Телохранитель Генсека. Том 2

— И, все-таки, пусть специалисты из Института Сербского проверят Федорчука. Лучше пригласить профессора Ухтомского сюда… — Андропов вернулся к столу, устало опустился в кресло и сказал: — Второе покушение на меня за два года. И готовится четвертое покушение на Генсека. Хотя и к лучшему — маски сброшены…

И он тут же переключился на текущие вопросы:

— Вам, Вадим Николаевич, придется еще раз съездить в Киев. И не одному, а с целой бригадой следователей и специалистов. А вы, Владимир Тимофеевич, пока замените Рябенко. Приказ о вашем назначении исполняющим обязанности начальника охраны Генерального секретаря сейчас подготовят.

— Служу Советскому Союзу! Разрешите приступить к исполнению?

— Разрешаю. И… — уже сделав шаг к дверям, я остановился. — учтите, что у начальника охраны будет много бумажной работы. Бюрократические моменты не запускайте.

Я кивнул и покинул кабинет.

Сразу же позвонил в Заречье. Там мне сообщили, что Леонид Ильич в Кремле.

Вышел из приемной, быстро спустился по лестнице и, выскочив во внутренний дворик, прыгнул в копейку. Минуты через три я был уже на Старой площади. Вошел в третий подъезд здания ЦК, поднялся на второй этаж. В приемной толпился народ. Все говорили одновременно, часто звучала фамилия «Федорчук». Открыв дверь, вошел в кабинет. Леонид Ильич стоял с секретарями возле стола.

— А вот и Володя, — он кивнул, приветствуя меня. — Все, товарищи, работайте, работайте.

Секретари разошлись, покинув кабинет.

— Рассказывай, что там случилось у Андропова?

— Федорчук ворвался в его кабинет и направил на Вадима Николаевича пистолет. Успел выстрелить, но мне удалось его обезвредить. Тем не менее пуля попала в Рябенко. Генерал ранен, сейчас в Кремлевской больнице.

— А Федорчук что? Что он говорит? — Брежнев явно был шокирован. — Да как же Виталий так мог поступить? Боевой офицер, войну прошел! Я же ему как себе доверял! Все думал, ну хоть за Украину могу быть спокоен. А оно вон как вышло.

— Федорчук ревел зверем, находился в совершенно неадекватном психическом состоянии, — сообщил я. — После ему поставили успокоительное, насколько знаю.

— Как придет в себя, доложите. Я лично хочу с ним поговорить, — распорядился Леонид Ильич. — А сейчас поехали к Рябенко.

Прошли в комнату отдыха. Я помог Генсеку надеть пальто, подал каракулевую шапку. Прикрепленным в этот день был Григорьев. Борис Дмитриевич, мордвин по национальности, в отличии от нас с Мишей Солдатовым, был невысокого роста, но жилистый, резкий в движениях человек. Абсолютно немногословный, он умел сливаться с любой местностью, любой обстановкой. Вот уж если кого и можно было назвать тенью Генсека, так это Григорьева.

До Кремлевки кортеж Генсека доехал быстро. В больнице царила суматоха. Санитарки уже успели до блеска надраить полы. И без этого в Кремлевской больнице было всегда чисто, а сейчас все просто сверкало. Леонида Ильича встречал главный врач. Брежнев наскоро поздоровался и потребовал:

— Срочно проведите меня к Рябенко. Как он? В сознании?

— В порядке, насколько это возможно. Готовим к операции, — на бегу рапортовал главврач, Шелепин Андрей Владимирович.

— Рана серьезная? — в голосе Леонида Ильича звучало беспокойство.

— Хорошо, что кровь быстро остановили. Но снимки не радуют. Пуля застряла в кости. Тем не менее, можно сказать, что генералу Рябенко повезло. Еще полсантиметра — и зацепило бы важную артерию. Просто не успели бы довезти, истек бы кровью, — докладывал Шелепин.

В палате у постели Рябенко толпились врачи. Александр Яковлевич был в сознании, но выглядел очень бледным.

