Темный прилив

– Иллюмината. Э-э-э… Ну, мне не стоит колдовать, – сказала Астрид. – У меня простуда, и голос стал хриплым. Заклинание не получится.

Никаких хрипов в голосе Астрид не слышалось, и Бекка не заметила, чтобы светловолосая русалочка хоть раз хлюпнула носом.

«Я права», – подумала она. Потом закрыла чемодан и осторожно сказала:

– Астрид…

Астрид быстро отвела взгляд, но Бекка успела заметить в ее глазах отчаяние и страх. Знакомые чувства: она сама часто их испытывала. Бекка взяла Астрид за руку.

– Что, Бекка? Ради всех богов, что? – вскинулась та, сжимая пальцы в кулак.

– У тебя ведь нет никакой простуды, да? – спросила Бекка.

Астрид не ответила, но глаза ее наполнились слезами.

Плохо. Очень плохо. Хуже и быть не может.

– О, Астрид, – проговорила Бекка, отчаянно жалея эту суровую, печальную, непонятую русалочку. – Ты не можешь петь.

13

Астрид быстро сморгнула слезы и попыталась восстановить самообладание.

– Разумеется, я могу петь, – сказала она.

Бекка покачала головой.

– Нет, не можешь. Потому-то ты и бросила нас: хотела сохранить это в секрете и боялась, что мы узнаем. Боялась, что мы отвернемся от тебя.

Астрид округлила глаза.

– Я тебя умоляю. Избавь меня от твоего доморощенного психоанализа, хорошо? – Она поднялась и принялась запихивать остатки еды в свой вещмешок.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь. Мне пора двигаться дальше, я и так уже потратила кучу времени впустую.

Бекка постаралась не обращать внимания на обидное замечание.

– Значит, общаясь со мной, ты потратила время зря? Очень мило, Астрид. Так-то ты справляешься с трудностями? Отталкиваешь всех, с кем сближаешься, пугаешься и уплываешь?

Астрид фыркнула.

– Меня мало что может напугать, Бекка, и уж тем более не ты.

– И все же ты боишься правды.

Астрид закончила паковаться и завязала мешок.

– Классно пообщались, – сказала она, поворачиваясь, чтобы уплыть. – Удачно тебе попутешествовать.

Бекка предприняла последнюю попытку:

– Эй, Астрид! Я на тебя не нападаю, понимаешь? Я тебе друг, по крайней мере пытаюсь им быть.

Астрид остановилась. Плечи ее поникли; сейчас она походила на рыбу-иглобрюха, который неожиданно сдулся.

– Я понимаю, правда понимаю, – мягко сказала Бекка.

Астрид резко обернулась.

– Нет, не понимаешьь, – с жаром заявила она. – Как ты можешь понять? Ты же нормальная, Бекка. У тебя нормальная жизнь, ты не стала для родителей разочарованием. Ты ходишь в школу, и над тобой никто не потешается, не шушукается у тебя за спиной, не смотрит как на посмешище.

– Да, я такая, – легко согласилась Бекка. – Маленькая мисс Нормальность.

– Как ты вообще догадалась? – спросила Астрид.

– Ну, твое нежелание творить заклинания дало мне подсказку. И…

– И что?

– И я всегда знаю, если кто-то что-то скрывает, – призналась Бекка.

– Да? Откуда? – недоверчиво поинтересовалась Астрид.

– Потому что обычно я сама многое скрываю.

– Ты? Чего тебе скрывать-то? Каури с записью списка дел? Неудачный план-график? – язвительно поинтересовалась Астрид, высмеивая обостренную организованность Бекки.

Бекка не засмеялась.

– Я не была с тобой честна, – сказала она, теребя край одеяла. – И с остальными тоже. Я не хожу в школу – бросила год назад, чтобы пойти работать. И дома меня не ждут любящие родители.

– Не понимаю, – сказала Астрид, опуская на землю вещмешок. – В пещере йеле ты говорила, что…

– Я соврала, рассказала сказку про счастливую жизнь, о которой лишь мечтаю, – призналась Бекка, заставляя себя посмотреть Астрид в глаза. – Я сирота. Отец умер, отравившись ртутью, когда мне было четыре года. В водах, где он вырос, ее полно; у него смолоду было плохое здоровье, а с возрастом его состояние только ухудшилось. Через год после его смерти мать погибла, запутавшись в усеянной крюками леске для подводного лова. Ее тело нашли до того, как леску вытянули на поверхность. Зрелище было неприятное.

– Бекка, я и понятия не имела. Мне так жаль, – сказала Астрид, снова садясь рядом.

– У меня не осталось родственников, которые позаботились бы обо мне, поэтому меня отправили в приют. Там царил настоящий хаос. Старшие дети воровали у меня еду и вещи. Никого не волновало, хорошо ли я учусь в школе и посещаю ли ее вообще. – Русалочка грустно рассмеялась. – Наверное, поэтому я так стремлюсь все организовать и упорядочить. Мне всегда нужно иметь план. Прежде всего я планирую, где и как добыть еды, потом – как держаться подальше от барракуд, как вовремя добраться до школы. Я действительно работаю заклинательницей в магазинчике «У Бауделя» – эта часть истории правдива. Хозяева ко мне добры, они позволили мне жить в квартире над магазином. Она маленькая, зато только моя, есть спальня, гостиная и самая крошечная кухонька из всех, что мне доводилось видеть, но я люблю ее, потому что там нет барракуд.

Астрид кивнула. Барракуды – рыбы-убийцы с острыми зубами, однако этим словечком подводные жители называли забияк.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она. – Барракуды не крали у меня еду – не посмели бы воровать у дочери адмирала, но у них все равно есть против меня оружие: шуточки, перешептывания, лицемерные замечания.

– По крайней мере, у тебя есть семья, – тоскливо промолвила Бекка. – Наверное, здорово иметь родителей, к которым всегда можно обратиться за помощью.

Астрид покачала головой.

– Не знаю. Мои родители меня стыдятся, – печально произнесла она. – Все члены адмиральской семьи должны быть как минимум безупречны. Родители пытались скрывать мой изъян, большинство ондалинцев о нем не знают, но некоторые в Цитадели в курсе.

– Где?

– В Цитадели, – повторила Астрид. – Там живут адмиралы Ондалины со своими семьями, а также высшие правительственные чины.

Бекка наклонила голову и спросила:

– Как же это с тобой случилось?

Русалка, не умеющая петь, – это большая редкость; Бекка еще никогда не встречала кого-то подобного.

– Не знаю, – ответила Астрид. – В детстве у меня был хороший певческий голос, но я его потеряла. Это случилось после Моненхонора – лунного фестиваля Ондалины. Я так веселилась на празднике – пела и танцевала, объедалась кусочками Моненкайера – это торт из прессованного криля и льда с добавлением молотого перламутра, так что он сияет, как луна.

Бекка кивнула. Она слышала о Моненкайере и знала, что, прежде чем поставить торт в печь с лавой, пекарь бросал в тесто серебряную костянку. Русалка, нашедшая монетку в своем кусочке, будет удачливой в наступающем году.