Темные объятия

— Есть одна проблемка.

— А именно?

Ник кивнул в сторону Валерия:

— Если туго придется ему, — пусть выкручивается без меня!

— Этот мальчуган мне сразу понравился! — одобрил его позицию Зарек.

Ник посмотрел на него с большим недоверием.

— Ник, — мягко, но с предупреждающей ноткой в голосе заговорил Ашерон. — Ты служишь нам всем. Валерий — такой же Темный Охотник, как Зарек, Тейлон или я.

— Я помню свою присягу. Но я поклялся защищать Кириана Фракийского, — и скорее ад замерзнет, чем я хоть пальцем шевельну ради того, кто его пытал и зверски убил!

Валерий сверкнул глазами.

— Это был не он, а его дед, — поспешил уточнить Ашерон.

— Но он, — Ник указал пальцем на Валерия, — был там! Он все видел — и ничего не сде лал,чтобы этому помешать! Я не стану помогать этому мерзавцу. Тейлона прикрою, конечно. Даже этого трехнутого маньяка — бога ради. Но не его!

— Трехнутый маньяк? — протянул Зарек. — Интересное определение... пожалуй, мне нравится...

Ашерон не обратил на него внимания.

— Ник!..

— Все в порядке, грек, — вмешался Валерий. — Я и сам скорее умру, чем приму помощь плебея.

— Я тоже за то, чтобы ты умер, — снова вставил Зарек. — Итого — тремя голосами против двух Валерий выбывает из игры.

Тейлон с трудом удержал смешок. Интересно, когда Ашерон выйдет из себя и испепелит молниями их обоих?

Не сказать ли Нику, чтобы сбегал за ведерком и совком? Судя по лицу Ашерона, ждать оставалось недолго.

— Хорошо, — едва сдерживаясь, проговорил Ашерон. — Ник, позвони Эрику Сент-Джеймсу, скажи, что на время Карнавала я назначаю его личным Оруженосцем Валерия.

Ник кивнул.

— А нельзя ли заодно и Зарека на него спихнуть? А то, знаешь, у меня вообще-то еще учеба...

Ответить Ашерон не успел — теперь взбунтовался Валерий:

— Я не стану делить слугу со своим рабом, как с равным!

— Об этом не беспокойся, — раздув ноздри, процедил Зарек, — ты мне не равен и никогда равен не будешь. Ты настолько ниже меня, что я скорее буду сидеть в дерьме, чем соглашусь, чтобы ты подтер мне задницу!

Теперь Валерий бросился на Зарека, но Тейлон перехватил его на полпути.

— Карнавал еще не начался, — заметил он, переглянувшись с Ашероном, — а у нас становится все жарче. Похоже, в этот раз совсем не даймоны наша главная проблема. Слушай, может, нам просто разойтись по домам и запереться на ключ, — а они тут пусть разбираются сами?

Тейлону не давала покоя мысль о том, что о появлении в городе Валерия рано или поздно узнает Кириан. И тогда побои Зарека покажутся римлянину дружескими объятиями. А поскольку Кириан — больше не Темный Охотник и заклятия Артемиды на него не действуют, то от битвы с сородичем он не пострадает и даже не лишится сил. Он вполне способен убить Валерия.

— Еще немного, и я с тобой соглашусь, — раздраженно вздохнул Ашерон. Затем повернулся к Валерию. — Иди, патрулируй свои районы.

Валерий саркастически отсалютовал ему римским приветствием, повернулся на каблуках и скрылся во тьме.

С его уходом атмосфера заметно разрядилась. Даже Зарек расслабился и стал выглядеть..., относительно нормальным.

— Где я буду жить? — поинтересовался он. — С тобой, с Кирианом или с Ником?

Ашерон выудил из кармана ключи.

— Мы решили, что тебе лучше всего иметь собственное жилье. Ник снял для тебя дом на Цофин-стрит. Окна закрашены черной краской, и в доме нет щелей, куда может проникнуть солнечный свет.

Лицо Зарека вновь окаменело, глаза блеснули яростью. Неизвестно, что в словах Ашерона так его разозлило, но он вырвал у него ключи и молча пошел прочь.

— Ник тебе покажет! — крикнул ему вслед Ашерон.

— Ни черта мне не надо показывать! — рявкнул в ответ Зарек. — Сам найду!

Зарек исчез за поворотом, и Ник скорчил гримасу.

— Знаю, знаю, — проговорил он. — «А ну- ка,Ник, догони трехнутого маньяка и покажи ему дорогу, а то еще заблудится». Позволю себе заметить, что любой приличный работодатель в таких случаях доплачивает за риск.

Ашерон поднял бровь.

— А я позволю себе заметить, что оставаться здесь, со мной, намного опаснее для твоего здоровья.

— Как? Я еще здесь? — с наигранным удивлением воскликнул Ник. — Что ты, что ты, меня уже десять минут как нет!

И припустил следом за Зареком.

Когда они остались вдвоем, Тейлон устало пригладил волосы:

— Бывают вечера, когда не стоит вставать с постели.

— Это уж точно, — вздохнул Ашерон.

— Интересно, чем ты так насолил Артемиде, что она навязала тебе этих двух придурков?

На этот вопрос Ашерон, естественно, не ответил. Да Тейлон и не ждал ответа. Он привык, что Ашерон ничего не рассказывает ни о себе, ни, тем более, о своих отношениях с богиней.

— Пройдемся немного, Тейлон.

Это прозвучало зловеще. Тейлон понял: предстоит какой-то неприятный разговор.

Молча они сошли с Пешеходной Аллеи и направились по Аллее Пиратов в направлении Ройял-стрит.

Возле собора Святого Людовика Ашерон остановился. Тейлон, нахмурившись, огляделся вокруг. В святых местах Охотникам всегда становилось неуютно: они когда-то были людьми, лишились душ, — и чужие души, разлученные со своими хозяевами, чувствовали эту пустоту и пытались войти в их тела. Сильный Охотник мог отогнать чужие души, но полным иммунитетом к одержимости обладал только Ашерон.

Вот почему Темные Охотники селились только в новых домах. По этой же причине, сняв дом для Зарека, Ник первым делом привел туда экстрасенса и убедился, что ни в самом доме, ни вокруг него не бродят призраки. Одержимый Охотник очень опасен — и для себя и для других.

— Расскажи мне о женщине, с которой ты провел сегодняшний день.

Тейлон вздрогнул от неожиданности. Ашерон никогда не переставал его удивлять.

— Да, в общем... не о чем рассказывать.

— Не лги мне, Тейлон. Саншайн все еще в тебе. Я чувствую ее — в твоей крови, в твоих мыслях.

Да он и вправду настоящий колдун!

— Послушай, о своем долге я не забыл. Я принес присягу Артемиде и не собираюсь от нее отрекаться.

— Меня беспокоит не это.

— А что же? — не понимал Тейлон.

— Помнишь, что я сказал тебе той ночью, когда ты обрушил месть на свой клан?

— Что ничто не дается даром. И ничто не длится вечно.

— Вот именно. Эта женщина в тебе, брат мой. Если ты от нее не избавишься, она откроет двери, которые я научил тебя запирать, и выпустит на волю твои чувства.