Тео. Теодор. Мистер Нотт

— А злой слизеринец не боится, что его проклянут другие злыдни?

— Добрый слизеринец не боится никого из студентов Хогвартса. Кроме братьев-близнецов храброй гриффиндорки, конечно же!

Они рассмеялись.

— Ты будешь на Чемпионате? — спросила она вдруг, сжимая его ладонь.

— Буду, — кивнул Тео. — Симус пригласил нас составить ему компанию в лагере ирландских болельщиков. У Ирландии хорошие шансы на четвертьфинал.

— Они играют с Испанией в одной восьмой, да?

— Ага. Как пиринейцы вообще прошли…

— Лаванда Браун, ну, вы с ней на одном курсе, на своём экзамене по прорицаниям увидела какие-то чёрные вести на Чемпионате, — перебила его Джинни, сжав руку сильнее. — Я… гриффиндорка из семьи гриффиндорцев, этим всё сказано, но… но я встретилась, — она стала говорить совсем шёпотом, — с тьмой ближе, чем хотела бы. Надеюсь, что это лишь её бредни, но комиссия с невыразимцем зачла Браун предсказание и поставила «Превосходно».

— Я… — Тео сглотнул слюну, — я сделаю всё, что смогу, Джинни.

— О, молодые люди, вы уже тут, — устало произнёс появившийся с хлопком мистер Уизли. — Ну что, Джинни, как тебе игра?

— Папа, это сущий восторг! — защебетала Джинни, отпустив его руку. — Тео пообещал мне автограф Гвеног Джонс! Оказывается, она его кузина!

— А, да-да, — мистер Уизли скользнул взглядом по лицу Теодора. — Точно, ведь Нотт женился на Джонс, я и забыл. Ну, что же, — он протянул дочке руку, и та приняла её, поднимаясь с лавочки, — спасибо за компанию моей дочери, мистер Нотт. До встречи!

Они исчезли с лёгким хлопком, и Тео с сожалением понял, что она так и не ответила ему по поводу осени.

***

В этот раз лорд Элджерон Лонгботтом в ответ на поздравления ограничился скупой благодарностью. Несмотря на то, что Тео был другом его родственника, внуком его друга молодости и сыном его наёмника. Нотт пожал плечами, читая холодные строки ничего не выражающей благодарности мистера Лонгботтома, и отправил кусочек бумаги в камин, оправив рубашку.

Половину недели Тео разбирался в каракулях отца, которые он действительно оставил в семейном сейфе, пытаясь понять, нужно ли ему что-то делать. Родовая магия, по ремаркам Магнуса, была под запретом на островах вне мест компактного проживания магов, а с 1979 года — под «временным мораторием» на всей территории Британии и Ирландии. В целом, для её реализации была нужна лишь специальная площадка, так называемые «ритуальные круги», которые можно было подготовить вручную с использованием магии.

Ритуалы, описанные отцом, включали ритуал «крещения» (магической связи маленького волшебника и взрослого, не являющегося членом рода — это побуждало развитие магического ядра ребёнка от каждого магоёмкого действия, совершаемого старшим магом с добрыми намерениями), «введения в род» (установления магической усиливающей связи для тех, кто являлся кровным родственником), «изгнания из рода» (обратное действие) и «эмансипации».

Последнее было посвящено процессу передачи руководства внутри объединения «магический род» в случае, если это объединение лишилось всех совершеннолетних членов. Такой ритуал должен был проводить наиболее достойный маг из тех, что остались в роду, и в таком случае артефакты, настроенные на магию рода (иначе говоря, родовые артефакты), слушались его.

В целом все ритуалы были похожи друг на друга. Маленькая недобровольная жертва (чем больше род, тем более магоёмкой требовалась жертва), Теодор предположил, что даже голубя или крысы на ритуалы Ноттов хватит, приносимая в центре ритуального круга, специальным образом ограниченного и оформленного под каждый ритуал, затем формулировка на кельтском языке и, в общем-то, сила намерения.

