытала заметное облегчение от того, что не всё тайное стало явным, и поспешила заверить:

— Не имеет значения. Я хочу обо всём забыть. Так что давай не будем больше возвращаться к этой теме!

— Ты уже пыталась всё забыть очень опасным способом, какой теперь выберешь? — удручённо покачала головой мама и с горечью вздохнула: — Похоже, этот Бредвигс прав — я ничего не знаю о собственной дочери!

— Не слушай его, он просто любит говорить людям гадости, — пробормотала, чувствуя себя виноватой из-за реакции мамы и продолжая злиться на зельевара. Какое он имел право делать ей такие замечания, если сам во всём виноват со своей глупой методикой унижений и оскорблений!

И тут мама после очередного тяжёлого вздоха осторожно задала вопрос, которого я боялась ещё больше, чем выяснения личности моего возлюбленного.

— Джайнис, а иргаль… ты точно нашла? Пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Это ведь очень важно. Мы с эйром Мистражем могли бы поговорить с родителями того молодого человека и как-то решить эту проблему, если вдруг на самом деле ты его… сорвала.

Она говорила мягким вкрадчивым тоном и, хотя заметно волновалась, была явно настроена решительно. Я не сразу осознала, что именно она предлагает, а когда поняла, не на шутку испугалась.

Знала я одну такую семью, где девушке, сорвавшей иргаль, родители буквально «купили» парня, в которого она была влюблена, мотивировав его на внеплановую женитьбу большим приданным. Речь об одной из маминых подруг, так что мы несколько раз бывали в гостях у этой семьи и принимали их у себя. Они вовсе не казались счастливыми. При подчёркнуто вежливом и обходительном обращении с женой, муж иногда смотрел на неё таким пустым, равнодушным взглядом, что ловить его было неприятно. Я легко могла представить, как будет смотреть на меня Бредвигс, если его вдруг вынудят взять меня замуж. И этот взгляд точно не будет равнодушным. Бр! Нет уж, мне такого счастья не нужно! Если не любит, я навязываться не собираюсь!

— Я же сказала — нашла! — повторила уверенно, то, что уже говорила зельевару. — Помнишь, мы однажды с тобой видели уже сорванную ветку. Я просто нашла такую же.

Мама смотрела на меня пристально и недоверчиво, но потом немного расслабилась, а я, прежде чем она снова начала задавать неудобные вопросы, поспешила сменить тему, кивнув на пустующую соседнюю кровать, и спросила:

— У меня будет соседка?

— Уже есть, она сейчас на процедурах, — слабо улыбнулась мама, к счастью, не пытаясь больше ничего выяснить.

— Жаль, мне сейчас не хотелось бы ни с кем общаться.

— Уверена, обществу этой соседки ты будешь рада, — уже более естественно улыбнулась мама и оказалась права.

— Добрый день, Джайнис, — войдя в палату, приветливо поздоровалась… Нильда Ридвис.

Да, это была она и чувствовала себя вполне сносно, настолько, что речь уже шла о близкой выписке и возвращении в Женскую академию. Меня это известие встревожило. Я всё ещё не была уверена в виновности той служанки и думала, что в ЖАР Нильде возвращаться опасно. Но напрямую делиться такими соображениями я с ней не стала, доказательств ведь нет, ни к чему панику разводить. Но от мучившего последние дни вопроса я не удержалась, поинтересовавшись, слышала ли она какие-нибудь шаги перед падением?

Нильда даже не помрачнела при упоминании о недавнем инциденте, и беспечно ответила, что в тот момент читала книгу и была слишком погружена в сюжет, чтобы прислушиваться к тому, что происходит вокруг.

— Как можно было настолько зачитаться учебником по ритуалистике? — вздохнула я разочаровано, вспомнив, книгу, которая в тот вечер валялась на клумбе рядом с Нильдой.

Девушка вдруг порозовела от смущения и, потупив взгляд, призналась:

— В учебник была вложена другая книга. Более тонкая. О приключениях одной девушки-сироты, которую взяли на попечение богатые родственники. Ей очень непросто было вливаться в высшее общество. Оно её долго не принимало. Особенно один молодой человек. В общем, это очень интересная книга. Жаль, дочитать не успела.

Странно, я никакой другой книги рядом с учебником не видела, хотя он лежал страницами вверх. И возле окна на полу тоже ничего не было. Наверное, кто-то успел забрать, вот только когда, если и возле окна, и внизу рядом с Нильдой я оказалась одной из первых?

— Ого, не знала, что ты такое читаешь. Дай угадаю, яркая обложка и пафосное название… что-нибудь вроде «Вечная любовь»?

— «Неравная любовь», обложка, да — ярко-красная. Я просто подошла к подоконнику с учебником, а она там лежала, вот я и зачиталась невольно, — зачем-то начала оправдываться Нильда, пришлось осторожно вернуть беседу в интересующее меня направление.

Удалось выяснить, что в тот вечер в поле зрения Нильды никто не попадал, а поскольку сидела девушка спиной к тому коридору, что вёл к нашим гостиным, злоумышленница подошла именно оттуда. И удаляющиеся шаги я тоже слышала в той стороне. Шаги, по звуку отличающиеся от тех, что могла произвести обувь служанки Зинаты.

Про звуки шагов я, поколебавшись, всё-таки рассказала, но Нильда, как и Бредвигс, ожидаемо заметила, что Зината могла переобуться, так что это ничего не значит. Тогда я осторожно спросила однокурсницу о записках порочащего содержания, которые подбрасывали жениху и её близким. Эта тема напрягла девушку гораздо сильнее. Но чего бы ни добивался тот, кто их рассылал, Эйнарс в распускаемые слухи не поверил, а после случившегося в академии их родители вообще решили ускорить свадьбу.

— А с тобой что случилось? — перевела тему Нильда, и теперь уже я испытывала дискомфорт, не желая говорить о сокровенном.

— Обычная простуда, но мама решила перестраховаться и забрала сюда.

— Значит, ничего серьёзного и скоро выпишут, — довольно подытожила Нильда. — Меня тоже. Может, вместе в академию вернёмся.

Так и вышло.

Не знаю, что именно мама приносила мне в качестве лекарства — то, что приготовил Бредвигс или средство из запасов госпиталя, но неприятные симптомы ушли довольно быстро. Я больше не мёрзла и не погружалась ежечасно в апатию, но вернувшиеся эмоции и чувства тоже не радовали. Что ж, придётся с ними как-то свыкнуться и научиться жить, потому что больше экспериментировать с зельями я не собиралась. Да мне бы и не позволили. Мама стребовала обещание, что я ничего подобного не сделаю, а Бредвигс, едва я появилась в академии, вызвал на профилактическую беседу.