Тень мачехи

В глазах Залесского мелькнуло непонятное выражение, но взгляд тут же стал непроницаемым, даже холодным.

— Я подумаю, — пообещал он. И Татьяне показалось, что в голосе его проявилась нотка неуверенности.

18

— Максим Владиславович, у нас ЧП, — в голосе главбуха Галины Алексеевны Малёвой звучал неприкрытый ужас.

«Паникерша», — привычно подумал Макс, плюхнул шикарный кожаный портфель на свой стол, и уселся, мельком глянув в окно офиса — не подъехал ли Василенко? Но на стоянке, сиротливо стоя под фонарем, покрывалась снегом только его «вольво». Демидов спросил, даже не пытаясь скрыть недовольство:

— Что опять? Потоп, метеорит, эпидемия?… Или вы, как в прошлый раз, платежку потеряли?

Бухгалтерша покраснела в тон терракотовой краске, покрывающей стену офиса.

— Ну, уж вы припомнили мне! — обижено скривилась она, поправляя короткие, морковного цвета, кудряшки, топорщившиеся в разные стороны. Про себя Макс называл ее прическу «ржавым матрасом» — жесткие завитки и вправду походили на пружинный остов, изрядно попорченный временем. Ее широкое, будто скалкой раскатанное, лицо выглядело отечным, и из-за этого еще больше походило на бульдожье. Маленькие блекло-голубые глазки взволнованно блестели за стеклами старомодных очков. Шейный платок — весь в мелкий цветочек, из разряда «веселеньких» — еще больше ее старил. Бесформенное коричневое платье, все в мелких катышках, выглядело неопрятно, и облегало фигуру так невыгодно, что казалось: под ним не женщина — куль с картошкой. Таких Демидов особенно презирал.

— Так что за ЧП-то? — спросил Максим, начиная злиться. Из-за Танькиного взбрыка итак настроения не было, он приехал в офис, надеясь посидеть спокойно, обдумать всё. Рабочий день уже закончился, и он не ожидал, что Малёва до сих пор здесь.

— Контрагенты эти, с которыми мы договоры за последний месяц заключили, на однодневки похожи! — Она открыла зеленую папку с бумагами, начала откреплять файлы и передавать Максиму, перечисляя: — Это вот отделочники, ИП Кунакильдин, договор на пятьсот семьдесят тысяч за ремонт аптечного пункта на Победе. Это ИП Бестужев, озеленение — мы что, правда заказали цветов почти на двести тысяч? И если работы должны быть выполнены в мае, зачем в январе его заключать? А вот еще, посмотрите — ИП Цыбко, устройство и ремонт фонтанов. Фонтаны-то нам зачем?

— За надом, — грубо прервал ее Макс. Ему жутко захотелось выпить. «Какого черта она полезла в папку с договорами? Ее дело — счета оплачивать, да в налоговую ездить. А может, ей Танька позвонила?… Что развод и все такое, Максим Владиславович больше не у дел? — мысли заметались, как напуганные зайцы. — Зря я так с бухгалтершей, не в моих интересах сейчас ее злить». И сказал удрученно:

— Извиняюсь. Жена в больнице, вот и срываюсь на всех…

— Божечки мои, а что с ней такое? — бухгалтерша переполошилась так, что Макс понял: «Не знает. Не звонила ей Танька».

— Да просто обследуется. Но я ж не железный, переживаю, — уклончиво ответил он. Жена просила его никому не говорить о ее очередной беременности, боялась сглазить.

— Ой, ну вы держите себя в руках, — назидательно сказала бухгалтерша.

— А куда деваться? — развел руками Демидов.

Повисла пауза — будто Малева пыталась сообразить, уместно ли сейчас говорить с ним о делах. «Пусть угомонится и выбросит эти договоры из головы», — подумал Макс. И принялся объяснять:

— Да это старый городской фонтан, на Ермолаева который. Денег на него дать человечек из администрации посоветовал. Хотят восстановить, в бюджете пусто, вот и трясут с местного бизнеса — тупо за пиар. Бабла дадим немного, а крику будет на весь город — архитектурный памятник восстановим, все-таки, объект туристической инфраструктуры. Озеленение — ну а чё, пусть красиво будет возле аптек, цветов-кустов насадим. Но оплатить сейчас надо, в сезон это дороже.

«К весне меня здесь уже не будет, поэтому денежки я переведу себе сейчас. И за фонтаны, и за ремонт, и еще много за что в перспективе. Нужно качать нефть, пока сидишь на скважине», — отметил он про себя и продолжил:

— А ремонтники — ну что теперь, раз цены такие. Нам без ремонта никак, аптеки же, всё должно быть чики-пуки.

