Тени прошлого

Затем я подошла к Тому, который безразлично следил за нами всё это время и ядовито улыбнулась.

— Том, прошу тебя, не заставляй меня повторять те слова, что я сказала тебе при нашей последней встрече. Я уверена, что ты их и так прекрасно помнишь.

Я хотела уже повернуться и направиться в сторону входной двери, но Том не дал мне этого сделать, резко схватив мою руку и больно сжав её.

— Ты думаешь, что Северус — единственный, через кого я могу причинить тебе боль? — наклонившись к моему уху, прошептал он. — Но есть ещё кое-что, любимая, что ты любишь не менее сильно, чем своего мужа, которого ты сейчас сама же и убила. Я уничтожу его. Хогвартс. И всех, кто там находится. До последнего человека.

От его слов я чуть не потеряла сознание, потому как про Хогвартс совершенно забыла. И сейчас, представив, что из-за меня могут пострадать такие замечательные люди, как Невилл, Луна и остальные, я чуть не закричала. Но, моментально взяв себя в руки, я решила продолжить эту игру в покер и пошла на отчаянный блеф.

— Делай что хочешь, — широко улыбнувшись правой стороной лица, с придыханием ответила я. — Мне всё равно.

И, резко вырвав руку из его стальных тисков, я в последний раз соблазнительно посмотрела на него и громко рассмеялась.

— Au revoir[5], мальчики! — кинула я на прощание и, повернувшись, сделала пару шагов к выходу, но заметила, что Беллатриса тоже всё это время присутствовала в столовой и стала невольным зрителем этой трагедии. Ядовито улыбнувшись, я обратилась к ней: — Он теперь твой, дорогая!

И, опять рассмеявшись, быстрым шагом вышла прочь.

***

…Я осторожно взял её ногу в руки, словно всё ещё не верил, что та женщина, сидевшая прямо передо мной на моём стуле во главе стола — реальность, а не мираж. До этого я пару раз за вечер касался Тины, но только теперь, когда её мягкая ступня упиралась в моё левое плечо, я наконец убедился, что она здесь, рядом со мной. Она настоящая.

Несмотря на то что мой стакан с бренди разбился ещё до того, как хоть одна капля попала мне на губы, я буквально опьянел от этого касания. Я ничего не смог с собой поделать и, наклонившись, поцеловал кожу внутренней поверхности голени своей жены, не обращая абсолютно никакого внимания на то, что двадцать с лишним человек неотрывно следили за каждым моим действием. Я сразу заметил, как Тина резко выдохнула от моего поцелуя, и в этот момент я получил прямое доказательство того, что она всё ещё испытывала ко мне какие-то чувства. Да, я прекрасно знал, как же ей нравилось, когда я целовал её ноги… В этот момент я был готов упасть ниц перед ней, лишь бы получить возможность продлить эту пытку, лишь бы получить возможность ещё раз коснуться губами её ног.

— Ещё буквально десять минут, дорогая, — шёпотом попросил я Тину, собрав остатки воли в кулак и аккуратно положив её ногу обратно на подлокотник. — Десять минут твоего терпения…

Я отошёл от неё и вновь принялся мерить шагами столовую, думая, что через десять минут наконец отпущу всех и приглашу Тину в свой кабинет для долгожданной приватной беседы.

— Трэверс, ты выполнил моё поручение? — растерянно обратился я к одному из слуг, сидевшему по правую руку от Тины, а мои мысли в это мгновение были лишь о том, согласится ли она остаться со мной наедине, как и обещала до этого.

Я вдруг осознал, что если Тина прикажет мне сломать палочку, то я безоговорочно сделаю это. Если она прикажет мне вскрыть себе вены, то я так же не задам ни одного вопроса. Если она прикажет мне неподвижно стоять и смотреть, как Северус направит на меня смертельное заклинание, я послушно выполню её просьбу. Я вдруг осознал, что я её послушный раб. До сих пор.

Закончив круг, я посмотрел на Тину, собираясь позвать её в свой кабинет, как внезапно заметил, что мой противник резко вскочил и приготовился атаковать меня. Видимо, Северус подумал, что те десять минут — это моё предупреждение о скорой дуэли, но я был так растерян, я был так пьян Тиной, что даже не собирался отражать его атаку. Я сделал один глубокий вдох, уже смирившись с неизбежным поражением, как вдруг Тина бросилась ко мне, чуть не сбив меня с ног, и крепко поцеловала. Почувствовав неземной вкус её губ, я обезумел окончательно и, выронив палочку из рук, крепко обхватил её и принялся остервенело целовать в ответ.