— Вот так-то, Леня, — слабо сказал Брежневу и попытался улыбнуться, — войну прошел — ни царапины, а тут в кабинете председателя КГБ пулю поймал. И от своего же, что обиднее всего.

— Ты, Саша, сейчас не разговаривай, — остановил его Леонид Ильич. — Сейчас пулю достанут, потом быстро на ноги встанешь. Ты только умирать не вздумай, у меня кроме тебя уже и друзей не осталось.

Я видел, что Брежнев был по-настоящему потрясен. На глаза Леонида Ильича навернулись слезы. Генсек в принципе был чересчур сентиментален. Хотя сейчас подобная реакция была вполне понятна. Я тоже переживал за генерала, который фактически дал Медведеву путевку в жизнь. Когда я в своей жизни, будучи Владимиром Гуляевым, служил в КГБ, мне такой наставник не встретился. Сейчас я понимал это, и понимал, насколько важна связь поколений. Особенно — в профессиональной сфере.

— Выздоравливай, Саша! — Брежнев наклонился, пожал Рябенко руку. — Ты мне очень нужен.

— Куда я денусь, — Рябенко слабо улыбнулся и, посмотрев на меня, тихо произнес:

— Спасибо, Володя!

— Да за что? Сами же натаскивали по оказанию первой помощи. Выздоравливайте!

Я тоже был взволнован. Рябенко уже стал мне близок. Пожалуй, единственный человек в моей новой «медведевской» реальности, которого могу назвать другом.

Вернувшись в Кремль, Леонид Ильич вызвал Андропова, Цинева и Цвигуна. Причем, пока разговаривал с Цвигуном, Юрий Владимирович и Георгий Карпович меряли шагами приемную. Я стоял снаружи, рядом с дверью, готовый войти в любой момент. Но был спокоен — Цвигун не тот человек, которого стоило опасаться. Да и Григорьев находился в комнате отдыха за кабинетом Брежнева.

Наконец, нас тоже пригласили в кабинет. Брежнев выглядел мрачнее тучи, густые брови сошлись в одну линию. Он начал совещание с вопроса:

— Как вы, Юрий Владимирович?

— Да я-то нормально, — ответил Андропов. — Спасибо Рябенко с Медведевым — очень быстро отреагировали. Профессионально. Я уже тут провел расследование, почему Федорчук прошел на Лубянку с оружием. Более того, вошел ко мне в кабинет с пистолетом. Все говорят, что он неадекватный, обыскивать себя не давал никогда. Пистолет сдавать отказывался, мотивируя тем, что это наградное оружие. Сейчас, конечно, ужесточим правила, введем досмотр. Порядок должен быть один для всех.

— Поздновато спохватились, — заметил Генсек.

— Лучше поздно, чем никогда, — с виноватым видом ответил Андропов.

— Ваше «поздно» едва не стоило жизни генералу Рябенко! — Леонид Ильич повысил голос. Я видел, что он едва сдерживается, чтобы не закричать, что бывало крайне редко.

— А вы, Георгий Карпович? — обратился Брежнев к Циневу. — Вы куда смотрели? Восемь лет Федорчук у нас возглавлял КГБ Украины. Вы это направление курируете. И что, никаких жалоб и сигналов на него не было? Дождались открытого покушения?

— Сигналы были. И жалобы тоже были, — Цинев отвечал четко, не пугаясь грозного вида Генерального секретаря. — Характер у Федорчука всегда был не сахар. Держал подчиненных в узде, как он сам выражался, не давал распоясаться. А здесь я даже не знаю… Наверное, какое-то помутнение на него нашло. Переработал или еще что. Врачи разберутся.

— Он вспылил из-за того, что в его епархии начали какую-то негласную проверку, — вступил в беседу Цвигун. — Он и мне жаловался, когда к нему Удилов прилетел в Киев. Мол, москвичи не доверяют ему, сомневаются. А сигналы… на каждого руководителя сигнализируют с утра до вечера. Молчу уже про нескончаемые потоки анонимок.