Тайный вариант. Дилогия

– Не может быть… – ахнула Миэль, – тот самый?

– Да. Их отцы уже все обговорили, назначили дату помолвки. Жених был не против… а невеста вдруг сбежала. С никому не известным охотником-квартероном. Один из его дедушек был оборотнем.

– Но мой отец не был оборотнем! – тотчас возмутилась Миэль.

– Я же сказал – квартерон. Значит, на четверть не человек. Он в то время работал в гильдии проводников… и никто не знает, где и когда они умудрились познакомиться. Конечно за беглецами снарядили погоню, дон Тобайр не верил, что благоразумная младшая дочь сбежала по своей воле. Хотя донна Инедит оставила письмо, ему проще было считать, что девушку принудили. Однако их не поймали. Если оборотень, даже квартерон, пожелает запутать следы, то их никто не прочтет. Позже я выяснил, что они добрались до границы и Ларкенс нанялся проводником в обоз, идущий в главное стойбище гоблинов. Но туда они так и не попали, сымитировав при переправе свою гибель. А через какое-то время постучали в ворота монастыря, где служит настоятелем мудрый Виленсий ле Готди. Он провел для них свадебный ритуал и дал молодоженам свое имя. В монастыре новая семья прожила около трех лет, Ларкенс изучал еще незнакомые ему языки, а донна Инедит – кулинарию и верховую езду. Еще целительство и умение обращаться с боевыми амулетами. Она твердо намеревалась сопровождать мужа во всех экспедициях. Но мы говорили о старшем поколении. Мать Ларкенса тоже была не в восторге от женитьбы сына, она мечтала, что тот свяжет жизнь с чистокровной оборотницей, давно влюбленной в красивого и обаятельного проводника. Отца Ларк почти не знал, как я тебе уже говорил, тот занимался торговлей и не вернулся из плаванья, оставив жену с двумя детьми. Старший брат Ларка живет на побережье, расширил отцовское дело, построил рядом с лавкой харчевню, а позже и небольшую гостиницу. И вовсе не мечтает увидеть на пороге своих владений «беспутного» брата или его детей, так как по закону половина отцовского наследства принадлежит Ларку.

– Не нужны мне их харчевни, – сердито буркнула Миэль, – сама заработаю.

– Несомненно, – подтвердил Ридзони, – тебе хватит и сил, и характера. Но еще год назад у тебя была и прабабушка. По материнской линии. Она очень любила младшую внучку и одна защищала ее все эти годы от насмешек и попреков родни. Ей одной Инедит изредка передавала весточки о себе… это мне стало известно два года назад, когда я их нашел и пытался решить, следует ли кому-то сообщать о твоем существовании.

– А моя мать… этого хотела?

– Она ничего не говорила об этом, – помрачнел Азхарт, – но ты же знаешь, что Инедит приходилось пить сильные зелья? Прости… я не хотел задевать эту тему.

– Ничего… теперь мне уже намного легче, – привычно солгала Миэль, – так ты сказал о ней бабушке?

– Да. Иначе она ждала бы писем и переживала… или зря обижалась. – Ридзони вздохнул, налил в чашки остывший чай и подвинул к ученице блюдо с конфетами и печеньем, – как ты можешь догадаться, она пожелала тебя увидеть. Я устроил эту встречу… но знакомить вас отказался. Ничего подобного Инедит точно не желала, продумывая твое будущее. Думаю, опасалась, что их высокомерные поучения, колкости и прочее вмешательство не очень благотворно повлияет на твой характер.

Услышав это объяснение, Миэль понимающе усмехнулась. Опытный сыщик не мог не сознавать, что мать сделала все, чтобы вырастить оставшуюся сиротой дочь образованной, сильной и самостоятельной. И по возможности закаленной теми трудностями, которые так изобретательно подстраивал Кренорт. Откуда тому было знать, что юная девчонка не начнет плакать от обиды и не придет к нему выпрашивать наряды, а стиснет зубы и наляжет на изучение языков? Ремесло, кормившее отца, вполне могло прокормить и дочь. И давалось ей намного легче, чем другим.

– Но ты ей очень понравилась… донна Медина увидела твое сходство с внучкой. И платье тоже рассмотрела… и очень огорчилась. Хотела тут же пойти в модный салон и отправить тебе в подарок наряды, шляпки и туфли. И снова мне пришлось запретить… но она признала мои доводы справедливыми. Извини.

