Тео. Теодор. Мистер Нотт

Сотни магов прибыли, чтобы разобраться в том, что случилось.

Из сумрака разгромленных коридоров, наконец, вышли люди. Первым шёл неестественно прямой и бледный глава Департамента магического правопорядка, Пий Тикнесс. Его руки были заложены за спиной, как будто бы связаны, а за ним следовали, переступая осколки облицовки, несколько других знакомых фигур.

Лорд Корбан Яксли. Лорд Августус Монтегю. Лорд Люциус Малфой.

Тикнесс откашлялся и навёл свою палочку на горло, наколдовав Сонорус.

— Как Глава Департамента Правопорядка Министерства Магической Британии и Ирландии я обязан заявить, что сегодня пресечена попытка государственной измены, которую хотел совершить бывший министр Руфус Отто Скримджер.

Толпа забурлила от этих известий.

— Скримджер превысил свои полномочия и вне санкций Визенгамота при попустительстве его главы, в чьей вине нам ещё предстоит разобраться… привлёк к решению внутренних трудностей Магической Британии Международную Конфедерацию. Я уполномочен заявить от лица комитета рассерженных патриотов… так вот, да, — он оглянулся кратко на лица лордов, что стояли за ним, и побледнел ещё сильнее. — Как старший в иерархии Министерства я аннулирую запрос Скримджера и запрещаю ввод сил Конфедерации на острова.

Толпа загудела сильнее.

— Более того… я требую от Верховного чародея и аппарата Визенгамота собрать кворум для выработки дальнейшего плана действий.

— Фоули, пора определиться, на чьей вы стороне! — воскликнул Монтегю.

Медленно, шаркающей походкой, Верховный чародей Юстас Фоули вышел из рядов толпы. Бледный свет магических светильников с потолка делал его лицо мертвецки бледным. Он дошёл до Тикнесса, руки которого предательски подрагивали, и повернулся к толпе.

— Как Верховный чародей Визенгамота Магической Британии и Ирландии я подтверждаю правомерность слов Пия Джонатана Тикнесса, временно исполняющего обязанности Министра Магии. Уизли, завтра в полдень…

— В девять, Фоули! — перебил его торжествующий Яксли.

— В девять назначьте заседание, в связи с этим всем. И… те, кто убегут, позавидуют тем, кто останется, — добавил он вдруг.

— Как министр я ввожу чрезвычайное положение на территории, вверенной Министерству, — продолжил Тикнесс. — Лица, подозреваемые в совершении и соучастии преступлений моего предшественника, будут объявлены в розыск незамедлительно. Люциус, будьте добры…

— П-письмо р-редактору Каф-фу уже отп-правлено, г-господин М-министр, — сильно заикаясь, произнёс Малфой. Он выглядел изо всех троих наиболее жалко — волосы на голове поредели, а лицо выдавало множественные пытки, следы которых было не скрыть приёмом зелий.

— Первый в этом списке — Гарри Джеймс Поттер, обвиняемый в убийстве Грегори Николаса Гойла. Каждый, кому известно о его нынешнем местоположении, пусть прямо сейчас сообщит об этом. Всё остальное Министерство опубликует в «Ежедневном пророке».

Тикнесс замолчал, и из толпы посыпались вопросы.

Оглядывая торжествующего Яксли, мрачного, но решительного Монтегю и испуганного, дёрганного Малфоя, Теодор понял, что Скримджер всё же допустил самую главную ошибку — толкнул капиталы клана южноанглийских баронетов к союзу с шотландскими сторонниками радикальных мер. Тёмный лорд стоял за этим напрямую, и он был единственным, кто мог получить выгоду от переворота.

Решив, что ему более нечего делать, Теодор кивнул Фоули, поймав его взгляд, и аппарировал прочь, в поместье леди Джонс.

Джинни дремала на диване, но хлопок аппарации тут же разбудил её и она наставила палочку на него.

— Чем меня пугала в детстве мама? — быстро спросила она, и палочка в её руке слегка подрагивая. Теодор на миг прикрыл глаза, возвращаясь в далёкое детство.

— Лютным, — ответил Теодор. — Твои братья бывали там.

Он сделал шаг и рухнул на колени, уперевшись макушкой в её живот. Эмоции покинули его, и он слегка всхлипнул.

— Что… что там такое? Все целы? Мама прислала мне Патронус, что вы с отцом и Перси ушли в Министерство!

— Да… там была толпа. Это Пожиратели, но не только они. Тикнесс объявил себя министром. Они провозгласили Поттера преступником номер один. Из-за Гойла. Завтра будет с утра экстренное заседание Визенгамота. Я… мне страшно, но всё будет хорошо. Обещаю.

Джинни погладила его по макушке.

— На Нору напали шестеро Пожирателей во главе с младшим Лестрейнджем, и дементоры. Они искали Поттера, но ведь его там не было!

— Тео… да, его не было, — согласилась девушка. — П-пойдём в сад?

Он поднялся и вышел вслед за ней.

— Я не хочу возвращаться домой сегодня, — прошептала она, заключая его в объятья. — Мне страшно. Вдруг они нападут вновь?

Теодор коснулся губами её лба.

— Тогда лучше в Уэльс. Я уступлю тебе свою спальню.

Вдруг небо засверкало. Теодор почувствовал интуицией, что что-то происходит, и расцепил объятья, шагнув вперёд.

С северо-запада по небу, словно мёд по кексу, растекалась волна красной магии. Она заволакивала небеса, и не было видно ей конца и края. По земле прошла лёгкая дрожь, и волна магии ветром зашевелила листья вокруг.

— Что это? Что происходит, Тео? — с волнением произнесла Джинни.

— У меня плохое, очень плохое предчувствие, — ответил ей Нотт. — Хватайся. Скорее!

Мгновением позже они были в Уэльсе, где красные небеса уже коснулись воды.

Артур был дома. Мальчики уже спали, не подозревая, что происходило за стенами дома. А красная пелена облепила небо — но лишь Теодор видел её каждый миг.

И всю ночь на неудобном диване эта пелена так и мерцала перед его глазами, не давая уснуть. Он не знал, что это — но был уверен, что это что-то дурное.

***

Утро наступило слишком рано. В половину восьмого он проснулся, поднялся, позавтракал тем, что вчера не доел брат — стряпня его няни была вполне достойной — и был вынужден проникнуть в свою комнату, чтобы одеться подобающим образом к заседанию Визенгамота. Такому заседанию.

Джинни даже не заметила его, свернувшись калачиком в его же пижаме. Не позволив себе долго любоваться, он быстро выскользнул и вышел на задний двор. Красная дымка в небе побледнела — но не исчезла. Поправив колпак, Теодор аппарировал и вскоре был в Атриуме Министерства.

Он был не единственным, кто спешил к залу заседаний. Виднелись лица, которых он не видел уже давно на заседаниях, виднелись те, кто посещал часто — общий вид был напуганный. Теодор не стремился заводить разговоры сам, но те, с кем он шёл по руку, пытались расспросить его, что он думал на счёт всех событий.

В зале заседаний — втором, не таком парадном, каким был первый, но тоже вполне официальном — было людно. Даже тучный Блишвик оказался на своём месте.

— Нотт, ты знаешь, что за херня была ночью в небе? — спросил он вместо приветствия.