Телохранитель для Оливки

— Тварь, что-то скрывает! Иначе чего тебя бояться? А с сестрой что?

— А та вообще пропала. Сбежала из страны. И случилось это буквально на следующий день после убийства ее брата.

— Как подозрительно. Зачем ей сбегать из страны. А как мать, которую бы стоило поддержать?

— А у меня удивило то, что следователь, изначально взявшийся за это дело, не запретил этой семье выезд за границу. И вообще, он даже не допросил их. Как такое могло произойти? Не проводили следственные эксперименты. Ощущение, что там хорошо заплатили, лишь бы прикрыть дело.

— Дамир Тимурович очень влиятельный человек, не только в Украине. Но здесь, — как-то задумчиво произнес Булат замолчав на несколько секунд: — здесь он максимум что мог сделать так это чтобы Оливию перевезли в Киев. Мы уверены, что она не убивала Моретти. Но даже Байер не в силах ей помочь. Но до конца понять, кто ко всему этому причастен, мы не можем.

— Но у вас есть предположения?

— Есть, — кивнул он, и взяв салфетку, заправил ее под ворот рубашки, собираясь приступить к ужину.

— У меня тоже кое-что есть. Булат, ты же знаешь тетю Моретти?

— Эта та, которая загадочная дама по имени Винсенза?

— Мда уж, наверное, один я долго изучал ее имя, — хмыкнул, тоже приступая к еде.

— Нет, ты не прав. Сам на бумажке записывал, — хмыкнул он и продолжил: — В принципе я-то и женщину эту видел всего раз. На свадьбе Оливки и ее Даниэля. Она показалась мне немного отстраненной от всего, напуганной что ли. Но родственнички всегда говорили, что она нелюдимая и слегка опасна. В чем именно, я не уточнял. Особого желания не было.

— Из вас никто с ней и не общался, я так понимаю?

— Наверное, — пожал он плечами. — Мне вроде и дела до нее не было, а родители жены… даже не в курсе.

— Все так запутанно выходит. Все как один говорят, что Винсенза была отстраненной и немного странной. И как я понимаю, это со слов той же Аллегры.

— Ну мне не Аллегра говорила. Повторюсь, я сам заметил это. Как у других было, не интересовался.

— Интересная история получается. Мне ведь удалось с ней пообщаться. И довольно-таки нормально.

— В таком случае она наверняка сказала тебе, почему с ней практически никто не общается.

— Сказала, но мне всегда важно знать обе стороны.

— Есть что-то интересное?

— Более чем. С Дамиром Тимуровичем я об этом пока не разговаривал, решил, что ему стоит позже сообщить. К тому же, у меня нет пока доказательств. Всего лишь слова Винсензы.

— Интрига. Поделишься?

— Ну, начну с того, что Винсенза настоящая мать Даниэля. Только эта тайна всегда была выгодна Аллегре. Всегда! И особенно сейчас!

Богословский присвистнул и даже отложил вилку с ножом, находясь в шоке от услышанного.

— Это что-то новенькое. Можно подробнее.

— Аллегра и Винсенза сестры. Ну это я думаю и так все знали. Тут кое-что другое.

— О чем ты?

Армандо, покойный отец Даниэля, в молодости познакомился с Винсензой, между ними вспыхнула любовь. Но когда молодая девушка познакомила Армандо со своей старшей сестрой, которая на минутку, была лучшей подругой для нее, все тут же изменилось. Аллегра положила глаз на парня сестры. И ей стало плевать на чувства Винсензы.

— Но если Армандо любил Винсензу, как так случилось, что они расстались?

— Аллегра заставила сестру бросить любимого.

— Настоящие итальянские страсти.

— Да, но тут еще не все. Оказывается, Винсенза на то время успела сделать аборт. Неудачный роман, что-то вроде того. Она не углублялась в этот рассказ. А Армандо категорично ненавидел женщин, которые так легко избавляются от детей.

— И тем не менее, она родила ему сына.

— Да. Винсенза боялась, что она упадет в глазах любимого мужчины. В том плане, что бросить его, было куда проще, чем если бы он узнал о ее аборте.

— А если бы она не бросила его, то Аллегра сама рассказала бы Армандо про аборт. Сказала на самом деле, какая его сестра, — предположил Булат, опережая мой рассказ.

— Именно. Но на тот момент Винсенза уже оказалась беременна. Но страх быть осужденной любимым оказался сильнее. Она бросила Армандо, а сестра отправила ее за границу, в Испанию. Где, собственно, тайно и родился Даниэль.

— Ничего не понимаю. А как он стал сыном Аллегры?

— Ты даже не представляешь, что она за женщина. Там так все запутано. Во-первых, сам знаешь, внешне сестры очень похожи. Аллегра тут же прибрала мужика под свое крылышко. Приласкала, утешила, тот растаял, и они переспали. Вроде как у них стали налаживаться отношения. И Аллегра забеременела, только вот выносить ребенка ей не удалось.

— О-па! Выкидыш?

— Да. Но говорить своему мужу, а под венец она его быстро завела, об этом не собиралась. Ну и уже во-вторых, придумала историю, что беременность протекает сложно, нужно хорошее лечение и смылась в Испанию. К сестре! Армандо всего не знал ведь. Думал, что Винсенза уехала в Мадрид за лучшей жизнью. А женушка наплела, что сестра хорошо обустроилась, поможет с клиникой.

— Подожди, ты хочешь сказать, что Аллегра заставила сестру отдать ей ребенка?

— Да! Именно так и было. Всю ее беременность Аллегра провела в Мадриде. Как я понял Винсенза не плохая женщина, просто слабохарактерная, и на нее легко повлиять. Так и оказался ее ребенок, ребенком сестры.

— Пи*дец, я в шоке! Не думал, что меня может что-то удивить.

— Теперь понимаешь, почему Аллегра не испытывала особого желания сидеть с внуком? Даже если бы Дамир Тимурович не придумал ту историю с малышом, ребенок Оливии все равно был бы чужим для Аллегры. Так внучатым племянником, не более.

— И Даниэля она не особо приветствовала получается.

— Именно. Единственным ударом для нее было, когда муж умер. Вот его она любила без памяти. Странно, как разумом не поехала.

— А что случилось с Армандо? Почему он так рано ушел из жизни?

— Сердце. Мгновенная смерть. Знаешь, а Винсензу действительно жалко. Какие бы грехи в молодости она не совершала, но она до сих пор любит Армандо. А смерть сына стала для нее настоящим ударом. Она ведь так и не сказала ему правду.

— Она отказалась от него, Игнат. Какая жалость? Она выбрала не быть падшей женщиной в глазах любимого, вместо своего ребенка! Вместо собственного сына! — строго произнес Булат сверля меня взглядом.

— Может ты и прав. И все же… мне ее стало жалко. Она так и не жила своей жизнью.