Тень Великого Древа

– Клюююч! – простонал Виттор и харкнул кровью себе в ладонь.

Пауль дернулся в последний раз – и обмочил штаны. Никакого ключа. Кончено…

Лед, Мартин, Джоакин в отчаянье глядели друг на друга. Что теперь?.. Как?..

Шаваны сгрудились над Паулем, закаркали на степном наречье.

Монахи подбежали к приарху, но тот заорал:

– Прочь! Не подходите!

Он выцарапывал червей из волос жены, корчась от боли. Когда накатывал кашель, сгибался к полу и оставлял на нем красные шевелящиеся пятна.

Граф Виттор сидел, вцепившись руками в грудь. Кровь лилась из ушей и ноздрей.

– Клю-уууч… - страшно хрипел граф.

А Аланис хохотала, сидя на алтаре. Дергалась от боли – видимо, Джо сломал ей ребро, - но не могла унять смеха. Она была совершенно пьяна.

– Она знает! – Вспыхнуло у Джоакина. – Он сказал ей ключ!

Вмиг путевец был возле Аланис:

– Говори или сдохнешь! Как включить Абсолют?!

Она засмеялась ему в лицо:

– Я пожалела вас, смешной наемник. Ничего не стоило – вас тоже.

Граф закашлялся, изверг на стол лужу кровавой блевоты. То, что жило в нем, быстро разъедало нутро.

– Клююууч… - выдавил Виттор, сотрясаясь в агонии.

Мартин в отчаянье упал на колени:

– Помогите ему!.. Ну!..

Джо дернул Аланис за волосы, уложил на алтарь. Она попыталась вырваться, он припечатал ее свирепым ударом под дых. Увидел рядом шаванов, скомандовал:

– Держите!

С радостью они схватили убийцу. Джоакин вонзил нож ей в щеку.

– Тебя волновал шрам? Я срежу с тебя все лицо. Оставлю голый череп и дам посмотреть в зеркало! Будешь красоткой!

Зрачки расширились – она поверила ему. Знала, что он исполнит угрозу, но продолжала смеяться. В глазах потемнело от гнева. Джоакин повел ножом, вспарывая белую кожу.

– Ну как, приятно?! Говори же, сука!

Шаваны жадно смотрели на ее кровь.

– Она… не… знает.

Голос был морозен и жуток. Все оглянулись, холодея.

– Я же сказал: он жив! – заорал однорукий шаван.

Пауль лежал на боку, лицом к Аланис. Нож так и торчал в затылке, но взгляд был ясен, а грудь вздымалась.

– Она не знает. Оставьте.

– Зато знаешь ты, - процедил Лед.

Миг спустя он стоял над Паулем:

– Скажи, или убьем ее!

– Не говори! – вскричала Аланис. – Умоляю, молчи! Пускай сдохнет!

Джо полоснул ее от скулы до подбородка.

– Эй, волк! Не смей угрожать Гной-ганте!

Шаваны двинулись к Рихарду, но недостаточно быстро. Лед крутанулся в боевом танце. Одного подсек, с хрустом сломал колено. Второго швырнул на камень головой, третьего ударил снизу в челюсть, вышибив зубы. Остальные бросились в атаку, и Лед заорал:

– Флеминг, Джоакин, ко мне!

Джо чиркнул ножом по ее лицу и бросился на помощь. Все завертелось – кулаки, клинки, тела. Честная драка – без яда, без Перстов! Славная честная драка!

Лед не бил насмерть, и Джо последовал примеру. Он полосовал, подсекал мышцы, ломал кости, но оставлял в живых. Сам получил один, второй удар, пропустил нож, закричал от боли. Граф Флеминг ворвался в ряды шаванов, словно медведь. Громадный и свирепый, буквально сшиб двоих, третьего припечатал лбом о стену. Лорд Мартин не остался в стороне и пнул однорукого в промежность.

Шаваны откатились от Пауля. Только Лед остался над телом. Присел, сказал тихо, неслышимый никем, кроме Пауля и Джоакина:

– Я знаю, чего ты боишься: жажды. Я отрублю тебе руки и ноги. Что останется, положу в гроб и зарою там, где не найдет никто.

Пауль изменился в лице. Глаза полезли на лоб, рот раскрылся в беззвучном крике.

– Ты пролежишь в земле живьем много лет, пока сам себя не переваришь.

– Нет! Не говори!.. – взмолилась Аланис.

Но Пауль раскрыл рот.

– Я не услышал! – рявкнул Рихард.

Аланис завизжала, чтобы заглушить шепот.

– Транспорт… - сказал Пауль громче.

И Мартин метнулся к Виттору:

– Братик, ключ - транспорт!

Граф Виттор напоминал кучу мясного фарша. Тело стало липким, влажным, рыхлым. Оно подергивалось, словно студень, внутри брони из Предметов. Изо всех щелей растекалась жижа.

– Транспорт же! Слышишь – транспорт!

Виттор вздрогнул, пошевелил головой. Что-то выпало из глазницы.

– Брх… трх… трс…

– Тропснарт! Скажи это, ну!

– Тропс… - кашлянул граф, выплюнул крупный сгусток и затих.

– Нет!.. Не умирай, скажи!.. Вит, ну!..

Тело сползло со скамьи и мокро ляпнулось на пол.

Чуть слышно всхлипывала Лаура, тихонько потрескивали свечи. Приарх неподвижно лежал в растущей луже крови. Мартин качал головой, как болванчик, и все повторял:

– Вит, ну… Братик… Ну, скажи…

С алтаря ритмично капало: тук… тук… тук…

– Я привел лекаря!.. – сказал с порога дьякон и зашатался, вцепившись в притолоку.

Аланис поднялась. Она была залита кровью, распоротая щека свисала лоскутом. Кажется, Аланис не ощущала этого.

В гробовой тишине пересекла неф, плюнула на труп дяди. Потрепала по щеке рыдающую Лауру. Подошла к Виттору, брезгливо пнула ногой перемолотое тело. Мартин поднял было нож – и со всхлипом уронил.

Лед, Флеминг и Хорис переглянулись. Кто-то из них теперь стал командиром… Вот только – кто? Да и какая разница, если все пропало?.. Оглушенные катастрофой, люди не могли пошевелиться. Смотрели, как Аланис шагает к порталу. На ходу она поправила перстень на пальце, отбросила волосы за плечо. Подошла к двери и сказала часовым:

– Если не возражаете, я удалюсь.

В этот миг Предметы на трупе графа испустили свечение. Подернулись рябью и начали плавиться, теряя форму. Превратились в текучую ртуть, обволокли собой мертвое тело. Повеяло морозом, будто зимний ветер ворвался в храм.

– Вит?.. – с дикою надеждой выдохнул Мартин.

Труп замерцал, стал расплывчатым, будто туман, затем прозрачным, как вода.

И исчез.

Воздух схлопнулся там, где только что находилось тело. На полу осталось пятно мерзкой жижи и ворох одежды.