Tempus

«Вот о чем думай, Гарри», - приказал он себе, и даже в голове эта мысль была озвучена голосом Гермионы. Он находился тогда в коридоре перед классом зелий. Тем самым классом зелий, который до сих пор использовался в его времени, как и десятилетиями, может, даже столетиями до этого. Гарри был уверен, что Крэбб не сделал ничего, кроме того, что толкнул его. Он не заметил ни заклинания, ни проклятия, да и не сказать, чтобы Крэбб уж слишком изящно накладывал чары. Там была картина. Пустой пейзаж.

Гарри слегка выпрямился. А интересно, эта картина сейчас в замке? Он не замечал, да и специально не проверял. В конце концов, была ли там сама ниша? Он не спускался туда с того самого времени, как его перевели с зелий на теорию магии. И сейчас Гарри осознал, насколько был глуп, не пойдя туда, чтобы проверить.

«История Хогвартса» упоминала о некоторых периодически появляющихся коридорах, и Гарри выяснил, что большинство из них находилось в заброшенных частях замка. Иначе бы его обитатели постоянно пропадали. Единственным студентом, который исчез в его времени, был Монтэгю. Гарри не был знаком с ним лично, но знал, что тот пропал в исчезающем шкафу.

В том самом, через который Драко, другой Драко, провел в школу Пожирателей Смерти. Эта мысль словно вызвала цепную реакцию: он вспомнил о Дамблдоре, крестражах, Снейпе, и снова о Малфое. Где он сейчас? Гарри решил, что, скорее всего, со Снейпом и Волдемортом терроризировал магглов, варил зелья, сеял всеобщую панику…

Теперь боль достигла боков. Хотелось бы знать, сколько времени уже прошло. Интересно, сможет ли он убить Снейпа, когда подвернется такая возможность? Правда, чтобы воспользоваться этим шансом, для начала ему придется хотя бы вернуться в свое время. Гарри был решительно настроен во что бы то ни стало осмотреть коридор перед классом зелий, как только сможет. Если картина окажется портретом, он мог бы даже разузнать обо всем у ее обитателя.

Теперь, когда он был полон решимости действовать, вынужденное бездействие стало казаться еще более тягостным. Гарри предположил, что прошло около двух часов. Он начал покрываться испариной, а руки - дрожать, словно сами по себе. Парень снова повел вперед плечами, попеременно то напрягая, то расслабляя мышцы в занемевших руках, чтобы хоть немного разогнать кровь.

Блэк никогда не вернется. Он намеривался оставить Гарри гнить здесь навечно.

Поттер потряс головой. Откуда взялась эта бредовая мысль? Он посмотрел на маленькие мраморные шарики. Может, это они были так зачарованы, чтобы ввергать его в пучину безысходности? Или же просто все нарастающая боль мешала мыслить здраво?

Борьба с самим собой, напомнил себе Гарри. Если что и было у него всегда, то это сила воли. Его недавние «подвиги» с беспалочковой магией доказали это.

Беспалочковая магия… Гарри было известно, что волшебники не умеют летать без метел или других зачарованных предметов, например, ковров, но они могут левитировать себя примерно на пять футов (п/п: 1,5 м) над землей. Он узнал об этом не из учебника Блэка, а из «Квиддича сквозь века». К тому же, применив кое-что из теории магии… смог бы ли он без палочки приподнять свои руки, но не переусердствовать и не взлететь в воздух, а просто уменьшить напряжение? Блэк сказал всего лишь не двигаться, а о применении магии он ничего не упоминал... «Сработает ли Вингардиум Левиоза?» Гарри задумался. Вроде бы, эти чары чаще применялись к предметам, а не к самому себе. А что, если левитировать шарики и дать рукам возможность отдохнуть? Нет, он мог бы слишком сильно сдвинуть шарики, и, кроме того, ему доставляло удовольствие думать, что он мог бы побить Блэка в его же собственной игре - если у него получится поддерживать свои руки при помощи левитации, то формально, он все еще следовал бы приказу не двигаться.

