Телохранитель Генсека. Том 1

— Верно мыслишь. Я с этой стороны как-то упустил, — Брежнев стал серьезным. — Эх, закурить бы сейчас. Под сигарету мне всегда лучше думается. Ладно, дальше что?

— В тех предложениях, что я прочел, очень много пишется о компьютерах. Предлагают заимствовать западные разработки. Просто копировать их. Это прямая зависимость от Запада — каждое обновление придется либо покупать, либо воровать. И мы всегда будем плестись в хвосте.

— Можно подумать, что наши не воруют, — усмехнулся Леонид Ильич. — И воруют, и промышленный шпионаж у нашего первого главного управления КГБ на высоте. Хотя и закупают тоже много.

— Дело в том, что не разбираясь в вопросе, мы можем закупить или выкрасть тупиковые разработки. Нам могут подсунуть откровенную ерунду. И я знаю такие случаи. Взять хотя бы ЭВМ так называемой единой серии. На самом деле украли старую разработку IBM Sistem/360. Она, конечно, программно и аппаратно совместима с американским прообразом, но морально устарела. Нужно свое развивать!

Я достаточно резко замолчал, опасаясь сказать лишнего.

Брежнев внимательно посмотрел на меня и подумал: «Не знал, что у меня такие разносторонние люди работают. Хотя Медведев никогда не был дураком, но после аварии прямо-таки в гения превратился».

— А по остальным предложениям что скажешь? — он шел не торопясь, и говорил так же — расслабленно, будто беседа шла о чем-то незначительном, неважном.

— А по остальному скажу, что надо брать пример с немцев и чехов. Попробовать разрешить народу мелкую торговлю, мелкое производство. И все, дефицит закроется. Тот же крестьянин с удовольствием будет делать колбасы и сыры, и продавать на рынке. Тот же узбек с Ташкента привезет ткани и продаст, если не будет статьи за спекуляцию. Единственное, что надо сделать — четко регулировать правила, и сделать это законодательно. Чтоб был какой-то учет, но при этом не расплодились коррупция и блат.

Галька под ногами закончилась. Мы ступили на чистый песок пляжа на территории госдачи. От причала к нам несся бледный Косарев, по прежнему с тонометром в руках. Брежнев отмахнулся от него и повернул к дому. Врач побежал следом.

Я остался на пляже. В доме дежурство нес Солдатов. И согласно режиму сейчас у Генсека завтрак, потом работа с документами. Дальше дневной сон.

У меня выдалось несколько часов свободного времени. Решил выспаться перед завтрашним мероприятием. Вернулся в свою комнату, сходил в душевую смыть соль, и завалился в постель. Проснулся ближе к вечеру.

Спустился в столовую поужинать. Еда простая, без изысков. Но я зверски проголодался. Взял салат, порцию тушеной капусты с мясом, две больших кулебяки и стакан чая. Обернулся, выбирая место за столиком и увидел Алевтину. Она сидела с бутылкой кефира и булочкой.

— Привет! — сказал я, опускаясь на соседний стул.

— Так наедаться перед сном вредно, — Аля улыбнулась. — Леонид Ильич сегодня быстро уснул.

— Это хорошо. А Пашку ты с кем оставила? — поинтересовался я.

— В ведомственном интернате. Неделю там поживет, пока я в командировке.

— Это правильно. Нечего ему без присмотра…

Алевтина с аппетитом умяла булочку, запила кефиром.

— Прогуляемся? — предложил ей. Без каких-либо пошлых намерений, просто для того, чтоб ничего себе не надумала, и мы оставались друзьями.

Но Аля отказалась. Она встала и, сухо пожелав спокойной ночи, вышла. А я доедал свой ужин в одиночестве. Аппетит вдруг пропал. Я вяло поковырял вилкой недоеденную капусту, выпил чай и, забыв кулебяки на подносе, отправился спать.

Спал крепко, утром проснулся рано. Сделал зарядку, заглянул в душ. Стоя перед зеркалом, облачился в костюм.

Позавтракал и, глянув на часы, отправился встречать экспертов. Все те же «Завидовские сидельцы», но сегодня в урезанном составе. Они прибыли на черной правительственной «Волге». Гвишиани вышел из машины, зло зыркнул на меня и, не здороваясь прошел мимо.

Я отправился на широкую террасу, которая исполняла функции конференц-зала. Там уже сидел Андрей Михайлович Александров-Агентов, держа в руках список приглашенных. Я подошел к нему.

— Вроде бы все в порядке, — сказал Андрей Михайлович, просматривая бумаги, и вдруг будто споткнулся:

— Но… что делает в списке Капитонов? И кто его сюда добавил? Он же — ВО! — Александров-Агентов постучал кулаком по столу, — дуб дерево! Его приглашают только в качестве флюгера — уловить, откуда дует ветер и погасить конфликт. Странно, зачем он понадобился Гвишиани на этой конференции?

В разговор встрял Русаков:

— Можете не верить, но Джермен Михайлович тут не причем. Он даже был против. Как ни странно, Капитонова буквально навязал нам Константин Устинович Черненко. При том весьма настойчиво рекомендовал. Чем уж его взял Капитошка, — Русаков произнес прозвище Капитонова с презрением, — я не знаю. Не обаянием же?

И они дружно рассмеялись.

На террасу вышел Гвишиани со своими специалистами. Я быстро просканировал их мысли и поразился — один человек был закрыт от меня полностью. Как я ни старался, не смог пробиться в его мозги. Он тоже посмотрел на меня внимательно, даже слишком внимательно.

В памяти Медведева шевельнулась неприязнь. «Капитонов Иван Васильевич», — вспомнил его имя. Так это и есть Капитошка?!

Проходя мимо меня, Капитонов бросил еще один косой взгляд и почти неслышно пробормотал себе под нос: «Стремный чувак какой-то… Прям попаданец номер два».

Глава 15

Я решил, что мне послышалось. Не мог чиновник, тем более недалекий и неумный, знать сленговые словечки, которые будут в ходу через пятьдесят лет. Ну и про попаданца чтоб настолько точно, прямо в лоб… Как так-то?

Я усиленно пытался прочесть его мысли, но каждый раз будто проваливался в пустоту. Этот человек, похожий на старого, рыхлого кабана, был секретарем ЦК и обычно занимался тем, чем занимается любой кадровик в любой фирме. А именно — подбором и расстановкой кадров. Уж кого абсолютно не касаются реформы, так это его. И все-таки он сидит за общим столом с остальными участниками.

Но как меня не разбирало любопытство, с этим пока требовалось подождать — началось совещание.

Вошел Леонид Ильич, присутствующие встали. С какого-то перепугу Капитонов захлопал в ладоши, но его никто не поддержал.

— Иван Васильевич, — усмехнулся Брежнев, — ну что вы, мы же не на съезде. Зачем такие формальности?

Я думал, что Капитонов стушуется, но он, на удивление, даже не растерялся. В маленьких свиных глазках мелькнула и пропала озорная искра.

— Леонид Ильич, это уважение лично к вам! — Капитонов был известным подхалимом. Льстил обычно грубо, но со знанием дела.