Тень мачехи
Шрифт:
Она только и смогла, что вяло улыбнуться и кивнуть в ответ — тревога, снедавшая ее, за последние полчаса разрослась, как шипастый терновый куст, и держала ее сознание так же цепко. Когда началась процедура, Татьяна пыталась успокоиться, твердила себе, что во время электроэнцефалографии волноваться нельзя — из-за переживаний активность мозга меняется, что может отразиться на результатах ЭЭГ. Но знание этого факта только мешало, и она волновалась еще больше.
— Забирайте историю, — сказал доктор, дописав заключение. — И будьте здоровы!
Она взяла протянутую им белую папку и, только ощутив пальцами шероховатость плотной бумажной обложки, почувствовала,
— Огромное вам спасибо, — с чувством сказала она, прижимая историю болезни к груди. Царевич отвесил ей учтивый поклон.
На радостях Татьяна почти взлетела на пятый этаж, в гинекологию — нужно было вернуть историю на пост, а потом навестить Павлика. И заметила, как у дверей ее палаты мелькнула высокая мужская фигура. Сердце ёкнуло: кто там еще по её душу, неужели Макс явился? Уж кого-кого, а этого эгоиста она видеть не желала — ни сейчас, ни когда-либо еще. Сунув историю в руку медсестре, катившей по коридору трехногий штатив с капельницей, она собралась с духом и вошла в свою палату.
Возле стола, чуть горбясь от неловкости, сложив руки на груди и замотав ногу за ногу — будто завязав себя живым узлом, не дающим сбежать — сидел Залесский. А рядом — россыпью крупных рубинов по темно-малахитовой зелени — лежал ворох роз, почти скрывающий обшарпанную больничную столешницу.
Непостижимая, абсолютная магия этих цветов, лежащих перед ней, как признание, перевернула Танину реальность. Словно оказавшись на солнечной стороне, всё стало другим. Унылая аскетичность палаты — порядком, где нет ничего лишнего. Суета больничного утра — задорным биением жизни. И себя она словно впервые увидела со стороны: вместо толстенькой, с заурядной внешностью, коротышки — миловидную женщину, ясноглазую, с чистым, открытым лицом, с полнотой не уродующей, а обволакивающе-мягкой. И Залесского — не юристом уже, а пришедшим за ней мужчиной, в чьем непривычно покорном взгляде томилась затаенная мука.
Ей стало тепло и радостно, а он, почувствовав эту радость, воспрял и поднялся навстречу, заговорил сбивчиво и всё еще смущенно:
— Доброе утро, а я вот тут… Навестить решил… И не знаю, куда цветы поставить. У тебя ж, наверное, вазы нет, и я не догадался. Привезу, заеду еще сегодня… ты же не против?
Он уставился на нее, будто замерев душой — вдруг придется не ко двору, вдруг выдумал себе и ее симпатию, и ее бесхитростную радость, и саму Таню тоже выдумал?… Но она подошла, любовно погладила розу по бархатистому рубиновому лепестку и улыбнулась так счастливо, так спокойно, что у него враз отлегло от сердца.
— Спасибо, — сказала она. — Они такие красивые…
— Эти розы сорта «Фридом», — заторопился Залесский. — Цветочница сказала, они очень долго стоят. Я её попросил, чтобы без шипов…
— Фридом… Это же значит — свобода? — задумчиво спросила Таня.
— Ну да, наверное…
«Чёрт, как-то очень в лоб получилось — будто по поводу ее развода цветы приволок, — ругнул себя Залесский. — Поди теперь, докажи, что такое совпадение — случайность. Или, может, судьба?»
— Я найду для них вазу, — пообещала Татьяна. — Ты подождешь меня?
Юрий сокрушенно глянул на часы:
— Извини, у меня суд через полчаса. А после заседания твое заявление о разводе могу подать. Ну, чтобы не терять времени. Когда тебя выпишут, познакомишься с моим коллегой Андреем Кузьменко — он будет участвовать
в суде на правах твоего адвоката. Я бы и сам… но у него опыта больше.Залесский вытащил из портфеля бланк, сел за стол и, сдвинув цветы к краю, приготовился заполнять пустые строчки:
— Причина развода какая?
— Мы просто очень разные с мужем, — пожала плечами Таня. — Как там у вас говорится? «Не сошлись характерами»? Вот так и напишем, не хочу до деталей опускаться и прилюдно грязное белье трясти.
— Хорошо, — деловито кивнул Залесский. — Поехали дальше: требования по разделу имущества?
Таня задумалась.
— У меня до свадьбы был дом, машина. Потому мужу автомобиль купили…
— До свадьбы — не считается. А половина его машины по закону твоя.
— Пусть забирает, лишь бы отстал, — поморщилась Таня. — Еще у меня был налаженный бизнес, ООО «Аптечная сеть «Берегиня» — правда, последние пять лет я ей вообще не занималась. А вот муж был там директором и весь этот бизнес на себе тянул. Думаю, было бы справедливо отдать ему часть.
— Если вы не составляли брачный договор, половину прибыли от этого бизнеса могут присудить твоему мужу, — заметил адвокат.
— Ну и ладно, — пожала плечами Таня. — Он ее честно заработал. Кроме того, прибыли-то в последнее время мало, кризис. Расходы выросли, продажи упали — ну это мне муж говорил, да и я по дивидендам видела.
Залесский задал еще несколько вопросов, и, закончив, протянул ей бланк. Она наклонилась над столом, и, ставя подпись, спросила:
— А через какое время нас разведут?
— Обычный срок — от полутора до трех месяцев. И то если твой супруг не будет препятствовать разводу. А так может на годы затянуться.
— Надеюсь, этого не будет, — вздохнула Таня. — Юра, а еще можешь для меня узнать, что сейчас нужно для усыновления, какие документы? Законодательство ведь меняется. Да и бумаг там куча, попробуй, не упусти что-то… Хочу как можно быстрее взять ребенка из детдома, раз с Павликом не получилось. Ты знаешь, вся эта ситуация помогла мне понять, что я готова. Помогла решиться…
Залесский отложил ручку в сторону, сложил руки в замок и, упираясь в него подбородком, посмотрел на Таню с сожалением.
— Пока процесс развода не закончен, тебе не разрешат взять ребенка, — сухо сказал он.
— Ну, подожду полтора месяца…
— Тань, услышь меня — развод может длиться годами, — Залесский покрутил в руках заполненные бумаги, и пододвинул ей. — Мой тебе совет: поговори с мужем, обсудите все по разделу имущества. И посмотрите вместе, что указать в приложении к заявлению. Придете к соглашению — вас разведут моментом. Не придете… Ну что ж, тогда ты хотя бы будешь знать, к чему готовиться. И когда собирать документы на усыновление — ведь у них тоже есть срок давности.
Он встал, защелкнул портфель.
— Ну, я побегу, дела, — сказал он Тане.
— Подожди! — она шагнула к тумбочке, вытащила исписанные листки. — Забери заявление на сожителя Фирзиной.
Залесский кивнул, спрятал бумаги в портфель.
— Правильно сделала, что написала, — похвалил он. И добавил, с неожиданной робостью: — Вечером загляну, ты не против?
— Конечно, нет! Приезжай.
Повисла пауза. Молчание между ними стало пустым, будто в нем не хватало чего-то очень важного — того, что не было сказано или сделано. «Поцеловать ее? — подумал Залесский. — Нет. Я же обещал себе, что сначала дождусь, пока развод будет делом решенным. Да и ее, боюсь, мой напор больше напугает, чем обрадует. Цветы принес, обозначился — и хватит».