Более ничего ритуальная магия в себе не несла. В силу того, что понятие «магический род» было явно кельтским и достаточно архаичным, завязанные на современные требования Статута маги сторонились такого набора действий много лет. Нотт даже скорее удивился тому, что его семья практиковала кельтские ритуалы — Нотты пришли на острова вместе с Вильгельмом Завоевателем и были исторически норманнами, а кельтов били нещадно, но такие исторические парадоксы, видимо, тоже имели место в их истории.

Закончив разбираться с ритуалистикой, он вернул записи отца обратно в Гринготтс, заодно переложив все деньги в семейный сейф и закрыв старые счета, и, наконец, написал письмо Тюберам.

Взяв листок бумаги в свои руки, Тео преисполнился воспоминаний. Ему было восемь лет, когда они с отцом провернули авантюру. У Ноттов, как сейчас понимал Теодор, было множество соглашений об опеке с разными семьями чистокровных или полукровных мастеровых. Тюберы, Миддлтоны, Моркоты, Лимпли и несколько других — они разводили разных волшебных существ или торговали какими-то реагентами, и закладные о их покровительстве Ноттами были регулярным источником дохода. В обмен на это Нотты лоббировали интересы этих семей в Визенгамоте и Министерстве, таким образом, все были довольны.

Когда Малфой обманом втянул Магнуса Нотта в авантюру и заставил подписать в долг двести тысяч галлеонов, он зачёл все закладные за сорок тысяч золотых — но когда отец пришёл с ними из банка, Тео стянул из его кабинета одну из закладных, спрятав у себя под подушкой. Малфой так и не прознал об этом, а Магнус известил позднее главу семьи Тюберов о том, что их сотрудничество не прекращается, но временно замораживается.

«Уважаемый мистер Тюбер.

Вас беспокоит Теодор Магнус Нотт. Мой отец поручил мне войти в курс дел относительно нашего с вами партнёрства и обсудить дальнейшие пути развития совместной деятельности. С радостью бы посетил удобную вам для обсуждения локацию в первой декаде июля.

С уважением,

Теодор Магнус Нотт».

В ответ Теодор получил пространное письмо. Мартин Тюбер рассыпался в заверениях о вечном уважении, благолепии того, что Нотты вновь вышли на связь, сетовал на урожай ржи в восточной Польше, результаты турнирной таблицы регулярного чемпионата плюй-камней и приближение чемпионата по квиддичу. Складывалось впечатление от всей этой фантасмагории рассуждений, что Тюберы совершенно не хотели возобновлять сотрудничество, однако в тексте всё же шло приглашение посетить их дом по каминной сети вечером шестого июля.

И вот, получив ответ от Элджерона Лонгботтома и кинув его в камин, Теодор поправил рукав рубашки и, зачерпнув из плошки немного дымолётного пороха, бросил его в камин.

— Тюбер-холл!

Он ступил в зелёное пламя и исчез.

Глава 37

За бесчисленным множеством перемещения по каминам Теодор уже научился «приземляться» на выходе из этого способа транспорта так, чтобы не валиться на пол, как это часто случалось с новичками. Каминная сеть вообще была самым популярным способом перемещения в Британии. Некоторые, конечно, критиковали её (например, в «Вальпургиевой ночи» ребята несколько раз слышали подобные речи) за то, что в действительности эту связь обеспечивали гигантские концентрирующие артефакты в Министерстве, за которыми ухаживал целый отдел вечно занятых магов. В отличие от аппарации, которую было тяжело отследить уже через несколько минут после применения заклинания перемещения.

У каминной связи, конечно, было множество преимуществ. Ею могли пользоваться дети от семи лет, беременные женщины, старики и, как прочувствовал на себе Тео прошлым летом, те, кто уже получил какую-то травму. В противовес этому чары аппарации грозили расщепом каждый раз, когда использовались. Беременным (а значит замужним женщинам вообще) этот вид перемещения был категорически противопоказан, ведь это заклинание накладывалось магом на свою душу: если души в теле две (пусть вторая и лишь в зародыше!), то это тело заклинание могло попросту разорвать надвое. Страшные силуэты на плакатах тут и там по Британии наглядно иллюстрировали опасность такого способа перемещения.