Тео. Теодор. Мистер Нотт

«Она сумасшедшая», — понял Теодор.

— Мой муж в компании проклятых тварей, мой сын прячется у предательницы крови, и все мы сполна прочувствуем это отвратительное чувство! Так почему же его не испытать и тебе, Нотт?

Новость о том, что Драко не вернулся на лето в Малфой-менор, была неожиданной.

— Этот сквиб… — прошептала она, — ты должен умереть, но защитить его. Я не из тех, кто следует за… Повелителем, — она всхлипнула и почему-то приложила руку к животу, — но он умрёт. Умрёт, если ты не поклянёшься своими магией и жизнью.

Теодор сделал шаг вперёд. Магия в женщине чувствовалась, она вилась там, как запертое в амбаре стадо овец, что травил дым. Она билась и пыталась найти выход, а в её глазах плескались волны накатывающего безумия.

— Что вам нужно, леди Малфой? — повторил он, чувствуя страх. Клятвы Малфоям были хуже любого наказания для Ноттов последних десятилетий. — В чём я должен поклясться?

Она вдруг захохотала. Палочка, что была приставлена к виску мальчишки, заходила ходуном. Женщина смеялась, истерически трепеща в этом кресле. Её рука всё так же лежала на животе, а вторая — сжимала палочку. Вдруг она замолкла.

— Повелитель стоит в шаге от бессмертия, — серьёзно сказала она. — Он несокрушим. И все вы познаете его гнев. Так, как его познала я. Но я милосердна, Нотт, — она выплюнула его имя, выплюнула, и пена безумия проступила на её губах. — Поклянись, и если клятва твоя исполнится, Он возвысит тебя. А если нет… смерть заберёт у тебя магию. ПОКЛЯНИСЬ, ЧТО АЛЬБУС ДАМБЛДОР УМРЁТ ДО КОНЦА ГОДА!

Она истошно закричала и зашлась рыданиями, как банши из ирландских легенд.

Теодор не знал, что делать. Эти слова были продиктованы ей отчаянием, и она явно не могла знать о тех… обстоятельствах, что влияли на директора сейчас, о его проклятье, о том, что ему и так отведён лишь год. И тем не менее она требовала от него того, что считалось невозможным.

— МОЛЧИШЬ, ДА? Секо! — на щеке связанного мальчишки проступила кровь от рваной раны, разрезавшей его рот. Мальчик тут же зашёлся неслышимыми рыданиями; его затрясло. Тео стало дурно. — Я убью его, Нотт! Убью, если ты не… не…

— Я клянусь, — торопливо перебил её Теодор, — клянусь, что Дамблдор будет мёртв не далее, чем через год! Клянусь своей жизнью и магией, — сказал он и взмолился, чтобы это действительно оказалось правдой.

— И что приложишь для того все силы! — добавила она уже спокойнее.

— И что приложу, — покорно повторил он, — все усилия по приказу.

Путы магии уже привычно обожгли его запястье. Клятва вступила в силу.

Нарцисса Малфой удовлетворённо кивнула, её глаза всё так же были затуманены безумием. Она оттолкнула мальчика, и тот, захлёбываясь в собственной крови, связанный по рукам и ногам, упал на пол, ударившись головой. Теодор бросился бы к нему, если бы не знал, что тогда откроет спину для ведьмы. Сжимая палочку в пальцах, с выражением боли на лице, хромая и подволакивая левую ногу, но — удивительно — почти что не вызывая сочувствия, Нарцисса Малфой в зелёном платье, прижимая руку к животу, проковыляла мимо него. Он отступил с её пути и даже не попытался околдовать её вслед. Это было не нужно — казалось, что Тюберы, если это были они, или что-то ещё, наказало её достаточно.

Едва она скрылась в пламени камина, Тео кинулся к Ронни, двенадцатилетнему мальчику, которого так покидала судьба.

