Тень луны

– Да сам я!
– пытался сказать он, но это прозвучало очень тихо и неразборчиво. Сказывалась большая потеря крови, и тянуло вниз, к полу. На улице, пока шли к "тойоте", он уже почти ничего не видел.

– Потребуется переливание!
– крикнул Денис подбегавшему к ним Сержу. Срочно собери ребят, как можно больше - я не знаю, какая у него группа крови. И скорее, ради Бога, скорее!

7

К больнице по двое-трое стали подтягиваться стриженые и "кожаные" люди, грозного вида и внушительных габаритов, пугая своим присутствием дежурный медперсонал. Серж отсылал их в амбулаторную, где у них брали пробу крови, доноров с нужной группой оставляли. Кононова на каталке уже везли в операционную. Денис, в белом халате, выйдя в коридор, пытался объяснить Лене:

– Проникающее ранение в брюшную полость... сделали рентгеноскопию пуля застряла в сантиметре от печени... чуть в сторону и... Но состояние крайне тяжелое, повреждена воротная вена, внутренние излияния Артериальное давление очень низкое

Но Лена ничего не слышала, сама находясь в каком-то шоке, который настиг ее здесь, в больнице.

– Вот это и случилось, - повторяла она одну фразу.
– Вот это и случилось...

– Успокойся!
– Денис взял ее за плечи и потряс. К ним шел Серж, от которого жались к стенам медсестры.

– Скажи им: если они что-нибудь напортачат, я...

– Заткнись!
– рявкнул на него Денис. Серж с удивлением посмотрел на обычно спокойного медика и умолк. Наверное, понял, что сила здесь ничего не значит. И как-то сник.

– Займись лучше Леной, - добавил врач и скрылся в операционной.

Там уже вовсю шла работа. Двое хирургов, анестезиолог, медсестра, ассистент. Вторым ассистирующим был Денис, договорившись с коллегами. Бесчувственное тело Кононова было подключено к аппаратуре и мониторам, капельнице, наготове стоял фибриллятор - в случае остановки сердца. Все внимание было уделено брюшной полости. В предплечье оказалась повреждена мышечная ткань, сосуды сшили, наложили шовный материал. Хирурги и анестезиолог обменивались между собой и ассистентами репликами:

– Усилить наркоз... Как давление?.. Падает... Вошли в брюшную полость, расширители... Ввести миорелаксанты, больной напрягается... Кровоостанавливающее... Включить электрокоагулятор... Пульс?.. Приготовьте печеночное зеркало... Стоп!

Звуковой сигнал изменился, на мониторе пошла прямая линия.

– Остановка сердца. Фибриллятор!

Хирурги отступили от операционного стола, в дело вступил анестезиолог. Зафиксировав электроды к голове и туловищу Кононова, он пустил электрический разряд. Еще. Снова, усилив напряжение. Денис и другие смотрели на монитор. На экране вновь начала слабо и прерывисто биться синусоида.

– Завелось, - кивнул один из хирургов.
– Продолжаем. Готовьте кровь...

По коридору то и дело пробегали медсестры, а Серж и Лена стояли словно оглушенные, пытаясь угадать - как там сейчас, в операционной? Но никто ничего не отвечал. Судя по суете и жестко-напряженному лицу Дениса, выглянувшему на минутку, дело обстояло самым серьезным образом.

– Надежда есть, - произнес он всего одну фразу. Но так говорят все врачи, когда им больше сказать нечего.

Лена заплакала, и Серж увел ее в сторону, подальше от чужих глаз. Но ей было все равно.

– Я уйду от него, - сказала она, сквозь слезы.
– Я не могу так жить.

– Молчи, молчи...
– отозвался Серж, неловко поглаживая ее по плечу. Как бы ему не уйти от нас...

В двенадцать двадцать семь было зафиксировано извлечение пули. Операция еще продолжалась около сорока минут.

8

Кононов лежал в реанимационной палате, соединенный проводками со следящей аппаратурой, с подключенной капельницей и дренажами в брюшной полости. Он уже пришел в себя после операционного наркоза и как-то безучастно, вяло смотрел на Дениса и Лену - в белых халатах. Апатия ко всему и всем. Что с ним было? Теперь он стал понемногу вспоминать. Медсестра, проверявшая в аппаратуре параметры, закончив осмотр, начала изгонять из палаты "лишних".

– Все, хватит, уходите!

– Что тебе принести?
– спросила Лена, он услышал ее голос сквозь какую-то вату. Не сразу понял.

– Ничего ему не надо, все есть, - ответил Денис. Тоже через слой воды. Смешно, будто все они плавали в огромном аквариуме, прямо в одежде. Как рыбы. Нет, рыбы в чешуе, а эти трое - в халатах. А где Стас? Ах, да... Он же умер. А почему жив ты?

– Лена, тебе не идет эта прическа, - с трудом проговорил он, закрывая глаза. И уже не видел, что она, отвернувшись, заплакала и пошла к двери. За ней двинулся и Серж, помахав на всякий случай рукой спящему Игорю.

– Зачем он так?
– спросила в коридоре Лена. Серж, пожав плечами, уселся на принесенный заранее стул. Здесь был его пост - он так решил - и никто бы был не в состоянии сдвинуть Аякса с места. Еще двое ребят дежурили у входа в больницу. Ожидать можно было всякого. А Лена, вздохнув, пошла дальше по коридору, к лестнице. Она тоже очень устала и теперь ей хотелось лишь одного - спать, забыться.

В тот же день явился дознаватель в штатском, врачи разрешили ему короткую беседу, минут на пять. Сержу пришлось смириться с необходимостью, хотя, будь его воля, он бы больше не пустил к Игорю никого.

– Можете говорить?
– спросил дознаватель, присаживаясь на стул, в ногах Кононова. Тот кивнул головой. Говорить он мог: чем скорее отвяжется тем лучше.

Вопросы были стандартные: чем зарабатываете на жизнь? связаны ли с преступными группировками? есть ли враги? кого подозреваете? Но такими же стандартными оказались и ответы: коммерцией; нет; у кого их нет; никого. Удовлетворенный дознаватель, усмехнувшись, закрыл блокнот, пожелал Игорю скорого выздоровления и удалился. Потом заглянул Серж, но Кононов, закрыв глаза, притворился что спит, и тот, смущенно кашлянув, прикрыл дверь. Разговаривать больше ни с кем не хотелось.

В реанимационной палате он пролежал семь дней. Лена появлялась два-три раза в сутки. Затем его перевели в реабилитационное отделение. Тоже отдельное помещение, телевизор, разрешили пользоваться сотовым телефоном. Понемногу он стал возвращаться в себя, к делу. Чаще начали приходить ребята, но вот Лена - напротив - все реже и реже. Иногда ее не было четверо суток. Бориса похоронили достойно, как положено. Оформлялись визы в Швейцарию, куда должен был отбыть через пару месяцев на заключительное лечение Кононов. Но один и тот же вопрос задавали все: Серж, Клим, Большаков, Мишель.

– Что теперь делать?

– Не пороть горячку, - ответил Игорь.
– Разберемся. Дайте время поправиться. Пока ничего не предпринимайте.

Выздоравливал он очень быстро - организм крепкий, все-таки, никогда не курил, почти не пил, на болезни не жаловался. Денис удивлялся, кивая головой:

– Тебя можно использовать в рекламных роликах про здоровый образ жизни: в него всадили сто двадцать пуль, а он бегает. Кстати, возьми на память!
– на протянутой ладони лежал сплющенный, деформированный кусочек свинца.