Телохранитель Генсека. Том 2

— Что ж, мои предположения оказались правильными, — удовлетворенно кивнул Удилов. — А здесь все приведите в порядок, чтобы даже подозрения об обыске не возникло. До возвращения ученых всем готовность номер один.

Мы вернулись в комнату спецмероприятий. Она представляла собой длинный пенал без окон. Звукоизоляция была на высоте — из коридора не доносилось ни звука. Попасть сюда можно было через тамбур. С коридора мы открыли обычную дверь с номером 4–011, вошли в тамбур, за которым находилась еще одна дверь — металлическая. В самой комнате стояло три длинных стола с оборудованием — магнитофоны, аппаратура связи. За столами сидели операторы. Еще один стол со стульями возле него был обычным, письменным. Удилов сразу направился к нему, открыл небольшой чемоданчик и упаковал пирофорный стержень, уложив его так, чтобы не нарушить герметичность футляра. После этого он достал из кармана точно такой же футляр и, передав его сотруднику, мягко сказал:

— Ребята, а вот этот муляж положите, пожалуйста, на место. Только аккуратно, чтобы никто ничего не заподозрил. И будем ждать.

Примерно через полчаса по рации сообщили, что ученые с гостями прибыли.

— Аист с ними? — уточнил Удилов.

В оперативной работе никогда не называют объект разработки напрямую. Всегда дается кодовое название. Аист — это, скорее всего, Бусленко. Бусел — аист на белорусском языке.

Услышав ответ, он положил рацию на стол и сказал мне:

— Вы не ошиблись в своих предположениях по поводу Бусленко. Он действительно пришел на встречу в гостиницу. Что ж, продолжаем наблюдать.

Ждать пришлось недолго.

— Микрофон в коридоре, — сообщил оператор и протянул наушники — одни для Удилова, вторые — для меня.

В следующую минуту я вполне отчетливо услышал приближающиеся шаги и голоса. Ученые, как обычно, продолжали свои споры — симпозиума им не хватило.

— Нет, вы идете неправильным путем! — жарко доказывал кто-то. — Я много раз говорил и еще раз хочу повторить: вы, уж простите за такую аллегорию, ставите телегу впереди лошади! Вначале хотите создать объединенную систему, а потом уже развивать ее клоны. Но это так не работает!

— Это Бусленко, — прокомментировал Удилов, кому принадлежал голос говорившего.

— Вы не понимаете, Николай Пантелеймонович! — не менее жарко возражал кто-то из ученых. — Должно быть общее постановление, которое бы создало предпосылки для развития!

— Я все понимаю, но вы хотите создать еще одну бюрократическую структуру, которая будет всеми командовать и распоряжаться ресурсами. Еще раз заявляю, это так не работает! Бюрократия погубит все.

Ученые вошли в номер, послышался звук закрывающейся двери.

— Переключаю микрофон, — сообщил оператор.

В наушниках щелкнуло. И в следующим миг мы услышали громкий хлопок. За ним последовали смех и звон бокалов. Видимо, кто-то шумно открыл шампанское.

В разговор вступил третий голос:

— Товарищи, давайте выпьем за кибернетику! И когда мы точно узнаем, сколько зерна в поле, сколько звезд на небе, и сколько солдат в армиях вероятного противника, то последний бюрократ повесится на собственной косе! — перефразировал известный тост из «Кавказской пленницы» обладатель молодого, сочного баритона. — Так выпьем же, товарищи ученые, за кибернетику!

— Это Григоренко, — прокомментировал Удилов. — Молодой, но подающий большие надежды кандидат наук. Имеет контакты с очень интересными людьми из консульства США в городе Киеве. Кроме того, посещает семинары по экономике в Институте системного анализа Гвишиани.

Между тем разговор ученых продолжался. Говорил кто-то с неприятно резким, скрипучим голосом:

— Вот я и говорю, что вначале нужна сеть. Сеть вычислительных центров, связанным между собой каналами связи и обменивающихся данными по специальному протоколу.

— А это говорит Хохлов, доктор наук, профессор в Институте кибернетики, — Удилов узнал по голосу еще одного гостя.

— Да есть у нас уже этот протокол! — отвечал уже знакомый мне голос Бусленко. — Х.25 стандартизован Международным союзом электросвязи. Протокол работает, и даже прекрасно работает! Правда, пока только в наших военных разработках, в том же ПВО. Но он совершенно универсален. Его вполне можно применить в ОГАС, а вы снова пытаетесь изобрести велосипед!

Я понимал, о чем спорят ученые и в то же время слегка обалдевал.

Протокол TCP/IP, насколько я помню, впервые начал применяться американцами совсем недавно — как раз в прошлом, тысяча девятьсот семьдесят шестом, году. Пока это была сугубо военная разработка, которая держалась в строжайшем секрете. Коммерческое использование начнется еще нескоро. На базе TCP/IP в восьмидесятых годах сформировался тот самый интернет, каким мы его знаем, а уже внутри него появился WWW — проект Тима Бернерса-Ли. И вот оказывается, что еще в семьдесят седьмом году у наших ученых была альтернатива, которая при нормальном развитии могла обогнать и перегнать Америку!

Фактически, уже в семидесятых в СССР был свой прототип интернета. И если бы в моей реальности Бусленко не погиб в том пожаре, то, возможно, именно ОГАС, а не ARPANET, стал бы первым шагом к глобальной сети. В этом случае компания Билла Гейтса могла бы остаться локальным игроком, чьи продукты никогда не стали бы стандартом для всего мира.

Тем временем Григоренко произносил очередной тост:

— Давайте, товарищи кибернетики, выпьем за связи в самом широком смысле!

Послышался звон бокалов. Ушлый кандидат наук сообщил:

— Я смотрю, что-то у нас с закуской совсем плохо! Сейчас я сбегаю в буфет, чтобы освежить стол.

Послышались торопливые шаги, звук закрывшейся двери.

Оператор переключил прослушку на микрофоны в коридоре — мы услышали, как Григоренко закрыл снаружи дверь номера на ключ. Потом шаги, бряцанье металла, вскрик, что-то упало на пол. И тут же громко и отчетливо прозвучал незнакомый голос:

— Возьмите в руки то, что вы сейчас попытались выбросить. Это ваша вещь?

— Нет-нет! — в голосе Григоренко слышалась паника. — Я просто поднял посмотреть. Она тут лежала, а я думал отнести на пост администратора, вдруг кто-то потерял.

— К стене, руки за голову!

— Что вы себе позволяете? Это произвол!

Мы с Удиловым отложили наушники, поднялись и вышли в коридор.

Один товарищ в штатском прижимал к стене субтильного парня лет тридцати. Второй обыскивал его, уверенными движениями освобождая карманы от содержимого.

— Проведите задержанного в кабинет для предварительного разговора, — распорядился Удилов.

«Кабинет для предварительного разговора», как деликатно выразился генерал-майор, находился за следующей от комнаты спецмероприятий дверью. Он мог быть обыкновенным гостиничным номером, если бы в нем наличествовало окно и мебель. Но и здесь тоже вход был через тамбур, глухие стены и мощная звукоизоляция. В самом кабинете находился только стол и несколько стульев. На столе графин с водой и стакан. А еще стопка бумаги и авторучка. И, пожалуй, все.