Тень Сохатого

— Как? А вы разве не знаете?

В ответ Турецкий поморщился, как от зубной боли.

— Дурак. Конечно, знаю. Но надо, чтоб ты сам назвал это имя. Ты ведь даешь показания, а не я.

— А у вас пишется, что ли?

— Ага. На корочку. Нет, болван, разве ты видишь у меня в руках магнитофон? Итак, я жду.

Парень нахмурился еще больше.

— Моему боссу не понравится, что я его сдал, — сипло сказал он.

— Да ну? — усмехнулся Турецкий. — В таком случае своей обидой он поделится с сокамерниками. Больше будет не с кем.

— А вы уверены, что вам удастся его посадить? — нагловато спросил парень.

Турецкий кивнул:

— На все сто. И чем быстрее ты начнешь говорить, тем быстрее я это сделаю.

Некоторое время парень размышлял, поглядывая на Турецкого оценивающим взглядом, — сумеет ли тот выполнить свое слово или нет. В конце концов решил, что у Турецкого лицо человека, заслуживающего доверия, и сказал:

— Хорошо, я расскажу. Имени человека, на которого я работал, я не знаю. Я говорил с ним по телефону. Деньги за работу он перечислял на мой счет в банке.

Александр Борисович недоверчиво прищурился:

— Как он на тебя вышел?

— Позвонил мне домой. Я взял трубку, а там — незнакомый голос. Говорит: «Проверь свой счет в банке. Я перезвоню завтра». А дальше — гудки. Я, конечно, сильно удивился, но проверил.

— И что ты обнаружил?

Парень посмотрел на Турецкого лукавым взглядом и ответил:

— Три тысячи долларов! Представляете? На следующий день он перезвонил и сказал: «Это только за то, чтобы ты меня выслушал. И чтобы понял, что намерения у меня самые серьезные. Если сделаешь то, что я скажу, получишь в десять раз больше».

— Щедро, — хмыкнул Турецкий. — Давай дальше.

— Ну дальше он сказал, что у него с моим шефом, Риневичем, старые счеты. И что он хочет свести эти счеты с моей помощью.

— Ну а ты?

— А я ответил, что в таком случае ему лучше обратиться к услугам киллера. И что вообще я своих хозяев не сдаю.

— Да ты, оказывается, парень с принципами! — иронично заметил Турецкий.

— Вам смешно? — Парень насупился. — Вот и ему стало смешно. Он засмеялся и сказал, что убивать он никого не собирается. Просто он хочет немного моему хозяину… досадить. Да, так он сказал: «Досадить». Я спросил, не боится ли он, что я все расскажу Риневичу. Он ответил, что нет. Потому что уверен, что я умный парень и не захочу наживать себе врага. Лучше получить деньги, чем жить в постоянном страхе и шарахаться от каждой тени. Потом он сказал, что видит меня. Видит, как я сижу у окна и разговариваю по телефону. И что ему ничего не стоит… погодите, как же он выразился?.. удивить меня до смерти — вот как.

— Что, так и сказал?

— Так и сказал.

— И ты, конечно, согласился?

Парень уныло вздохнул:

— А что мне оставалось делать? Как только я сказал «да», Соха тут же перевел на мой счет еще пять тысяч. Чтобы я окончательно понял, что он не шутит.

— Как он объяснил тебе нападение на Боровского?

— Да так же, как и вы. Сказал, что хочет подставить Риневича. Что Боровский должен меня запомнить, но чтобы рожу свою я особо не светил. В общем, так, чтобы у Боровского остались сомнения — я это был или не я.

— Сложный план, — заметил Александр Борисович.

Парень кивнул:

— Да. Я ему тоже так сказал. А он мне: «Ничего, ты парень сообразительный, что-нибудь придумаешь». Вот тогда я и придумал с серьгой. Все в ушах кольца носят, а я гвоздик вставил.

— Умно придумано, ничего не скажешь, — похвалил Турецкий. — Сколько он тебе за это заплатил?

— Сравнял до десяти кусков. Сказал, что это только начало и что впереди у нас много работы.

Парень заерзал на сиденье, скорчив болезненную мину. С упреком посмотрел на Турецкого и сказал:

— Руки бы развязали. Больно ведь. Я уже пальцев почти не чувствую.

— Придет время — развяжу, — неумолимо ответил Александр Борисович. — А ты давай рассказывай дальше. Что еще ты сделал для своего нового хозяина?

Парень заметно приуныл и продолжил тихим, обиженным голосом:

— Кроме сегодняшней истории, ничего. Он долго не объявлялся. А вчера позвонил и говорит: «Есть, говорит, такой следователь — Турецкий. У него сейчас машина сломана, поэтому он домой от метро пешком ходит». Ну вот. Потом объяснил мне про эту арку. Сказал, что это очень удобное место, рядом с вашим подъездом.

— Он тебе описал мою внешность?

— Да. И еще фотку прислал.

— Как?

— Да по телефону. Вы у меня трубу забрали. Посмотрите там в памяти.

Александр Борисович достал из кармана телефон парня и пощелкал по кнопкам. На экране всплыло его собственное лицо. Снят он был где-то на улице, почти в движении, однако снимок был довольно отчетливым. Да и одет на снимке Турецкий был в то же пальто, что и сегодня. В общем, узнать можно было легко. Турецкий нажал на кнопку, чтобы узнать номер отправителя, но обратного телефона не было.

— Я тоже пытался узнать, с какого номера он кинул эту картинку, — объяснил парень. — Но у него, видимо, блокировка. Антиопределитель, или как он там называется.

— Ты должен был меня убить? — спросил Турецкий.

Парень едва заметно усмехнулся:

— Обижаете. Я ведь не мокрушник. Мы с ним сразу договорились, что никаких мокрых дел. Он сказал, чтоб я хорошенько пересчитал вам кости. Он сказал, что действовать нужно осторожно и решительно, но… — парень вздохнул. — Но я вас недооценил.

— Это точно, — подтвердил Турецкий. — А по телефону угрожал мне тоже ты?

— По телефону? Вам? — Парень удивленно поднял брови. — Когда?

Александр Борисович небрежно махнул рукой:

— Ладно, не важно. — Затем внимательно посмотрел на парня и вдруг спросил: — Ты ведь, кажется, сказал, что не знаешь своего хозяина?

Парень покачал головой:

— Нет.

— И имени своего он тебе не называл?

— Да нет же!

— Тогда почему ты назвал его Соха?

Парень уставился на Турецкого, но затем, ухмыльнувшись, качнул головой:

— А, это? Это он мне сам сказал. Чтоб, значит, я его Сохой называл. Я его спросил: как мне, говорю, вас называть? Как к вам обращаться? Он засмеялся и отвечает: «Зови меня Соха. Меня так в детстве во дворе дразнили». Ну вот.

— В детстве, значит. — Александр Борисович задумался. — Интересно… Ладно, голубь, пора ехать. Думать будем позже.

— Погодите. Как ехать? Вы же обещали меня отпустить!

— А вот это уже вранье, — спокойно сказал Турецкий. — Никогда я тебя, Жуков, отпускать не обещал. Ты ведь Жуков? Или это тоже кличка?