Тень Цитадели

— Умоляю! Замените на заточение, — упрямо твердит Терр, — Я смогу обучить её.

— Заточение, — медленно, смакуя каждый слог, говорит Верховная, — Что скажет совет?

Я обвожу взглядом это сборище ненавистных мне клуш. Все молчат, боясь сказать свое мнение.

— Лучше убейте! — рычу в то время как, туман подбирается к их ногам.

Хозяйка Цитадели вскидывает бровь, отбивая чёрные клубы потоком энергии.

— Заточение.

— Ой, — из воспоминаний меня выдергивает голос демоницы, — Кажется я вам помешала, — она окидывает взглядом комнату и присвистывает, — А у вас тут горячо.

— Нет, что ты, — мой голос звучит немного заторможенным, — Тут ничего такого не происходило.

Мир с трудом поднимается на ноги, а потом взмахом руки убирает осколки. Жаль, что магия не может так же легко вставить их обратно в окна. Вид у него немного потрепанный, на правой щеке кровь. Видимо кожу рассекло стеклом.

— Совсем ничего, — Инга ошалело переводит взгляд туда-сюда, пытаясь понять, что здесь произошло.

Комната выглядит как после взрыва. У меня этот натюрморт никак не ассоциируется с дикой страстью, но суккубу виднее, конечно.

— Совсем ничего, — повторяю с нажимом, не сводя глаз с мужчины, — А ты, — последние слово выделила голосом, — Никогда больше не делай этого!

— Чего? — маг наконец вернул себе надменно-ехидное выражение лица, хотя, видно, что это далось не легко, — Не ласкать? Не целовать? — демоница навострила уши, чтобы не пропустить деталей, — Не возбуждать? Не любить? — последняя фраза резанула слух.

Любить? Он серьёзно? Мы знакомы без году неделя, какая любовь? Но сердце все-таки екнуло.

— Не провоцируй тень! — туман ещё клубился в моей голове, где-то на задворках сознания, — Меня судили в Цитадель, — бровь Мирона удивленно метнулась вверх, — Как думаешь за что?

Инга уверенно сливалась с интерьером, стараясь не отвлекать нас от выяснения отношений.

— Украла булочку у старушки? — попытался пошутить мужчина.

— Почти, — я не разделила его иронию, потому что знала, насколько близко он был к гибели, — Убила трех новообращенных жриц. Еще несколько получили серьёзные травмы.

Демоница охнула, но потом сообразила и зажала рот ладонью.

— Маленькие могут удалиться! — мой взгляд, кажется, должен обращать в камень, — А ты, Вяземский, ещё хочешь играть со мной в такие игры? Или хочешь пощекотать свои нервы и посмотреть на настоящую силу тени?

Мирон спокойно подошёл ко мне, если не приглядываться, то даже не заметно, что прихрамывает.

— Я хочу играть с тобой в любые игры, — и взгляд такой спокойный, даже нежный, — Лисса, — ладонь замирает на полпути к моему лицу, — Не отталкивай меня. Вместе мы со всем справимся. Твоя сила не в тени, и даже, не в ритуалах жриц. В тебе есть магия. Когда ты мне поверишь?

— Ребята, — подала голос Инга.

— Выйди! — рявкнули мы почему-то одновременно.

Демоница вздрогнула, а потом обиженно надула щеки.

— Это важно! — возмутилась девушка.

Ещё чуть-чуть и заплачет. И почему я не оставила её в той деревне?

— Потом! — Мир рычит на нее, бросая гневные взгляды.

Демоница недовольно сопит, но все же растворяется, покидая комнату.

— Так что? — мужчина опять подходит вплотную, рискуя отлететь к стене.

— Не смей! — говорю это, и сама не верю в эти слова.

В голове полная неразбериха. Чего я хочу? Что должна делать? Меня всегда учили руководствоваться долгом, а не слушать собственные желания.

— Алиса!

— Нет! — это имя острым ножом разрезает кокон, в котором прячутся мои чувства.

Паутина расползается под натиском холодного металла, выпуская на волю совсем другую личность. Сколько лет ко мне так не обращались? Трудно вспомнить. Но все это время, где-то в глубине беспристрастной жрицы теней, пряталась юная Алиса. Удивительно, что она до сих пор жива.

— Да! — маг наступает как огромный удав.

— Мирон! — мне тяжело даётся сохранять остатки самообладания, хотя вернее будет сказать, собирать его из останков.

— Успокойся!

— Я тебя убью! — между нами всего несколько шагов.

— Не сможешь! — скользящие движение навстречу.

— Спорим?! — моя рука так и замерла, не нанеся удара.

Мы совсем близко, дыхание сбито. Что я делаю? Что он делает? Кровь стучит в висках, сердце отчаянно рвётся из грудной клетки. Все, чего мне хочется, это прижаться к его обнаженной груди. Вдохнуть цитрусовый запах. Мирон словно слышит мои мысли, скидывая футболку.

— Нет, — шепчу еле слышно, а сама кладу ладонь на твердую грудь, чтобы почувствовать теплоту кожи, ощутить биение его сердца кончиками пальцев.

— Не усложняй, — он касается губами моего виска, так нежно и невесомо.

Тело тянется к нему, чтобы отдаться этим сильным, чувственным рукам, чтобы ощутить жадные, требовательные губы… А внутренний голос орёт, превышая все возможные законы физики, что нам нельзя поддаваться. Нельзя!

— Нельзя, — шепчу, вяло отстраняясь, но тут же оказываюсь прижата плотнее.

Мирон жадно целует меня, забирая дыхание. Его язык врывается в мой рот, дразня. Руки мужчины ловко и быстро освобождают меня от одежды.

Нельзя! Не смей!

Дыхание щекочет кожу на шее, спускаясь медленно к затвердевшим от холода горошинкам. Горячие губы втягивают внутрь чувствительный сосок. У меня вырывается стон. Даже кажется, что он ехидно улыбается, хотя мои глаза сейчас закрыты.

Нет!

Его рука скользит вниз, поглаживая кожу. Потом Мирон подхватывает разомлевшую меня на руки и несет в душ. Тёплые струи воды обрушиваются на меня. Волосы облепляют лицо, а Мир продолжает неистово целовать мои губы. Он ворует моё дыхание, мою волю, позволяя растворяться в ласках.

Надо собраться. Надо решиться.

Его ладони сжимают мои ягодицы, прижимая плотнее. Через мокрую ткань джинс я чувствую каменную твердость плоти. А потом сама с жадностью начинаю целовать.

Это фиаско, Лисса.

Мирон отзывается на этот шальной поцелуй, стаскивает с меня брюки вместе с бельём, чтобы скользнуть рукой вниз между моих бедер.

Нет. Тень замирает возле, болтающейся на одной петле двери, чтобы через секунду я переместилась туда, оставив мужчине лишь пустоту.