Тео. Теодор. Мистер Нотт

Он прикрыл глаза.

— Честно говоря, когда я узнал, что мои сюзерены поддерживают Вы-Понимаете-Кого, а мой брат погиб, борясь с ним в составе, ээээ, дружин в Хогсмиде, я испугался тогда. Мы все выдохнули лишь после разговора с Магнусом в восемьдесят третьем, когда Дэ-Эм-Пэ сняло все обвинения по вердикту Визенгамота, и успокоились в восемьдесят шестом, когда в России разгромили европейских гриндевальдистов. Я… континенталы и сейчас с неодобрением смотрят на острова, их рынок поделён и перекроен, и единственное, чего мне удалось добиться, это поставка гноя, даже не сока, на Балканы семь лет назад. И то, за это мне пришлось отделаться штрафом от всей Конфедерации, когда хорватские маги использовали гной против маггловских гражданских сербов. А теперь вот МАКУСА!

— Рынок МАКУСА открыт?

— Нет, конечно, нет! Но с нами готовы и заинтересованы сотрудничать зельевары из Ассоциации Могиканских Племён, внушительная сила традиционалистов в их обществе. Эти индейцы вообще редко меняют привычки, но уже несколько лет их общество ищет решение каких-то собственных проблем… мистер Пайк, развивающий связи между МАКУСА и Британией, выступил посланником от этой ассоциации.

— Пайк? Он же связан с Малфоями.

— Малфои теперь экспортируют товары своих вассалов, снимая значительный процент, — отмахнулся Мартин, поглощённый рассуждениями. — Пайк тоже будет иметь комиссию, но это совершенно другие деньги, если мы заключимся напрямую. Они заинтересовались, узнав о том, что мой младший сын, эээ, сквиб.

Последние слова он произнёс, уставившись в пол.

— Я сам виноват в этом, конечно. Курение, нервная работа, он родился в восемьдесят третьем, и только пару лет назад я выяснил, что магии в нём недостаточно для того, чтобы получить письмо… а индейцы иначе относятся к сквибам, чем мы. Их вообще мало, меньше, чем магов в Британии, и сообщество они вынуждены беречь всеми силами. Их нынешний лидер, профессор в Ильвермони, сам сквиб, хотя и владеет производством косметических зелий для беременных. Они хотят расширяться, и мы для них — идеальный вариант.

— Я и сам считаю, что британское отношение к сквибам и магглорождённым неправильное, — заметил Теодор.

— В… каком смысле? — опешил Тюбер.

— Мы действительно расточительно относимся к магии, — пояснил Теодор. — Я и сам был свидетелем нескольких историй с дис-кри-ми-на-цией сквибов чистокровными семьями. Если бы наше общество прошло здравую модернизацию, оставило бы предрассудки как к людям, так и к отдельным видам магии, мы могли бы сделать качественный рывок от грязи в Лидсе к настоящему Авалону магов.

— Это очень сильные идеалистические слова, — вновь затянувшись, ответил, обмыслив, Тюбер. — Но если вы их произнесёте перед камерами… да, это может быть отличным стартом политической карьеры, особенно с учётом, хе-хе, грядущего года в Хогвартсе. Вы не планировали заняться политикой? Ваш дед имел все шансы, но пошёл в гонки…

— Честно вам скажу, — улыбнулся Нотт, — я уже сейчас работаю над политической программой. Чтобы представить её после окончания Хогвартса и, может быть, каких-то курсов в маггловском Оксфорде.

Тюбер встал и протянул руку Нотту.

— Рассчитывайте на мою поддержку, Теодор. Клянусь, что выполню все условия своего рода перед вашим.

Рукопожатые запястья мимолётно обожгло выплеском магии, вызванным словами мужчины перед юношей. Они оба улыбнулись друг другу.

***

Расчувствовавшийся Тюбер вручил Теодору ключ от одного из «расчётных счетов у гоблинов» с тысячью галлеонов — по его словам, это была мелочь, которую он и так задолжал за прошлые годы. Тео остался по приглашению главы семьи на ужин, где собрались все трое сыновей мистера Тюбера. С Тимоти, старшим, он уже был знаком, а средний, Джеральд, был почти ровесником, похожим скорее на мать, чем на отца.

