Телестерион. Сборник сюит

Вдруг словно гаснет свет и вновь вспыхивает, всколыхнув многолюдный зал в тревоге и смятеньи. Проносятся шепот и возгласы: "Война?! Японский флот бомбардирует Порт-Артур". Между тем музыка вальса кружит в танце беззаботные пары.

5

Санкт-Петербург. Академия художеств. Одна из аудиторий на втором этаже с окнами на площадь перед Николаевским мостом слева и 5–4 Линии. Серов, Матэ; то и дело входят и уходят преподаватели и ученики.

1-й у ч е н и к (выглядывая в окна). Это солдаты Финляндского полка. Их ружья составлены в козлы; сами они возятся, как дети, чтобы как-то согреться. Через мост никого не пускают.

2-й у ч е н и к. Повозка Красного креста!

1-й у ч е н и к. Везде в домах припрятаны войска. Неужели стрелять будут?

1-й п р е п о д а в а т е л ь. Вход с 4-ой Линии закрыт. Меня последнего пропустили. Сторож говорит, велено никого не пущать и не выпускать — скоро рабочие придут, к мосту их не пустят и что тут будет?

2-й п р е п о д а в а т е л ь. Тут и уланы. Вчера вечером они стояли у нас во дворе. Ученики объявили, не будут работать, если уланы не уйдут. Я как дежурный зашел к офицерам, находившихся в квартире Репина, сообщил им о волнении, которое вызвало среди учеников их присутствие в Академии. "С удовольствием уйдем, если пристав укажет нам другое место для ночевки", — сказали они. Пристав же сослался на приказание градоначальника и вице-президента Академии графа Толстого.

С е р о в (глядя в окно и что-то зарисовывая). Войска-то подчиняются разве не великому князю Владимиру Александровичу, президенту Академии художеств, то бишь главнокомандующему Петербургским военным округом? Вот какая заковыка тут выходит.

2-й п р е п о д а в а т е л ь. Граф, оказывается, не ведал о впуске уланов во двор Академии, по его настоянию уланы ушли, и ученики успокоились.

М а т э. Уланы далеко ушли, до угла 5-ой Линии. Здесь, у стен Академии, войска устроили форменную засаду рабочим.

С е р о в. Надо полагать, у всех мостов. Однако это странно. Отчего же испугались власти попа Гапона? Ведь он возглавил рабочие собрания с одобрения полиции, чтобы противодействовать влиянию революционеров. Плеве убит, и поп Гапон, очевидно, почувствовал вкус к власти. Он призвал свою паству обратиться непосредственно к царю-батюшке с петицией. В ней-то все и дело. Там, говорят, много чего написано, вплоть до избрания народных представителей.

М а т э. Как же! Настоящая крамола.

Разносится быстрый и дробный цокот копыт.

1-й у ч е н и к. Два вестовых прискакали. Докладывают офицеру, он вскакивает на лошадь и дает знак.

Раздается сигнал трубача.

Это в атаку! Засверкали шашки на солнце.

2-й у ч е н и к. Скомандовал и пехотный полковник, и передняя шеренга финляндцев, став на колено, дула ружей направила вдоль улицы.

2-й п р е п о д а в а т е л ь (вскакивая на подоконник и открывая форточку). А рабочие здесь, совсем близко, на расстоянии шести-семи саженей. Толпа огромная. Много женщин и детей. Там и студенты.

Слышен голос офицера: "Смирно! Наступать!"

Уланы понеслись вперед, толпа подается в стороны, пропуская их.

Слышны голоса мужчин и женщин: "Товарищи, не бейте! Братцы! Не стреляйте! Мы мирно пойдем! Не убивайте, ведь мы — ваши же! Слушайте, товарищи!"

Разносится неистовый голос: "Не смейте! Ни шагу! Всех перебьем, если двинетесь с места!"

Это пристав командует. Лошади наступают на рабочих, все смешалось. Бьют, рубят… (Падает с подоконника, его подхватывают Серов и Матэ, бледные и безмолвные.) Толпа подает назад, к Большому проспекту, часть бежит в Академический переулок. Раненые мечутся, лежит убитый у нас под окном, всюду кровь, иконы и хоругви.

1-й у ч е н и к. На крышу! Оттуда мы увидим!

Одни уходят, другие то и дело заглядывают с новыми известиями. Серов, продолжая лихорадочно водить карандашом по листу блокнота, пошатывается.

М а т э (суетясь). Тебе нехорошо? Идем. Нет, лучше сядь. И не молчи.

С е р о в (про себя) О чем тут говорить? Какой кошмар! М а т э Бледней, чем смерть. Таким тебя не видел. Ну, не держи у сердца эту тяжесть, Отринь весь этот ужас с возмущеньем. С е р о в (про себя) Я возмущен, я в бешенстве, я в гневе, Но голоса не слышу своего, Как будто я удавлен и раздавлен, Лишь бег коней и взмахи сотен сабель Над головами женщин и мужчин С детьми, с иконами — пред светлым ликом Христа и богоматери, — что ж это? Как сон ужасный, душу мне замутил; Боюсь, не вынесу я этой пытки. Я на дыбе, и тяжек даже стон. (Словно бы приходя в себя.) Однако как расчувствовался, а? М а т э Ах, кровь вновь прилила к щекам твоим. А то, как ворох пожелтевших листьев, Безжизненно выказывая лик, Поник, ну, краше в гроб кладут, пожалуй. С е р о в  (порываясь куда-то и пошатываясь) А ведь войска повсюду царь собрал — У Троицкого моста, у предместий И на Дворцовой площади, и всюду — Стрельба в упор и сабли наотмашь.

Наступают ранние зимние сумерки. То и дело вбегают с новыми известиями о побоище в разных концах города.

М а т э Да ты, как ясновидящий. Стреляют По саду у Адмиралтейства, где Собрались любопытные, доносят, Детей с деревьев сносят, как ворон. С е р о в (будто заговариваясь) Ворона — птица с грацией особой, С умом, с достоинством, ну, словом, личность С сознанием своих движений, мыслей О мире в целом; впрочем, таковы, Мне кажется, все звери; человек же Напрасно счел себя умней и выше, Лишь превзойдя в жестокости зверей. М а т э Теперь о чем? С е р о в (вскакивая на ноги) Мальчишки на деревьях. То стая не ворон, а дети, царь!

6

Царское Село. Александровский дворец. Покои государя. Николай и Александра Федоровна.

Н и к о л а й Не надо, Аликс, снова о делах. Дай выкурить спокойно мне сигару.