Тень Далиды

Как-то на одной такой вечеринке подходит ко мне Алка, в руке два бокала с сухим вином. Давай, говорит, выпьем с тобой на брудершафт. Давай, что еще делать! Мы выпили. А теперь, говорит, давай поцелуемся, как положено. Я вроде как смутилась, а ее губы уже у моих. Целует меня, я невольно рот приоткрыла. Язык ее чувствую, а у самой ноги подкашиваются. Или я от природы такая, или сухое со спиртом было, только спустя четверть часа мы оказались с ней наедине в пустой комнате и на одной койке.

Нет, я своей природе не изменила. В нашей паре я всегда оставалась женщиной и никогда не пыталась довлеть. А в тот вечер… в тот вечер я ощутила то, чего не испытывала с парнями. И мои вздохи, мои постанывания шли не от ума, как с тем же Сашкой, а мимо его. Я не была вольна в своих желаниях, не была вольна в проявлениях своих эмоций. С женщиной мне оказалось приятнее, чем с мужиком. Такой ласки, такой нежности, какую предложила мне Алка, не может дать ни один мужчина. Женщина чувствует женщину, знает ее трепетные места, каждую чувствительную точку, и понимает, как, когда и чем нужно к ней прикоснуться.

А что может Сашка с его медвежьими лапами? Художник хренов! Представляю, как бы он меня ласкал, когда работал бы по специальности, уголь ворочал. Ползет к низу живота такая корявая мозолистая лапа, от которой на теле остаются красные полосы. Бр-р! Я не мазохистка какая-нибудь, у меня кожа нежная. Никакого желания от насилия у меня не возникает. Возникает иное желание – отдаться, а потом отомстить. А что? Не я первая, не я последняя. Оставим в покое остров Лесбос, вспомним лучше амазонок. Мужики у них бывали редко, исключительно по делу, для умножения женского пола, а потом их, козлов вонючих, убивали и съедали.

Я лежу расслабленной до предела, Алкины губы опускаются все ниже, ниже… Не знаю, с чем это сравнить, я не Ахмадуллина, но полным контрастом этому служит плохо выбритый подбородок моего мужа, скребущий по моему животу. Я его, дурака, конечно, кое-чему научила, только лучше бы этого не делала. Он теперь так и скребет, куда ни попадя, думая, что это доставляет мне неизъяснимое наслаждение. А какое тут удовольствие, когда мышцы живота напряжены, и чем ниже опускаются его губы, тем тошнотворней мне становится? Если ты мужик, так и делай, что тебе природой предписано. Мало ли о чем я тебе попрошу!

Когда его забрали в армию, Алка мне сразу позвонила и предложила непыльное местечко в одном НИИ с отдельным кабинетом. Я сразу поняла, чем буду там заниматься. Попросила у Алки время подумать, подумала и через полчаса ей позвонила. Согласна, говорю, надо же как-то убить время. Алка обрадовалась и наутро сама за мной притащилась. Пошли, мол, на работу.

Мы с ней даже не ссорились, потому что никакой такой любви между нами не было, а было взаимное соглашение удовлетворять потребности друг друга, снимать друг с друга стресс. Алка – девка чистая, за собой всегда следила, и чтоб я, после нее, с каким-то грязным китайцем, от которого пахнет собакой? Ну не дурак мой Сашка?

Я когда родила дочку, сама обалдела. Откуда такое? Разродилась спустя час с начала схваток, была счастлива. Мне протянули ребенка, я его прижала к груди и заплакала. Потом, когда рассмотрела девочку внимательно, решила, что мне ее подменили. Только этого не могло быть, все на моих глазах происходило. Мой ребенок, причем от Сашки, и даже Алка тут не причем, хотя и она далеко не восточного типа женщина. Знаю, что от контактов женщины с женщиной еще никто не рожал, знаю, но не знаю, почему я родила чужого ребенка.

Разговорились как-то с Алкой, это когда Машеньке уже года четыре было. Я ее с отцом на часок оставила и провела тот вечер в компании со старой подругой. Сидим мы перед телевизором на ее роскошной тахте, где можно с удобством пятерых уложить, и пытаемся докопаться до истины.

