Тени кафе «Домино»

– На дачу к доктору в Сокольники?

– Вы и это знаете.

– Увы, профессия.

Георгий Тыльнер

Коля-ювелир ужинал.

Жена тоскала с кухни все новые и новые тарелки с едой.

– Ешь, милок, отощал на большевистских харчах.

Коля выпивал со вкусом, с удовольствием закусывал.

В прихожей забренчал звонок.

– Кого черт несет к ночи, – сказал он, прожевывая кусок кулебяки, – пойди спроси.

Жена влетела в комнату, схватившись за сердце.

– Ты чего?

– Сыскная.

Коля дожевал пирог, поправил брюки и пошел открывать.

В комнату он вернулся с Тыльнером и двумя оперативниками.

– Вы бы хоть снег обтерли с ног, господа красные сыщики. Чего вам надо? Я в домзаке три месяца промотал, меня Народный суд выпустил.

– Знаю, гражданин Щишкин, но мы вас не арестовывать пришли, а за советом.

– Вот-те блин. Ну давай, товарищ Тыльнер, чем могу помогу.

– Это другой разговор. Посоветуй нам, Николай Кузьмич, в твоем доме где найти список дорогих драгоценностей.

– Знаете.

– Знаем.

– А зачем искать, его сам вам отдам.

– Благие дела зачтутся.

Шишкин подошел к буфету, открыл ящик, вынул три листочка.

– Держите.

– Откуда он у Вас?

– Сабона помните, конечно.

– Как не помнить, я его банду громил.

– Так вот он мне этот список принес и наказал, как увижу хоть одну цацку из этого списка, сразу к нему.

– Ну, Сабона нет, он от нас сбежал в город Лебедянь, там вырезал семью своей сестры, и его народ на куски разорвал.

– Ой! – ахнула мадам Шишкина.

– Так что нет у Вас, Николай Кузьмич, перед ним никаких обязательств.

Тыльнер внимательно прочитал список.

– Хоть одна вещь Вам попадалась?

– Нет.

– Описание подробное, но лучше один раз увидеть…

– А вы пойдите к приват-профессору Московского университета Лазареву Алексею Силычу. Он из семьи ювелира, собирает интересную коллекцию копий самых лучших ювелирных украшений. У него несколько подделок вещей из этого списка имеется, и фото есть разных украшений. Сходите, не пожалеете.

– Спасибо, Николай Кузьмич, – Тыльнер встал, – за вторжение позднее не обессудьте, служба у нас такая.

– Так не пойдет, товарищ Тыльнер. Это как же, ночью пришли, натоптали и ушли. Не по-нашему, замоскворецкому. Прошу к столу, закусить, чем Бог послал.

– Спасибо, – Тыльнер поклонился, – мы на службе.

– Да какая там служба к ночи. Люба. Запирай дверь, неси на стол. Народ пришел голодный, пусть отведает замоскворецких пельменей.

Оперативники молящее посмотрели на Тыльнера.

Он глянул на них, усмехнулся.

– Уговорил, Николай Кузьмич.

– Тогда, снимайте обмундировку и к столу, – Шишкин подошел к буфету и вынул две бутылки коньяку, поставил на стол.

– Служба службой, но по рюмке с морозца надо принять.

Дача в Сокольниках

Под потолком горела керосиновая лампа с зеленым абажуром и разноцветными стеклянными висюльками.

Окна дачи покрылись морозным узором, пощелкивали дрова в печтке-голандке.

Княжна Ольга, закутавшись в оренбургский платом, сидела в кресле и курила папиросу, вставленную в длинный черный мундштук.

Полковник Прилуков шагал по комнате.

– Княжна, неужели Вы не понимаете, в какую нелепую авантюру ввязались?

Ольга молча курила, слушала.

– Ваш брат собирал драгоценности для спасения Николая Александровича. Вы вложили в это мероприятие все, что отставила Вам покойная матушка. Светится ее память. Брата убили, ценности исчезли. По салонам ранней эмиграции, те, кто ушел сразу после революции и большевистского переворота поползли слухи, что Ваша семья присвоила собранное. Так?

– Да, полковник, и это было невыносимо. Задели честь моего покойного брата, мою, всей семьи.

– Знаете, в чем Ваша ошибка, княжна?

– Нет.

– Вы и Ваши друзья покинули Россию до Гражданской войны. Вам всем удалось перевести в Швецию капиталы, вывезти ценности и даже антиквариат. Вы ходили на яхтах, по неведомым фьордам, играли в теннис, ездили на лошадях. А в это время люди дрались и гибли. Если бы Ваши молодые люди прошли школу братоубийственной войны, возможно, Вы бы не попали в такое катастрофическое положение.

– Вы преувеличиваете, Константин Валентинович, никакой катастрофы нет.

– Позвольте, княжна, я закурю?

Прилуков сел к столу, достал портсигар, щелкнул зажигалкой.

Помолчали.

– Вы на грани провала. Один из Ваших друзей погиб, второй в ЧК.

– Они ничего не скажет.

– Не уверен. Он слишком молод и неопытен, слишком слаб. Для того, чтобы найти ценности, Вы должны были легализоваться и осесть в Москве, устроиться на работу.

– Пойти пишбарышней к большевикам?

– Да, княжна. А вместо этого Вы придумали историю с французской бандой. Зачем?

– Мы думали отвести от нас внимание чекистов.

– Господи, если Вы шли на такое дело, неужели нельзя было найти опытных, битых, стреляных людей. Профессионалов, бывших контрразведчиков.

– Я хотела сама искупить вину своей семьи, и со мной пошли пятеро честных людей.

– Пятеро влюбленных.

– Пусть так. Но помысли их были чисты.

– Особенно когда они раздевали людей на улицах, – зло усмехнулся Прилуков. – Вы уходите со мной?

– Нет.

– Хорошо. Тогда напишите мне письмо, что Вы отказались от моих услуг и получили валюту. Я буду просить, княжна, Вашего разрешения пробыть здесь до утра, а то ночью трудно добираться до города.

Медвежатник Веденяпин

Медвежатник Веденяпин и представитель исполкома осматривали механические мастерские.

Веденяпин ходил по маленькому цеху, внимательно рассматривал токарный станок, щупал пальцами пересохшие ремни трансмиссии, крутил ржавую ручку тесков.