— Так я как раз насчет ремонтников этих! — взволнованно проговорила главбух. — Я деньги-то туда перевела, как вы сказали. И позвонила им по номеру, который в договоре указан — мне же документы нужны для отчетности! А они не отвечают. Ну, я поехала к этому Кунакильдину. И что вы думаете? Там по юридическому адресу обычная квартира, ну да ладно, это часто бывает, но в квартире этой бабка живет. И говорит, что Кунакильдин этот третий год в тюрьме! Похоже, на его имя кто-то ИП открыл. Я в налоговую звонить, Маше Сусловой, ну, помните — светленькая такая, заходила к нам? Так вот она сказала, что ИП это новое совсем, и никакого движения по счетам еще не было! Первое поступление — от нас! Похоже на фирму-однодневку, таким предоплату переводить опасно. Бегай потом за ними! И озеленение это, фонтан — тоже новые предприятия. Кто их знает, не жулики ли…

Была бы воля Макса, он посадил бы эту бухгалтершу на цепь, чтобы не в свое дело не лезла.

— Не надо паники, Галина Алексеевна, — ободряюще улыбнулся он. — Я, конечно, рад, что мой главбух всегда на стрёме. Но здесь все чисто. Бабка не поняла вас, наверное. Кунакильдин — кореш мой, он нам ремонт по дешевке сделает. А в тюрьме его отец заседает. Фамилия-то у них одна и инициалы одинаковые. Ильдары Ильдаровичи оба. Совпадение. Точнее, семейная традиция — старших пацанов в семье одинаково называть. Не запаривайтесь. Вы от них счета оплатили?

— Ну да, вы же подписали…

— И остальные тоже?

— Ну да…

— Вот и молодец! Знал, что на вас можно рассчитывать! — похвалил он бухгалтершу.

Малёва облегченно вздохнула. Беспокойный огонек в ее глазах почти погас, лицо вновь приобрело спокойно-деловое выражение. Но, не желая выглядеть паникершей, она всё же буркнула:

— Ну, я же должна была вас предупредить…

— Ясен пень. И правильно. Но я ж всегда проверяю контрагентов. И вы это… Не кипишуйте перед налоговой, сначала меня спросите, — ворчливо ответил он.

Поправив сбившийся на сторону шейный платок, Галина Алексеевна кивнула и с видимым облегчением стала собирать сумку. Выключила компьютер, поднялась, отодвинув массивным задом свое широкое крутящееся кресло.

— Хороших выходных! — пожелал ей Демидов. И шутливо погрозил пальцем: — Смотрите мне, без загулов! Знаю я вас, женщин: пойдете в ресторан с подружками, там мужики закрутят-затанцуют! Вы мне здесь нужны в понедельник.

Малёва зарделась — чувствовалось, что слова начальника ей приятны. Попрощавшись, она вышла из офиса. Максим остался в одиночестве и смог, наконец, стянуть с лица доброжелательную улыбку.

Бухгалтерша свою работу знала неплохо, но для Макса обвести ее вокруг пальца было плевым делом. Она ведь тряслась за свое место, с благодарностью проглатывала начальственные «плюшки» в виде премий и похвал (на вторые-то Макс был особо щедр, памятуя, что ласковое слово кого угодно приручит). И в рот Демидову заглядывала, боясь вызвать его недовольство.

Раньше Галина Алексеевна главбухом не была, Макс понимал, что на это ей просто ума не хватало — но она-то считала себя недооцененной. Потому что в кресле рядового бухгалтера Машзавода провела больше двадцати лет, обзавелась кой-какими связями, журналы профессиональные почитывала, хоть и по диагонали — но не видя в этом крамолы. И свято верила, что с такими данными ей прямая дорога в Главные, да вот не пускают. Плюс возраст поджимал, ждать устала, да и обидно было выслушивать претензии от начальницы-сикушки, которую явно пропихнули на Машзавод по блату и которой Галина Алексеевна почти что в матери годилась.

Малева вывалила все это на собеседовании, и Максим понял — подходит. Он специально искал такую после того, как выжил Танькиного бухгалтера. Знал, что, заняв кресло главбуха, она будет вечно благодарна золотому человеку и мудрому руководителю Максиму Вячеславовичу Демидову — единственному, кто разглядел и оценил. Амбициозность Галины Алексеевны была удовлетворена, так что потом Максу оставалось искусственно создать несколько ситуаций, из-за которых она могла лишиться своего места. И самому же её каждый раз прощать великодушно, постепенно внушая: начальник умнее, грамотнее, и если он что-то утверждает — значит, так оно и есть, и перепроверять не нужно.