Этот прыщавый юноша то и дело бросался фразами на немецком, который был по его же комментарию lingua franca, то есть, языком межкультурного диалога в Дурмстранге. Крепко сложенный и даже полноватый, он разительно отличался от остальных домочадцев Тюберов короткой причёской и привычкой носить даже в домашних условиях сюртук, «напоминающий школьный китель», чем бы эта вещь ни была.

Младший же, Рональд (Ронни, как его представили), был совершенно несчастным мальчиком лет десяти. Он хорошо понимал, что в отличие от братьев никогда не сможет поступить в магические школы, и эта мысль каждый момент вызывала у него страдания. Теодор никогда не видел, как чувствуют себя юные сквибы в магических семьях — Яксли вырос единственным ребёнком у своей матери и явно не подвергался постоянным шутливым издевательствам. Отец семейства явно пытался одергивать старших сыновей, но те, даже уже формально взрослый Тимоти, беспрестанно продолжали шутить в сторону мальчика, если не прямо, то исподтишка.

За десертом зашёл разговор об отличии подходов в обучении в Хогвартсе и Дурмстранге. Оказалось, что Дурмстранг, в отличие от Хогвартса, был школой не для двух народов, говорящих на английском (что, впрочем, было не совсем верно — в Хогвартсе учились и колониальные маги, как поучительно говорила когда-то Грейнджер про сестёр Патил), а для большей половины Европы. Все скандинавы, объединённые в магическое шведско-датское королевство, где формально правила маггловская династия Глюксбургов, германцы (особенно та из них консервативная часть, что не признавала поражения в Великих войнах), прибалты, пруссы и славяне — поляки, русины, чехи и словаки, даже болгары, хорваты и сербы учились в Дурмстранге. По описанию этот замок, по-прежнему блокированный русскими магами, вмещал в себя гораздо больше, в разы больше студентов, чем Хогвартс.

Обучение было представлено там не отдельными факультетами, на которые формально подразделялись потоки студентов, как в Хогвартсе, где всё отличие было лишь в эмблемах, а на общины, сгруппированные по языку. В зависимости от предрасположенности семьи и культуры, откуда происходили студенты, школа строила учебные планы, развивая именно такой набор умений и навыков.

Звучало очень интригующе — колдунов, которые не относились к романской группе, обучали колдовать своими посохами (в основном славян), хотя как факультатив они обучались и палочковому колдовству. Тёмных искусств с точки зрения руководства школы не существовало, она, в отличие от Хогвартса, была подчинена какой-либо общности магов лишь формально (русской, с которой чуть меньше века не поддерживала отношений), и потому это место считалось элитарным учебным заведением.

— И никаких грязнокровок, — «Джеральд! Следи за языком!», — и тем более сквибов, как в Шармбаттоне! Лучшая школа Европы, не иначе!

Такое мнение, послушав слова Джеральда, Теодор бы не стал разделять, но с выпускниками Дурмстранга он без подготовки не хотел бы встречаться на поле боя. После упоминания сквибов маленький Ронни дёрнулся, как от пощёчины, и Нотт как бы между делом поведал, без лиц, историю Джереми Яксли, закончившего Оксфорд сквиба. Из уважаемой семьи! Это привело младшего мальчика в абсолютный восторг, он даже слушал с приоткрытым ртом, а когда Тео закончил, его родители переглянулись меж собой.

Наконец, лишь вернувшись домой, в Нотт-холл, Теодор понял, что продешевил. Ему с его уровнем потребления, обсусловленным годами паразитирования, как бы не было это болезненно признавать, на маггловских продуктах пятнадцать процентов показались едва ли не наглостью, тогда как Малфои втроём (ли?) жили на широкую ногу, обирая своих вассалов на кратно большие суммы.

Впрочем, он как-то уже привык, что слизеринство — это не о том, чтобы быть ублюдком, что бы не говорили на эмоциях гриффы, а о том, как решать проблемы хитростью, оставаясь человеком. «Сто великих слизеринцев» не давали соврать.