Телохранитель для Оливки

— А я не знаю, ибо в медэкспертизе об этом речи не шло.

— Я хренею! Сука! — возмутился Булат, кулаками ударяя по столу.

— Я думаю, что это был яд. Которым и добили Даниэля.

— Если это действительно Николетта, тогда я вообще нихрена не понимаю в этой жизни! Как сестра могла убить брата?

Я устало вздохнул, и закрыл крышку ноутбука, потому что больше там не было ничего интересного.

— Мы будем связываться с Интерполом. Думаю, дальше нет смысла ждать.

— Это поможет как-то Оливии?

Я несколько долгих секунд смотрел Булату в глаза, а потом произнес то, что было правдой.

— Я передам, конечно, запись в высшие инстанции. Но судя, по тому, что ее не отпускают даже под залог, нам придется ждать пока не поймают сестру Моретти.

— Но поимки преступника могут длиться годами!

— Я знаю Булат, но за вас кто-то серьезно взялся! А я не могу докопаться кто это. Но думаю, именно вот эта дама, знает гораздо больше, — я постучал пальцем по ноутбуку, говоря о девушке с видео. — И еще, мне нужна любая информация о Шираеве и его возможных родственниках.

— Я сегодня же тебе ее скину.

— Хорошо. И да, Булат… — я видел, как расстроен Богословский, и боялся представить, что ощущает Лия, мать Оливии. — Я постараюсь сделать так, чтобы моя подзащитная была дома уже к новому году, в случае если…

— Я надеюсь, что эту тварь поймают быстрее. Оливка не заслужила находиться на скамье подсудимых.

Огорченно ответил Булат, и поднявшись, молча вышел за дверь.

Глава 14

Выйдя за высокие ворота следственного изолятора, я сразу же попала в крепкие объятия родителей. Родной запах жгучей болью осел на моих легких, и тяжело сглотнув вязкую слюну, я тихонько заплакала от радости. Я полгода мечтала об этих объятиях. Мечтала наконец-то быть со своей семьей. И вот, моя мечтал-таки сбылась. Прямо перед новогодними праздниками. Могу ли я это назвать чудом? Возможно, ведь лучшего подарка я и желать не смела.

— Не плачь, милая, не плачь. Все хорошо, мы рядом, мы любим тебя. Теперь никуда тебя не отпустим, доченька наша. Ты всегда наша любимая и самая лучшая.

Голос мамы умиротворял, но я ощущала как крепко сжимаются папины руки. Я знала, что ему больнее всех. Он всегда очень сильно ощущал наши переживания и боль. Даже тогда, когда я возвращалась в Сицилию. И оказалось, что не зря. Он чувствовал всех нас на подсознательном уровне и желал, чтобы мы его слушали. Ведь все, по сути, знали, что его чутье никогда не подводит.

— Спасибо вам, — прошептала я, все ближе и ближе прижимаясь к родителям.

— Мы рядом, дочь. Мы рядом, — отчеканил папа, поцеловав меня в висок.

— Там Игнат приехал, подойдешь? — поинтересовалась мама, стирая с моей щеки слезы.

— Конечно.

Я даже не заметила появления своего адвоката. Настолько соскучилась по родным и свободе, что абсолютно не смотрела по сторонам. Поцеловав маму и папу, бросила взгляд на Градецкого, стоявшего через дорогу около своей машины. А я ведь только сейчас обратила внимание, как красиво вокруг от выпавшего снега. Скоро Новый Год.

Спрятав носик в ворот своей куртки, я медленно прошла к Игнату, и застыла в полуметре от него.

— Привет, Игнат.

— Привет. Я тебя поздравляю.

— С чем? — хмыкнула я, облизнув губы.

— Не облизывай губы на морозе.

От его слов я застыла, и заметила заинтересованный взгляд, направленный на мои губы.

— Я рад, что Новый Год ты встретишь в кругу семьи. Я обещал это твоим родителям.

— Но… Николетта, она все еще в бегах.

— Ее поймают. Она себе только хуже делает. Однажды она себя выдаст.

— Спасибо тебе, Игнат. Ты очень много для меня сделал.

— Мы обязательно найдем виновных, и они все будут наказаны, — пообещал он, и протянув руку, убрал от губы тонкую прядку волос. Его касание обожгло кожу. Наверное, из-за того, что на улице было холодно.

— Я… я тебе верю, — кивнула, и теперь прикусила губу.

— Накажу, — прошептал он, а у меня по телу побежали мурашки. — Не делай так. Иди, тебя дома ждет сын.

— Спасибо.

Я медленно развернулась и пошла к родителям, ожидавшим меня у авто.

— Готова? Можем ехать?

— Да, мамочка.

— Игнат, может к нам на Новый Год? — внезапно предложил папа, а у меня от такой перспективы едва не подкосились ноги.

Я не понимала, что со мной происходит. Может быть в тех ужасных холодных стенах, в которых мне пришлось провести долгих полгода все виделось по-другому? Я на Игната смотрела только как на своего спасителя. А оказавшись на свободе, его взгляд, касания, забота… почему я так остро на это отреагировала? Что это? Нехватка внимания, секса, или…

— Спасибо, Дамир Тимурович, но я сначала с мамой побуду. Не могу ее оставить в праздник одну.

— Уважаю! Тогда с Наступающим.

— И Вас тоже, с Наступающим.

Все это время, Игнат продолжал смотреть на меня. А от его взгляда у меня закипала кровь.

— Ну, если надумаешь, всегда рады, — добавила мама, а отец открыл мне заднюю дверь машины.

Я последний раз бросила взгляд на Градецкого и устало плюхнулась в теплый салон. За мной тут же последовала и мама, присаживаясь рядом и сразу увлекая меня в свои объятия.

— Игнат, — услышала голос папы, — Спасибо тебе еще раз! — и не дожидаясь ответа, он присел в соседнее кресло около водителя.

— Неужели я еду домой, — тихо прошептала я, головой улегшись маме на плечо.

И заснула.

А проснулась, когда поняла, что меня подняли и вынесли на холод. Медленно открыла глаза и улыбнулась.

— Булат…

— Привет, малышка. С возвращением тебя.

— Спасибо. Я бы, и сама дошла.

— Ты спала, не хотели тебя будить, — он усадил меня на пуфик у входа.

Папа открыл двери в дом, и мы наконец-то все вошли в прихожую, окунаясь в долгожданное тепло. Мне в нос тут же ударил домашний запах, и я резко закрыла ладонью рот, горько заплакав от нахлынувших воспоминаний. Как долго я этого ждала.

— Доченька, — мама прильнула ко мне, и я обняла ее, не в силах сдержать слез.

— Оливка! Оливка! — ко мне подбежала сестренка, и я вместе с мамой поднялась и крепко обняла Лапочку.

— Привет, моя дорогая. Моя сестричка.

— Слава Богу, все дома, — голос Булата немного вернул меня на землю, а затем мужчина тут же обнял нас всех, и я почувствовала себя наконец-то защищенной.