Телохранитель Генсека. Том 2

— Спасибо, Володя! — Рябенко искренне обрадовался и пожал мне руку. — Спасибо, родной!

Александр Яковлевич хотел еще что-то сказать, но не успел. Дверь распахнулась и в приемную влетел незнакомый мне генерал при полном параде — с иконостасом орденов на груди, в папахе, в распахнутой шинели и сапогах. Он пронесся мимо нас и пинком открыл дверь в кабинет Андропова. Точнее — попытался открыть, не сообразив, что дверь надо тянуть на себя. Зло зыркнув на нас с Рябенко, он рванул ручку и влетел в кабинет. Дверь со стуком захлопнулась за ним.

Из-за двери послышался крик, похожий на рев раненого вепря.

Мы с генералом Рябенко переглянулись.

— Федорчук, начальник КГБ УССР, собственной персоной пожаловал, — пояснил мне генерал. Кажется, он не был так же, как я, ошарашен бесцеремонным поведением гостя. — Быстро же он из Киева добрался. Но зря он так, с пинка, двери к Юрию Владимировичу открывает. Тем более, учитывая последнюю информацию. Я как-то помню, присутствовал на коллегии КГБ УССР. Федорчук там показал себя во всей красе. Орал, топал ногами, людей за людей не считал, унижал каждым словом. Бросил на пол папку с отчетами, которые ему принесли и приказал полковнику Щербаку поднять их. Фактически, поклониться.

— А Щербак что?

— А Щербак сказал: вы, мол, раскидали — вы и поднимайте. После этого его уволили из органов. Впрочем, Федорчук всегда был самодуром, но чтобы опуститься до заговора, тут я даже не знаю. С одной стороны дурак дураком, но с другой… У него есть удивительная способность: мгновенно выхватывает суть любого документа или события. Вряд ли им кто-то манипулирует. Если он ввязался в заговор Яковлева, то только по собственному желанию и доброй воле. Скорее всего, сыграли какие-то старые обиды и. возможно, жажда власти.

— Кажется, обстановка накаляется, — я кивнул на приоткрытую дверь.

Шум в кабинете Андропова усилился.

— Александр Яковлевич, понимаю, мне не по рангу, но может давайте вернемся? Не кончится это добром.

Рябенко кивнул, соглашаясь. Подозвал прикрепленного к Андропову телохранителя. Тот подошел, встал у двери.

— Юрий Владимирович не разрешает входить, когда идут серьезные разговоры, — сообщил он.

— Какой-то там очень уж серьезный разговор. Думаю, мы войдем, но ты будь начеку, — сказал Рябенко.

Телохранитель кивнул и замер, прислонившись к дверному косяку.

Когда мы вошли, Федорчук уже скинул шинель на стул, бросил на стол папаху и теперь стоял, упираясь ладонями в столешницу. Высокий и грузный, он нависал над Андроповым и Удиловым этакой глыбой. Андропов и сам был не маленького роста — почти на голову выше всего Политбюро, но рядом с Федорчуком он выглядел волкодавом рядом с рассвирепевшим кабаном килограммов под триста.

— Что вы себе позволяете? Что это такое?! — орал председатель КГБ Украины, забыв, что находится в кабинете своего непосредственного руководителя. Голос его гремел так, что казалось, сейчас не выдержат и со звоном осыпятся на пол оконные стекла.

Удилов смотрел на происходящее, как зритель в театре. Лицо, как всегда, спокойное, даже отрешенное, взгляд холодный, изучающий. Он сидел, откинувшись на спинку стула, на лице его играла улыбка. Казалось еще чуть-чуть и он начнет аплодировать: «Браво! Бис!». Прочитав его мысли, я понял, почему Вадим Николаевич выглядит как кот, поймавший мышь. «Попался, красавчик, так и знал, что клюнешь и тут же примчишься», — думал Удилов.

А вот Андропов впервые проявил какое-то подобие искренних эмоций. Он зло смотрел на разбушевавшегося генерала, слегка приподняв брови. Его губы сжались в тонкую нитку, а лицо побелело от еле сдерживаемого гнева.

«Ненавижу!» — носилась в голове Федорчука главная мысль, почти эмоция, подчинившая себе все остальные.

— Ты, московская крыса, — орал Федорчук на Удилова, — обманом проник в мой кабинет и взял со стола важные документы! Да как ты смел, москаль…

— Виталий Васильевич, хотел бы напомнить вам азы чекистской работы, — спокойно перебил его Вадим Николаевич. — Никогда не оставляйте документы, с которыми работаете, на столе. И никогда не оставляйте посетителя одного в кабинете. Даже если посетитель — сотрудник центрального аппарата.

— Да как ты смеешь так разговаривать с генералом КГБ?! Я всю войну прошел! Я в СМЕРШе служил!!! Да я таких как ты, тыловых крыс, лично расстреливал!

Дальше все случилось одновременно. Федорчук выхватил пистолет, направил его на Удилова. Я кинулся на Федорчука — сработали рефлексы телохранителя. Успел перехватить его руку в тот самый момент, как прогремел выстрел. Но, слава богу, сбил направление. Проведя захват, завернул руку Федорчука за спину — боров громко заорал от боли. Наградной пистолет упал на пол. Федорчук рванулся, но безрезультатно. Я поддал ногой пистолет, оттолкнув его под стол. В следующую секунду на помощь пришел телохранитель Андропова. Помог надеть наручники на разбушевавшегося генерала.

— В мою комнату отдыха его, пусть охладится, — распорядился Андропов. Телохранитель втолкнул Федорчука в комнату, где мы недавно пили чай, а Андропов выглядел гостеприимным хозяином. — Потом, когда шум утихнет, переведем его во внутреннюю тюрьму.

Я глянул на Удилова — тот продолжал сидеть на стуле с совершенно невозмутимым видом.

Повернулся к Рябенко — и только сейчас увидел, что генерал держится за бедро. Лицо его было бледное, по брюкам расплывалось кровавое пятно.

— Кажется, попал, — сказал Рябенко и стал медленно оседать на пол.

Я стащил с него ремень и перетянул ногу выше ранения, чтобы остановить кровотечение. Тут же вбежал дежурный врач. Мельком глянул на ранение Рябенко, попросил подождать буквально минуту и юркнул в комнату отдыха. Вскоре доносившийся оттуда рев Федорчука прекратился — наверняка что-то вкололи.

Вскоре весь кабинет Андропова наполнился людьми. Рябенко оказали первую помощь и унесли на носилках. Через пару минут с улицы донеслись звуки удаляющейся сирены.

— Спокойно, товарищи, все живы. Товарищу Рябенко оказали помощь, он уже на пути в больницу, — успокаивал Андропов собравшихся. — Продолжаем работать в обычном режиме. Это был случайный выстрел, по неосторожности. Патрон в патроннике остался. Так что генерал Рябенко ранил себя случайно.

Кабинет опустел тут же. Приказы Андропова выполнялись беспрекословно. С председателем КГБ остались только мы с Удиловым. Юрий Владимирович задумчиво произнес:

— Может, его тоже гипнотизер обработал?

— Там обрабатывать нечего, — пошутил Вадим Николаевич, постучав себя кулаком по лбу, — мозгов у Федорчука нет, одна кость. Но Лесков сейчас будет действовать быстро. Давайте пока пустим слух, что у Федорчука сердечный приступ. Это спровоцирует агента. А вы, Владимир Тимофеевич, будьте готовы к любым провокациям.