— Фините, — он направил магию в пальцы, истово желая, чтобы чужие чары слетели с него. Палочка отправилась в карман, чтобы не привлечь Надзор, но лишь со второго раза у него получилось. — Вулнера Санетур! Вулнера Санетур!

Раны на щеках, оставленные заклинанием ведьмы, затянулись сами собой. Мальчик закашлялся, и прижался к Теодору, весь в слезах.

— Спа… спасибо… — всхлипывал он. — Мне так страшно… так страшно…

Теодор избавил с ещё одной попытки мальчика от резкого запаха и поднял его нетяжёлое тело на руки, двигаясь вглубь дома. В коридоре он чуть не споткнулся о заколдованного старшего сына Тюбера, Тима, который лежал ничком.

— О, Мерлин, — простонал Тео сквозь зубы. Он положил всхлипывающего и трясущегося Ронни на пол, а сам зажёг на ладони Люмос и принялся обыскивать Тима Тюбера. Одеревеневшие члены юноши не способствовали поискам, но всё же палочку он обнаружил, на кобуре на предплечье. Достав, не без труда, он взмахнул ей — несмотря на неприятное покалывание, инструмент выдал искры. — Фините! Соппоро Дуо! Вингардиум Левиоса Дуо!

Подняв в воздух двух детей Тюберов, Нотт отлевитировал их до жилых комнат, которые в прошлый раз он видел мельком. Там же он нашёл их отца. Сидя на кресле, он спал мирным сном, заколдованный чарами Нарциссы Малфой. Казалось, будто бы она сошла с ума полностью, и видневшиеся на Мартине Тюбере следы Империуса подтверждали эту гипотезу.

Картина сложилась. Нотт с уважением посмотрел на спящего Тима — тот попытался противостоять чарам ведьмы, но она остолбенела его, а пострадал лишь младший, сквиб.

Он не знал, как поступить, но мысль пришла к нему сама. Теодор разбудил всхлипывающего Ронни.

— Обливейт, — шепнул он, направив палочку ему прямо в лоб. Глаза мальчика блеснули, и он, тут же успокоившись, недоуменно нахмурился. — Тебе приснился кошмар. Соппоро.

Вслед за ним и Тим тоже получил свою очистку памяти. Оставался лишь отец семейства.

— Экспеллиармус! — предчувствуя недовольство, наколдовал Теодор на Мартина Тюбера. В руку его прилетело аж три палочки: короткая и тёмная, какую он уже видел не раз у своего вассала; длинная, сделанная из вишни, судя по цвету, и неопрятная, чуть более толстая, чем обычно — явно не сделанная Олливандерами. — Фините!

— Нотт! — торжествующе воскликнул охваченный Империо мужчина. — Авада Кедавра! — он взмахнул пустой рукой, сжимающей воздух, и ничего не произошло.

— Фините Максима!

Четыре палочки в руках Теодора сыграли неожиданный эффект — мужчину подбросило и откинуло с кресла, на котором он сидел и спал зачарованным сном, ударив об стену. С жалобным стоном он рухнул на пол.

— Мистер Тюбер, что же вы так? — спросил Тео.

Мужчина совершенно не по-мужски заныл.

— Я всегда любил её, пожалуйста, мистер Нотт, я не знал! Не знал, что она заколдует меня! Не надо! Я не хотел! Прошу, Теодор, пожалуйста!

Тео сдержался, чтобы не обозвать вассала грубостью.

— Вот, — он швырнул две палочки ему в лицо. — Ваши сыновья пострадали, но она ушла. Позаботьтесь о том, чтобы это не повторилось! Трус.

Теодор убрал свою новую чужую палочку в карман, оставив за спиной хныкающего Тюбера, которого хорошо приложило об стену. Подойдя к спящему Тиму, он сунул ему в руку его палочку и, наклонившись, прошептал на ухо: «Аккуратнее, мистер Тюбер, ваш отец — трус. Вы гораздо храбрее, и как сюзерен я вами горжусь!»