Теперь дело оставалось за малым - решить, как именно это сделать... Гарри стал напряженно думать. Он уже успел прочесть к этому времени половину учебника по теории магии и знал, что, в принципе, должен быть в состоянии создать подходящее заклинание. Так, а было ли общее слово для тех заклинаний, что нацеливают на самого себя? «Ипсум» (п/п: ipsum - лат. «само»), - это определенно подходит больше всего. «Эго» (п/п: ego - лат. «я») тоже, но «ипсум», вроде, более общее… Будет ли работать «Ипсум Левиоза»? Или «Левиоза Ипсум»? И вообще, почему заклинания произносятся на латыни? Он вспомнил, как однажды Тонкс сложила его чемодан, хотя и как попало, простой командой «собраться!» Вспоминая, какие результаты это дало, он отбросил идею применять сейчас что-либо на английском.

Значит, латынь. Если «Ипсум Левиоза» подняло бы его, что ему стоило левитировать только свои руки? Как, черт возьми, будут «руки» по-латински? Гермиона, наверное, знала. Он снова погрузился в размышления. Ну, «рука» была вроде «ману» или «мано», правильно? Как мануальная терапия.

Итак, «Ипсум Манус Левиоза». Он облизал губы и попытался успокоить себя вслух: - Все будет в порядке.
– Гарри закрыл глаза и сосредоточился на длине и весе рук, ощущая боль более остро.
– Ипсум манус левиоза, - нараспев произнес он и затем резко открыл глаза.

Сработало. Действительно сработало. Он понял, что тяжело дышит - и из-за приложенных усилий, чтобы заклинание сработало, и из-за осознания того, что он теперь мог свободно двигать грудными мышцами. Его руки были невесомыми, к тому же Гарри мог контролировать их положение и удерживать строго параллельно полу, исключая саму возможность падения шариков.

У Гарри непроизвольно вырвался смешок. На отработке у Блэка он узнал, вероятно, только лишь еще больше по теории магии, чем когда-либо до этого. Интересно, а получится ли у него сделать то же самое в следующий раз, но невербально? В этом ведь есть смысл, не так ли? Все же аппарируют, не произнося заклинания, разве это не то же самое? Отличие состояло лишь в том, что аппарация - разовое явление, вы применяете его, и потом оно заканчивается. А эти чары требовали от него постоянной концентрации и внимания. Плюс ко всему, также требовалось следить и за шариками.

Вот если бы ему еще и нос удалось почесать! Но как бы он ни старался, у него не вышло создать зудоизбавляющее заклинание.

Он перебрал в голове все стратегии по квиддичу, попытался вспомнить каждого семикурсника (и тех, кто уже закончил школу) из Слизерина, и даже составил в уме письмо для Гермионы. Гарри не знал, сколько времени он тут еще простоял, но когда юноша услышал свист из камина, то быстро пробормотал «Финитэ Инкантатум», и его руки внезапно словно налились свинцом. Тут же вернулись и дрожь, и боль. Гарри зевнул, чтобы на глазах выступили слезы и тем самым придать себе еще более страдальческий вид.

Блэк перешагнул через каминную ограду, стряхивая с мантии золу. Он долго и пристально смотрел на Гарри, и брюнет отвечал ему тем же.

– Вы должны испытывать куда более значительную боль, мистер Поттер.

– Да, сэр, - ответил Гарри. И это было правдой.

– Вы больше не будете дерзить в моем кабинете.

– Да, сэр.

– Вы будете вести себя пристойно, как и подобает выпускнику Хогвартса, и станете блестящим примером для всей магической Британии.

– Да, сэр.

Блэк резко сдернул с рук Гарри оба шарика и засунул их в карман. Мужчина подозрительно сощурился, но все же неохотно произнес:

– Можете опустить руки.

– Спасибо, сэр, - ответил Гарри для приличия, и лишь затем опустил руки. Ему пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Он не ожидал, что испытает боль, но этого, по-видимому, ожидал Блэк, потому что его глаза заискрились злобным удовлетворением.

– Поторапливайтесь, мистер Поттер. Уже около полуночи, и для Вас было бы нежелательно попасться после отбоя в коридоре. Я не единственный у кого есть право пользоваться этой комнатой…

Вернувшись в кабинет директора, Гарри обнаружил, что с трудом может поднять свою сумку с книгами. Он сумел перекинуть ее через плечо, но измученные мышцы сразу же отозвались жуткой болью. Парень мог поклясться, что слышал, как скрипят кости и сухожилия. Оказавшись вне кабинета, он сразу же направился в сторону подземелий так быстро, как только мог.