Тайными тропами

* * *

— Иди и живее принеси кувшин тёплой воды и пустую кадку, — проговорила Аврора и торопливо вытолкала служанку-ведьму из комнаты. Та даже на ощупь костлявая, как обглоданная гиенами коза. Когда ладони упёрлись в спину, сквозь одежду чувствовались лопатки и позвоночник.

После долгого застолья разошлись. Братец был сильно пьян, ибо позволил слабости возобладать над собой, и вино победило. И сейчас Максимилиан уже спал в комнате, расположенной по соседству с племянником барона. А что до Авроры, то её пронять теми тремя кубками слабого винца — что черепаху щекотать.

Девушка поставила плошку со свечой на край длинной лавки, на которой обычно спят слуги. Слабый огонёк дрожал от сквозняка, словно продрог, но тьму разгонял, в отличие от небольшого, больше похожего на бойницу окошка, прикрытого сейчас ставнями простенькой работы — без резьбы и краски.

— Не только ты, Ми-Ми, в той лавке покупки делал, — пробурчала под нос Аврора и достала из своей сумки зачаруньку от беременности и длинный халумарский пояс из очень красивой ткани цвета перезрелой вишни. И соткан так, что стоит упасть на него свету с разных сторон, и узоры проступали разные.

Затем девушка достала новенькую белую рубаху и халумарское душистое мыло и прислушалась. Нет, не спит ещё баронский племянник, но и плескаться в большой умывальной кадке уже завершил.

А ещё сильно чесался нос. От волнения, наверное.

— Почему так не вовремя? — снова тихим шёпотом пробурчала девушка, быстро потёрла нос и скинула с себя одёжку, оставшись нагишом. Затем стала перебирать склянки с благовониями, откупоривая пробки и принюхиваясь. — Нет, и эта нет. Вот эта подойдёт, — прошептала, отложив в сторонку маленький сосуд с маслом садовой розы, разбавленным диким шиповником.

Когда дверь с едва заметным скрипом открылась, и в неё вошла служанка, Аврора опять забурчала:

— Что ты так долго ходишь? Утро настанет раньше, чем тебя дождёшься.

— Простите, госпожа.

— Что ты орёшь? — зашептала Аврора, стиснув кулаки, в желании стукнуть служанку.

Молодая леди да Вульпа на цыпочках подбежала к двери и приложилась ухом. Барон не спал. Было бы обидно, если она, такая красивая, войдёт, а он храпит.

Аврора вернулась на место и схватило мыло.

— Что стоишь? Ставь кадушку, лей на меня. Да не всё сразу, не хватит же.

Зажурчала вода, и Аврора намылила волосы и намылилась сама.

— Соблазнять не умеешь, — передразнила Аврора брата. — Я тебе докажу, что ты не прав.

Завершив омовение, девушка уставилась на белую рубаху и насупилась. Затем, рыкнув на саму себя и свою нерасторопность, Аврора опоясалась халумарским вишнёвым поясом, подвязала ситцевым лоскутом к бедру ножны с посеребрённым стилетом, накинула на шею вязанку с амулетами, зачаруньку и помандер с ароматным маслом, который в цитадели пришлых почему-то все называла ёлочкой-вонючкой. И почему так чешется нос? В самом деле от волнения.

Подхватив бутыль со слабеньким-преслабеньким грушевым сидром, баронета да Вульпа повернулась к служанке и погрозила кулаком.

— Смотри, чтоб никто не вошёл, не то поколочу.

— Да, госпожа.

Аврора сделала глубокий вдох, улыбнулась и постучала в дверь.

— Ваша милость, позвольте войти, — насколько можно мягко вопросила девушка, а в следующее мгновение отпрянула от двери, ибо за ней раздался выстрел.

Затем ещё один.

— Бездна! — выругалась Аврора, откинула в угол бутылку с сидром, подскочила к лавке, схватила шпагу и халумарский двуствольный пистоль. А затем выбила плечом дверь, отчего с девушки чуть не слетела подвязка со стилетом.

Баронский племянник был в одних подштанниках болотного цвета и с хитрым мушкетоном с поворотным барабаном для зарядов, зажатым в руках, и целился в дальний угол, причём под самый потолок. Испуга на лице, как обычно бывает у кисейных юношей, не было, лишь злой и сосредоточенный взгляд.

Комнату заполнил едкий дым халумарского пороха.

А в углу, цепляясь крючковатыми пальцами за деревянные балки, оскалилась и бешено таращила бельма глаз сухая старуха, закутанная в лохмотья серой мешковины, как в платье. Причём, казалось, что это существо уже видели той ночью в Гнилом Березняке.

Так вот почему чесался нос — в дом пробралась нечисть, а Аврора, как дура, пребывающая в постельных заботах, совсем потеряла осторожность.

— Отдай, — зашипела старуха, глядя на человека.

Недоумение на лице баронского племянника возникло только при виде Авроры, одетой лишь в амулеты и вишнёвый пояс. Но он быстро вернул свой взгляд в сторону старухи.

— Пошла на… падла! — проорал баронский племянник и снова выстрелил. И попал.

Во всяком случае тварь дёрнулась и завизжала, а из светящихся ран потекло бледно-зелёное липкое пламя.

Вот врал, барон, что Аврора халумарских слов не знала. «Пошёл на» и «падла» она часто слышала в казарме при цитадели.

Но сейчас не об этом.

— И почему ты так не вовремя, выползок тьмы? — зло закричала девушка, проведя стволом перед лицом сверху вниз. — Идемони!

Воздух дёрнулся под силой изгоняющего заклинания.

— Не прогонишь! — злорадно захохотала старуха.

Баронский племянник и Аврора выстрели в ответ одновременно. На стену полетели, прилипнув, как комки сырой глины, клочья белёсого мяса. Вдобавок к пулям баронета выхватила стилет, перехватила поудобнее и метнула. Серебряный клинок вошёл точно в горло твари, но старуха лишь кашлянула, резко вытащила кинжал из раны и откинула от себя подальше.

Где-то рядом завизжала девчонка-служанка. Она бросилась прочь, громко топоча.

— Моя! — завизжала старуха и спрыгнула с потолка на пол, словно паук-переросток. Она подобралась и прыгнула к двери, сбив с ног, появившегося там баронского дуэнью, одетого в штаны и рубаху с синими и белыми полосками. Старуха победно захохотала и рванула следом за девчонкой.

— Твою мать! — выругался спутник его милости, отползая в сторонку.

А тем временем в коридоре послышался топот и крики.

— На клинки её! На клинки насаживай!

И снова выстрелы целым залпом, будто в коридоре не менее половины терции.

Аврора выставила вперёд шпагу и попятилась, прикрывая собой баронского племянника.

— Я всё равно заберу своё! — противно закричала старуха. Затем донёсся звук ломающихся дверей и выбитых ставней, словно кто-то ломился наружу. И вскоре в таверне всё стихло. Слышалось лишь частое дыхание многих людей и осторожный скрип половиц.

А потом в комнату, не спрашиваясь разрешения, вошла Виолетта да Мишель, тащившая взятую под локоть бледную и трясущуюся девчонку. Рыцарка грубо затолкала Гвен внутрь и смерила Аврору с ног до головы насмешливым взглядом, хотя у самой рубаха нараспашку, отчего обе тугие сиськи были открыты всеобщему взору.