– Я все поняла, – отмахнулась Миэль.

Что толку жалеть о том, чего уже не можешь изменить? Хотя душу все же скребет понимание, насколько светлее и радостней она прожила бы последние два года, если эта встреча состоялась. Но зато наверняка не попала бы сюда, в агентство, ведь у нее не стало бы повода искать любую работу. Девушки в нарядных платьях имеют намного больше шансов привлечь внимание состоятельных мужчин.

– Но думать о тебе прабабка не перестала и вскоре изменила свое завещание. Донне Медине, как главе семьи, принадлежали родовые драгоценности и семейное состояние, а также дом в городе, подаренный лично ей мужем и родовое поместье. Она поделила все драгоценности между дочерьми и внучками, оставила сыну поместье и казну, заранее выделив всем приданое и положив его на именные счета. И прислала заверенную копию завещания стряпчему и мне. Вот она.

– Я не буду читать, – Миэль отодвинула свернутый лист опасливо как ядовитую змею, – расскажи сам, все они теперь мечтают меня убить или через одного?

– За год немного угомонились, – усмехнулся Азхарт, – донна Медина, почувствовав себя плохо, призвала их к постели и велела вскрыть завещание при ней и свидетелях. Решительная была женщина. Так и заявила, выскажите мне в глаза, все что вам захочется, чтобы потом понапрасну не нападать на сиротку. Я сам там был… разумеется под личиной помощника стряпчего. Больше всего их возмутило ее решение отписать тебе дом, но она ответила что это справедливо. Твоя мать имела полное право жить в нем вместе с тобой и мужем, но за последние тридцать пять лет так им и не воспользовались.

– Не нужен он мне, – тотчас отказалась ученица.

– Продай, – спокойно пожал плечами Азхарт. – Твои родичи и купят, они ждали твоего совершеннолетия с еще большим нетерпением, чем ты сама. Сам я с ними не встречаюсь, дело ведет надежный адвокат. Но сначала подумай, все же это дом, где родилась твоя мать.

– Если бы она была жива, то сделала бы выбор сама, – не раздумывая, ответила Миэль, уже знавшая, что поступает верно, – ведь один раз матушка от него уже отказалась. А мне там делать нечего, он не связан для меня ни с детством, ни с родителями. Пусть живут те, кому он дорог. Продай за ту цену, какую они предложат… я же могу и дальше жить здесь?

– Сколько угодно, – заверил Ридзони, – но у меня есть другое предложение. Когда я приобретал маленький домик под сыскное агентство, даже не предполагал, что через некоторое время оно так разрастется. Позже мне удалось купить рядом старинный особняк и переделать в тот дом, где мы сейчас находимся. Потом продавался дом почти по соседству, с выходом на другую улицу и его купил один из экспертов, чтобы жить неподалеку. С тех пор это стало для нас одной из самых важных задач. Мы скупаем дома в своем квартале и поблизости, а при возможности предлагаем соседям обмен. Многие работники агентства теперь не ездят на работу в колясках, а просто проходят через сад.

– Я поняла, – оживилась девушка, – и мне это очень нравится. Но не знаю… хватит ли денег…

– Хватит и останется, – заверил Ридзони, – сейчас есть пара свободных домов, завтра утром сходим и выберешь сама. Позже можно будет сменить, если нам удастся купить более подходящий. Ну, а если дом станет тебе не нужен – всегда можно продать назад агентству.

– Я и не мечтала… – выдохнула Миэль благодарно, – так быстро получить свой дом… теперь смогу написать Рушеру, что они могут приехать.

– А они уже… – допив чай, сообщил Азхарт, – едут. С обозом. У них там какие-то вещи. Но скорее всего Зарита просто боится гномьих вагонов. За эти годы твои домочадцы накопили денег и решили продать домик в провинции и купить в столице. Чтобы жить неподалеку от тебя.

– А тетушка? – заволновалась Миэль.

– Рушер пишет, что она не пожелала ехать с ними. Там у нее старые подружки, соседки и какая-то дальняя племянница, которая ей помогает. – по обстоятельным ответам дона Азхарта, ученица сообразила, что он занимался ее делами так основательно, как будто она была богатой клиенткой и внезапно смутилась.