Подняв Тину за бёдра, я с силой вдавил её в стену, и она вскрикнула от боли, но сразу же принялась ещё более пылко целовать меня. Ей всегда безумно нравилось, когда я вёл себя так, не церемонился с ней, грубо, сильно целовал, сжимая её ноги. В этот момент я словно перенёсся на тридцать семь лет назад, я был готов простить ей всё, абсолютно всё, лишь бы она позволила ещё хотя бы раз поцеловать её, прикоснуться к ней. Одним движением я разорвал смокинг, что был всё это время на ней, и пуговицы со звоном посыпались на мраморный пол столовой Малфой-Мэнора. Прижав Тину к стене, я на считаные секунды разжал крепкие объятия, чтобы стащить с неё смокинг и помочь ей снять с меня жилетку, а потом вновь обхватил её, с каждым разом целуя всё крепче и крепче. И с каждым поцелуем она всё с большей страстью отвечала мне, буквально горя в моих руках, несмотря на то что её руки оставались всё такими же ледяными, как тридцать семь лет назад. Но я сам горел от этих невероятно родных касаний холодных ладоней к коже моей шеи, моей груди.

— Пошли все вон отсюда, немедленно, — прошептал я, немного отстранившись от своей жены и неотрывно глядя ей в глаза, а потом громко рявкнул: — ПРОЧЬ!

Несколько секунд я растерянно смотрел Тине в глаза и в них видел ту самую любовь, я видел в них безграничную любовь, видел, что она тоже отчаянно хотела быть со мной. «Зачем, зачем ты тогда бросила меня? — спрашивал я про себя, не в силах произнести даже слово. — Ты же любишь меня, любишь до сих пор… Я чувствую это! Зачем, Тина?»

Из раны на щеке Тины опять начала капать кровь, и я едва заметно коснулся губами свежего шрама, чтобы убрать проступившие кровавые капли. А потом опять принялся целовать её, отчаянно целовать, не обращая никакого внимания на покидавших столовую людей. В этот момент я обезумел оттого, что она, та, которой я целиком и полностью принадлежал, была в моих крепких объятиях, отвечала мне на каждое движение губ.

— Зачем ты пришла сюда? — прошептал я, немного отстранившись от неё и окончательно потеряв остатки разума от захвативших эмоций.

— Ты знаешь, зачем… — так же едва слышно, на выдохе, ответила Тина, снова целуя меня.

— Умоляй меня… — выдохнул я, заранее зная, что соглашусь на любую её просьбу.

— Умоляю… — услышал я в ответ в перерыве между полными адского пламени поцелуями. — Умоляю! Ты не тронешь его?

— Нет…

— Обещаешь?

— Да…

— Скажи мне это… — услышал я приказ и тут же послушно его выполнил:

— Я обещаю, что не трону его. Клянусь.

Я снова принялся целовать её, абсолютно не беспокоясь о том, что будет дальше. В этот момент я не мог думать ни о чём, кроме её рук на моих плечах и её сладких, мягких губах.

— Знаешь, ты допустил один маленький промах… — вдруг услышал я над самым ухом, когда Тина закончила последний поцелуй и немного отстранилась от меня. — Больше всего я уважала тебя за то, что ты всегда держишь своё слово. А теперь подыграй мне, ты же хотел отомстить ему?

Вот он, долгожданный нож, прямо в сердце. Я, впав в ступор, растерянно уставился на женщину со шрамом на левой щеке, моментально осознав, что вот уже второй раз попался на один и тот же крючок, а она тем временем громким и ровным голосом произнесла:

— Ты же всё понял, Северус? Всё кончено, дорогой, я никогда не была твоей и никогда не буду. И всё это время ты прекрасно об этом знал.

Тина слегка упёрлась в мои плечи, и я понял, что она хотела, чтобы я отпустил её. Я послушно выпустил Тину из рук, и девушка-дьявол уверенным шагом подошла к Северусу. Она вернула ему обручальное кольцо и кулон, что всё это время висел на её шее, а я потерянно смотрел на происходящее и понимал, что почти что тридцать семь лет назад было ровно то же самое. История повторилась. Опять. Но если Северус наступил на эти грабли один раз, то меня они ударили уже дважды. Со всего размаху.