Тени города Энкёрст

— Эй, — крикнула она с лоджии, — твои яблоки полное дерьмо!

— Что тебе не продай, тебе все дерьмо! — Торгаш родом с восточных островов Кенрии, поднял прищуренные желтые глаза вверх и ощерился такой же желтой улыбкой. Местные не заморачивались, так его и называя — Жёлтый. Реальное имя никого не интересовало.

На свою беду он был иностранцем, потому местное ворье просто и незатейливо грабило беднягу стабильно раз в неделю. По праздникам чаще. Вот и сейчас два мелких засранца уже как добрых полминуты обчищали его прилавок.

Оливер — воровал, а Томас — отвлекал, суетясь вокруг как назойливая мошка: «Дядя, дядя! А когда ты уедешь?» — не унимался гундосый мальчик с заячьей губой.

— В самом деле, ты скоро свалишь на родину, нэ? — мигрантов не любили в Вердании, особенно в ее столице Энкёрсте, — Глядишь, без тебя и фрукты свежее начнут завозить.

Этот выпад Желтый проигнорировал, как и все предыдущие, иначе бы он здесь не выжил. Джин помусолила второе яблока в руках. Жесткое и блестящее, точно воском покрытое. Какая мерзость.

— От того, что ты пялишься, оно зеленее не станет, — проскрипел мужик, подпирая плечом столб шатра и так удобно занимая позицию для кражи.

Джин вспомнилась поговорка: кто рано встает — тому бог подает. Что ж, утренний туман весьма недурно подает карманникам. Оливер воспользовался удачно подвернувшимся случаем и подрезал кошелек.

Интересно, и кто их научил так нагло красть? Хороший вопрос, ответ на который явился сам, — с копной взъерошенных рыжих волос:

— А от того, что ты пялишься — она ноги не раздвинет, — злобно заявила Фрид.

Кенриец на это вытянул губу и сплюнул на тротуар, часть ритуала, не иначе:

— Не собираетесь ничего покупать — проваливайте в ваш бордель. От вашего срамного вида товар портится, того и глядишь виноград засохнет!

И в этот момент мешочек, набитый звонкими монетами, беззвучно перекочевал в ладонь юнца. Оливер подмигнул и дал добро.

— А что, сморщенный изюм напоминает собственные яйца? — хохотнула Фрид, выхватывая яблоко у Джин и без задней мысли зарядила его точно Желтому в лоб, — Мальчики, а ну домой!

— Эй, я хотела съесть… — Джин с тоской посмотрела на опустевшую ладонь, а затем на корчащегося от боли торгаша.

— Ты же сказала, что яблоки дрянь, — изумилась Фрид.

— Ну не такая уж и дрянь…

— Да начхать, пойдем, кое-что покажу!

Когда Фрид говорит: «пойдем», то это не обсуждается, ты просто идешь, хочешь, можешь, есть ли у тебя ноги. Не важно. Твое мнение не волнует.

Метр, за ним два. А рыжая бестия продолжала тянуть ее как жена запойного пьяницы домой. Этим пьяницей Джин чувствовала себя сейчас, спотыкаясь о сбитый пурпурный ковер.

Ковров в борделе вообще было какое-то неприличное количество. Непристойное даже, под стать заведению. Каждый участок стены был завешен ворсистым или шелковым полотном с изображением нагой красоты. Казалось бы, куда уж больше голых сисек на квадратный метр. Но, как объяснила Ингрид — товара много не бывает, особенно, если он не портится. Шлюхи вообще редко портятся. Когда одна утрачивает привлекательность для одной группы клиентов, ну там возраст, шрамы, синяки, беременность, то тут же находятся те, кто готов заплатить вдвое больше ради удовлетворения своих нестандартных потребностей.

И вопреки расхожему мнению, Джин не была шлюхой, как и ее подруга, или правильнее будет сказать сестра, Фрид. Они были артистками, и чертовски хорошими.

Минуя сонных нимфеток вольготно развалившихся на подушках, они покинули душные залы борделя, оказываясь на свежем воздухе. Хотя «свежий» это комплимент, притом весьма завышенный.

Мелкие воришки взялись из ниоткуда и примостились следом, как две невзрачные тени. Невзрачность — лучший талант вора. Фрид замерла, припав к углу кирпичной стены, и удостоверившись в чем-то своем, обернулась к спутнице, растрепывая копну своих вьющихся медных волос.

— Вон там, парня с железкой видишь? — оживленно прошептала девушка на ухо Джин, тыча пальцем сторону прилавков.

Мимо пронеслась груженная ящиками телега, разбрасывая жидкую грязь из вновь образовавшейся колеи размытой дороги.

— Вижу! Я прекрасно все вижу, — зло прошипела Джин, в последний момент успевшая подобрать подолы своего роскошного синего платья от грязевого дождя, — так можно описать половину города.

Совершенно без преувеличений. В порту сновали не только рабочие и торгаши, но и гвардейцы, мигранты, воры, нищие, сумасшедшие, да и просто подозрительные личности — и все как один подходили под описание.

Нетерпеливо заворчав, Фрид положила ладонь на темную макушку подруги и повернула в нужную сторону:

— Этот парнишка посыльный короля. Ты только представь, его королевское великохреничество пожелало себе шлюх на праздник! Понимаешь, да?

— Нет, не понимаю, — честно ответила Джин, шмыгнув носом.

Пальцы Фрид сжались в ее волосах и нервно потянули из стороны в сторону.

— Шлюх из нашего кабаре! — зашипела Фрид. — Если Ингрид не потребует с них дополнительную плату, я сама ее сдеру, вместе с их напомаженными патлами.

Кабаре — какое красивое слово для притона со шлюхами и наркоманами. Ну и отчасти правдивое. Современные проблемы требовали современных решений. Публичный дом сгорел вместе с кроильным кварталом, а кабаре на набережной переживало не лучшие времена. И вот в трудную минуту они нашли друг друга. Всё. Теперь там можно и музыку послушать, и самому поиграть на «инструментах».

— Тетя Ингрид хорошая, — пробубнил Томас, отирая рукавом выступившую слюну. Она всегда текла.

— Им же не запретили работать вне кабаре, — Джин хлопнула по руке фырчащую Фрид. Сделать идеальную прическу утром не дело пяти минут. Девушка присмотрелась в толпу, заприметив слишком уж чистого паренька для здешних мест. — Ты про этого щегла, нэ?

— Да! Ты только посмотри, какой мешок у него на поясе, не кошель, а бычьи яйца! Сколько королевские посыльные зарабатывают, черт подери!

— Явно не столько, чтобы таскать с собой меч.

— Чепуха! — усмехнулась рыжая. — Сейчас только ленивый не прячет ножик в портках. Не шифра же послали за королевскими развлечениями средь бела дня, в самом-то деле. Короче, у меня предложение.

— Только не предложение… — умоляюще захныкала Джин, она готова была броситься на колени и постричься в монашки, лишь бы не участвовать в очередной авантюре. В прошлый раз пришлось натурально засовывать ноги в акулий хвост и прикидываться русалкой перед пьяными цилийцами. Удовольствие ниже среднего.