– Ты мыслишь не в том направлении, – говорит Алка, кошкой потягиваясь на тахте. – Думаешь, таких, как ты, больше нет? Да таких полно! Оглянись вокруг.

– Уже оглядывалась. Никого знакомых с похожей проблемой.

– Минимум четверть твоих знакомых живут с похожей проблемой, можешь мне верить. У Ленки, секретарши нашего шефа, ты ее помнишь, сын неизвестно от кого. Он и близко не напоминает ее мужа, не говоря уже о ней самой. Страшненький такой горбоносик с огромными ушами. У Кати…

– Брось, Аллочка, прекрати! Ленка с кем спала, от того и нажила. И Катя твоя то же самое. А я ни с кем не спала.

– Ладно, извини. Я знаю, что ты ни с кем не спала целый год, пока не вернулся твой суженый. От тебя так пахло… А сейчас козлом воняет, дорвалась. Неужели ты ему ни разу не изменила? Признайся, было разок-другой, а?

– Не было.

– Ну, может, ты где выпила лишнего, ничего не помнишь…

– Да ты что! Бокал сухого для меня предел, ты же знаешь.

– Это со мной твой предел, а с мужиками… Слушай, чем он тебя так заводит? Этой штучкой? – Алка подергала пальцем между своих ног. – Может, нам с тобой в секс-шоп сходить, выбрать штучку по душе? И вот на эту тахту…

– Прекрати.

Алка приобняла меня рукой за талию, едва касаясь тела. Я вздрогнула. Рука Алки скользнула под блузку, и я не в силах была ее отстранить. Меня трясло изнутри, но я старалась не подавать виду, что хочу ее. Хочу ее ласк, хочу дарить такие же ласки ей. И больше ничего не хочу, особенно выяснять, откуда взялась Машка.

– Кто первый в душ? – Алка знала, как вести себя со мной, знала мое тело до миллиметра, и я таяла от одних ее рук. – Хочешь, пойдем вместе?

Когда мы снова оказались вдвоем на тахте, я поплыла уже через пару минут. Проблема разрешилась сама собой, во власти Алкиных рук и губ я была от нее свободна.

– Тебе хорошо? – прошептала она, касаясь губами моего лона.

– Не уходи, – тоже шепотом ответила я, – только не уходи…

Какой у нее мягкий и подвижный язык, какой длинный! У Сашки язык горький, даже во рту щиплет, когда он целуется, а у Алки… у Алки что-то фантастическое. С ней я могу кончить пять раз кряду, а с Сашкой – хорошо если один.

Тем вечером мне надо было расслабиться. Может, за этим и приходила. Я уже решила, что завязала с ней, но тут поняла, что только ее и ждала. Мы не слезали с тахты до ночи, пока взбешенный моим долгим отсутствием Сашка не стал названивать по телефону. Похоже, Машенька там его доконала.

– Да, – говорю ему в трубку, лаская Алкину грудь, – да, Саша, я уже иду. Мы тут все свои дела закончили, скоро буду… Я возьму такси, ты не волнуйся. У тебя плохое настроение? Постараюсь его поднять, как приеду.

Я знала, что в эту ночь мне с Сашкой будет легко, и ему со мной тоже. Я насытилась и подобрела, в таком состоянии женщина готова исполнить любое желание мужчины, не напрягаясь. Спокойно, без стыда и нервов. Как проститутка. А ведь им, козлам, только этого и надо…

И был еще один серьезный разговор о Машеньке, с моим отцом. Он сам решил со мной поговорить на эту щекотливую тему, пригласив к себе на работу. Папочка трудится в горисполкоме, каждый год меняя должности – то он инструктор, то инспектор, то председатель какой-нибудь комиссии. Хрен редьки не слаще, но ему нравится. Дело привычки, конечно, а что до меня, так от этих заседаний всего и проку, что геморрой. Женщины им тоже болеют, но в меньшей степени, потому что их в исполкомах и на руководящих должностях меньше, чем мужчин.