Техника и вооружение 2009 03

За 1,5–2 мин, пока головной танк преодолевал расстояние до перекрестка, Колобанов убедился, что в колонне нет тяжелых танков, окончательно составил план боя и решил пропустить всю колонну до развилки (Ориентир № 1). В этом случае все танки успевали пройти поворот в начале насыпной дороги и оказаться в пределах досягаемости его пушки.

Включив ТПУ (танковое переговорное устройство), комроты распорядился:

— Командиру орудия навести орудие на головной танк, держать его постоянно на прицеле и быть готовым к открытию огня. Радисту следить за мотоциклистами. Огонь открыть после выстрела из орудия, в тот момент, когда немцы будут выпрыгивать из танков. Механику-водителю быть готовым к заводке мотора и следить за люком запасного выхода. Заряжающему — пушку заряжать в пределах пяти-шести секунд. Без команды огня не открывать, мотор не заводить.

Вот уже головной танк подходит к перекрестку. Все ждали команды открыть огонь. «Рано, рано», — впившись в перископ, повторял ротный. Теперь головной танк в десяти метрах от перекрестка [1].

В шлемофоне у командира послышался голос комбата И. Б. Шпиллера:

— Колобанов, почему немцев пропускаешь?!

Между тем первый фашистский танк уже приближался к березкам, и Колобанов скомандовал:

— Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным — огонь![3].

И когда первая машина приблизилась к перекрестку, подал команду: «Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным, огонь!» [5].

Таким образом, два источника подтверждают, что головной танк подошел к ориентиру № 1..

З.Г. Колобанов: Застрекотали пулеметы. Г/лко раскатисто ударила пушка. Снаряд разворотил броню. Дым. Пламя. Танк пошел боком, накренился, затем подался еще вперед и левой гусеницей уперся в березу. Она наклонилась, сдерживая напор.

А. П. Усов: Сделал второй, третий выстрелы [2].

Второй танк остановился. Третий с развороченной башней застрял между ними и тоже загорелся.

Радист, уничтожая уцелевших фашистов, опорожнил уже несколько магазинов.

Три подбитых головных танка окончательно закрыли дорогу вперед. Вся колонна остановилась. «Пора ударить по хвосту колонны и захлопнуть выход», — подумал Колобанов [1].

Замыкающий танк в этот момент мог находиться примерно на расстоянии 800 м, превышающем дистанцию прямого выстрела.

А. П. Усов: Напряжение росло. Кисельков едва успевал заряжать. Командир приказал перенести огонь на хвост колонны. Выпустили снарядов семь [2].

Один танк вспыхнул сразу. Второй, не успев развернуться, остановился с сорванной башней. Они загородили дорогу с тыла [1].

Фашисты оказались взаперти. По обе стороны дороги болотистый луг. Маневрировать нельзя [5].

К. Кулик: Задний танк тоже загорелся и закрыл дорогу. Колонна сжималась как пружина. Трудно описать, что произошло потом. Фашисты даже не поняли сразу, откуда их бьют. Машины натыкались друг на друга, лезли в кюветы, сцеплялись гусеницами. Некоторые выбирались из кюветов, но, попав в болото, безнадежно застревали там. Экипажи бросали танки.

З.Г. Колобанов: Фашисты ошалели и стали обстреливать копны сена. Дым стеной стлался по дороге. Горевшие танки начали рваться от собственных снарядов. Страшное зрелище [2].

Огонь перенести в середину! — последовала команда [1].

Подбив танки в середине колонны, на перекрестке (ориентир № 2), Колобанов не только заблокировал дорогу с обоих концов, но и лишил немцев возможности съехать на дорогу, ведущую на Войсковицы.

Командир орудия Андрей Усов один за другим посылал снаряды точно в цель. Теперь он начал бить по тем танкам, которые стреляли по нашему.

— Андрей! Не жалей снарядов! Подкинь добавку каждому из них для верности! — теперь уже веселым тоном командовал ротный.

Во вражеской колонне возникла страшная паника. Одни танки, пытаясь скрыться от губительного огня, лезли под откос и там вязли по башни в болоте. Потом они были сожжены. Другие, пытаясь развернуться, натыкались друг на друга, сбивая гусеницы и катки. Перепуганные экипажи, выскакивая из горящих машин, в страхе метались между ними. Большинство из них попадали под пулеметный огонь [1].

