Тень горы

Дидье, верный своим сибаритским привычкам, нашел сплетенный толстыми узлами веревочный гамак, подвешенный между деревьями, и схватился с этим аллигатором, пытаясь оседлать его, чтобы отсидеться во время диспута в тени.

Но Карла ему не позволила.

– Если пропустишь диспут, – сказала она, вытаскивая его из гамака, – я не смогу потом обсудить его с тобой, так что будь добр, не увиливай.

Она усадила всю нашу группу в одном месте, откуда мы могли видеть лица всех мудрецов, включая Идриса. Слушатели расположились на подушках, разложив их как можно ближе к пагоде, чтобы не упустить ни одного умозаключения и уловить даже интонацию говорящего. Ученики обменивались историями о легендарных мудрецах, вызвавших Идриса на поединок, и в воздухе витало, как призрак их репутации, нетерпеливое ожидание.

Святые мудрецы появились из самой большой пещеры, где они медитировали, готовясь к состязанию умов. Это были признанные гуру, имевшие своих последователей; самому младшему было тридцать пять лет, старшему что-то около семидесяти, он был почти такого же возраста, как Идрис.

Они носили просторные белые дхоти, окутывавшие фигуру, на шее висели цепочки плодов рудракши. Считалось, что эти бусины обладают важным духовным свойством отличать позитивные субстанции от негативных. Если поднести цепочку бусин к чистому веществу, они будут вращаться по часовой стрелке, а около негативного вещества – в обратном направлении, вот почему редко увидишь гуру без нитки отборных плодов.

Они носили также кольца и амулеты, позволявшие при составлении астрологических карт усилить влияние дружественных планет и уменьшить вред, причиненный враждебными сферами, которые находились очень далеко, но проявляли свою силу.

Ученики шепотом сообщили нам, что нельзя произносить имена знаменитых мудрецов, потому что из скромности они предпочитали задавать Идрису вопросы анонимно.

Наблюдая за тем, как они расходятся по своим местам, шагая по лепесткам роз, разбросанных учениками на их пути, и как рассаживаются на больших подушках, я придумал им имена для моего собственного употребления: Ворчун – самый молодой, Скептик – следующий, Честолюбец – третий, а самого старшего, который быстрее всех уселся на подушку и сразу потянулся за лаймовым соком и куском свежей папайи, я назвал Себе-на-уме.

– Сколько это продлится? – шепотом спросил Винсон.

– Слушай, Винсон, – проговорила сквозь плотно сжатые губы Карла, сдерживая досаду, – ты хочешь провести семь лет за изучением философии, теологии и космологии?

– Да нет, не очень, – пробормотал Винсон.

– А хочешь научиться говорить так, чтобы Ранвей подумала, будто ты семь лет изучал все это?

– Типа да.

– Тогда не возникай и слушай. Эти диспуты с Идрисом происходят не чаще раза в год, и я никогда еще не присутствовала на них. Это шанс разом ухватить всю суть его учения, и я не хочу пропустить ничего.

– Антракт будет? – спросил Дидье.

Идрис, встав на колени перед самым старшим мудрецом, получил его благословение, затем проделал то же самое перед тремя остальными и только после этого занял место на возвышении и приветствовал собравшихся.

– Давайте покурим, прежде чем начинать, – предложил он.

Ученики принесли в пагоду большой кальян и курительные трубки для всех мудрецов. Трубка на самом длинном шланге досталась Идрису, он и пробудил кальян к жизни.

– Ну вот, – сказал он, когда накурились все, включая Дидье, который, не желая отставать от святых людей, дымил косяком, – теперь задавайте свои вопросы.

Мудрецы посмотрели на Себе-на-уме, предоставляя ему право открыть военные действия. Пожилой гуру улыбнулся, набрал в грудь воздуха и, зайдя в философский поток по щиколотки, пустил по воде пробный семантический камень.

– Что есть Бог? – спросил он.

– Бог – идеальное воплощение всех позитивных свойств, – ответил Идрис.

– Только позитивных?

– Исключительно.

– Значит, Бог не может грешить и творить зло? – спросил Себе-на-уме.

– Разумеется, не может. Не хочешь ли ты сказать, что Он может совершить самоубийство или солгать простодушному?

Мудрецы стали совещаться – по вполне понятной причине. Во все века в священных книгах писалось, что боги могут убивать простых смертных. Некоторые из них обрекают человеческие души на вечные муки или даже сами мучают их. Представление Идриса о Боге, неспособном творить зло, противоречило многим авторитетным религиозным трактатам.

Совещание закончилось, и Себе-на-уме продолжил наступление:

– Скажи, мудрец, что такое жизнь?

– Жизнь – органическое проявление тенденции к усложнению.

– Но считаешь ли ты, что жизнь создана Божественным промыслом или же она возникла сама по себе?

– Жизнь на нашей планете зародилась в местах скопления щелочи на дне моря благодаря крайне невероятному, но абсолютно естественному взаимодействию неорганических элементов, в результате которого образовались первые бактериальные клетки. Этот процесс является одновременно и самопроизвольным, и Божественным.

– О великий мудрец, но это ведь чисто научное объяснение.

– Наука – язык духовного начала и один из важнейших путей духовных исканий.

– А что такое любовь?

– Любовь – это интимные отношения.

– Но, мудрец, я имел в виду абсолютно чистую любовь, – сказал Себе-на-уме.

– И я тоже, о мудрец, – ответил Идрис. – Когда ученый пытается найти средство, излечивающее болезнь, он строит интимные отношения, проникнутые любовью. Когда человек выгуливает на лугу собаку, которая ему доверяет, он создает интимные отношения. Когда ты открываешь в молитве свое сердце Богу, ты вступаешь в интимные отношения с Ним.

Себе-на-уме усмехнулся и кивнул.

– Я уступаю слово моим младшим коллегам, – сказал он.

Честолюбец вытер пот, выступивший на его бритой голове.

– Откуда мы знаем, что существует внешняя реальность? – начал он.

– В самом деле, – подхватил Скептик. – Если принять «cogito ergo sum» [110] , то как мы можем знать, что мир реально существует за пределами нашего разума, а не является всего лишь нашим жизнеподобным сном?

– Приглашаю тех, кто не верит во внешнюю реальность, подойти вместе со мной к краю вон того утеса и прыгнуть вниз, – сказал Идрис. – Я же спущусь по пологой тропе и продолжу нашу дискуссию с теми, кто выживет.

110

«Мыслю – стало быть, существую» (лат.); постулат Декарта.

– Убедительный довод, – сказал Себе-на-уме. – Я выживу, потому что останусь здесь.

Я уже слышал в свое время практически все вопросы, которые задавали Идрису, и помнил его ответы. Его космология носила предположительный характер, но его логика была стройной и убедительной. То, что он говорил, запоминалось.

– Я хочу спросить о свободной воле, – вступил в разговор младший мудрец Ворчун. – Какова твоя позиция в этом вопросе, Идрис?

– Помимо четырех физических сил, а также материи, пространства и времени, во Вселенной существуют два великих начала духовной энергии. Первое из них – Божественный источник всех вещей, который с момента зарождения Вселенной непрерывно проявляет себя как поле духовных тенденций, нечто вроде магнитного поля более темной материальной энергии. Второе невидимое энергетическое начало – Воля, возникающая в разных точках Вселенной.