К. Кулик: Артиллерист Усов все бил и бил. Четко, метко… Каждый снаряд — точно по цели, в самое черное сердце врага. За первые 30 минут боя он подбил и зажег 22 немецких танка [2).

Из двойного боекомплекта (222 выстрела) было израсходовано 98 бронебойных выстрелов. У экипажа еще должно было оставаться 50 бронебойных и 74 осколочно-фугасных выстрелов.

После того, как запылала последняя машина, доложили по рации комбату об уничтожении танковой колонны противника.

Минут через двадцать к месту боя на танке подъехали комдив Баранов, командир полка Погодин, комбат Шпиллер и корреспондент газеты «Известия» Павел Майский с кинокамерой.

Прибежал Колобанов. Он начал было докладывать, но генерал остановил его.

— Благодарю, товарищ Колобанов, ваш экипаж за мужество и решительные действия. Уничтожили двадцать два гитлеровских танка, — крепко пожал ему руку генерал. — Товарищ Шпиллер, весь экипаж — к награде.

Корреспондент сначала заснял экипаж танка, потом — догорающие машины гитлеровцев [1].

Это были легкие и средние танки [5].

Как мы видим, в уничтоженной танковой роте не имелось танков огневой поддержки Pz.Kpw.IV. Кроме того, ни один участник боя или видевший подбитые средние танки с близкого расстояния не называл их Т-3. Начальная скорость бронебойного снаряда БР-350А при выстреле из Ф-32 с длиной ствола в 30 калибров составляет только 612 м/с, такую скорость этот же снаряд имеет на расстоянии 500 м от среза ствола при выстреле из пушки ЗИС-5 с длиной ствола 40 калибров. Половина колонны была расстреляна с расстояния от 400 до 800 м. При этом скорость снарядов соответствовала скоростям снарядов, выпущенных из ЗИС-5 с расстояния 900-1300 м. На такой дистанции состоявшие на вооружении 6-й т. д. легкие танки Pz.Kpfw.35(t) с их 25-мм лобовой броней могли быть выведены из строя при попадании снаряда БР-350А, а вот Pz.Kpw.III, которые были на вооружении 1-й т. д., имели лобовую броню 50–60 мм, неуязвимую на этом расстоянии.

— А теперь занять запасные позиции: противник после такой катастрофы непременно попытается уничтожить вашу засаду, — сказал комдив [1].

Что еще интересно: Шпиллер утверждает, что знаменитый снимок экипажа Колобанова был сделан не утром, а сразу после боя. Вглядитесь в лица танкистов — на них еще нет царапин, повреждений и крови. Судя по тому, что им приказано занять второй капонир, башню еще не заклинило, прицел и перископ целы. Но 3,7-см полуавтоматическая пушка Pz.Kpfw.35(t) имела скорострельность до 15 выстр./мин и могла расстрелять свой боекомплект (72 выстрела) за 5 мин. Скорострельность автоматической 2,0-см пушки легкого танка Pz.Kpfw.II еще выше. Оставшиеся (после уничтожения пяти танков) 17 танков могли успеть выпустить по КВ несколько сот снарядов. При такой плотности огня с близкого расстояния они могли повредить ствол пушки, приборы наблюдения, заклинить башню. Да и 25-мм броня экранов должна была превратиться в решето и частично рассыпаться. Похоже, Кулик прав в том, что у немцев возникла паника, и многие экипажи просто бросили свои машины после того, как застряли в болотистой почве, съехав с дороги. Обратите внимание на следующие фразы:

Теперь он (Усов) начал бить по тем танкам, которые стреляли по нашему.

Подкинь добавку каждому из них для верности! — теперь уже веселым тоном командовал ротный.

Итак, танк занимает по приказу комдива второй капонир и ждет повторной атаки.

Так и вышло. Только успел занять танк новую позицию, как с противоположной стороны на проселочной дороге показалась другая колонна немецких танков. Сосредоточившись за деревьями, фашисты нащупали нашу засаду, но огня пока не открывали. Они знали, что пушки танков бессильны против нашего танка и решили уничтожить его огнем противотанковых орудий [1].