Теоретическая и практическая конфликтология. Книга 2

Как гласит знаменитое изречение Канта, просвещение должно стать для человека выходом из его «несовершеннолетия», умственной незрелости, виновником которой является сам человек. Критическое исследование мира обращается в этом контексте к тому разделу учения философа, который следует обозначить понятием «несовершеннолетия», расшифровав его как «состояние организованного беспокойства» (Д. Зенгхаас), с простым вопросом: по какой структурной причине люди самым неразумным образом ведут войны, и как это неразумие (или «незрелость») можно преодолеть? В то время как реализм утверждает, что войны и конфликты, по всей вероятности, заложены в человеческой природе, и поэтому это можно считать относительно нормальным явлением в межчеловеческих и межгосударственных отношениях, критическое исследование мира исходит из того, что человек именно в соответствии со здравым смыслом должен строить свою жизнь в виде достойного существования для всех.

В этой перспективе война предстает как аномалия и как системно обусловленный эффект, она противоречит достижению мира. При этом представители критического исследования различают два разных понятия мира.

Если под негативным пониманием мира подразумевается мир как отсутствие войны, то критическое исследование мира подчеркивает, что понятие «мир» гораздо глубже, и для более близкого рассмотрения определения мира дифференцирует стоящие внутри этого понятия власти на персональную и структурную (власть и силу).

По определению Й. Галтунга (1930), под позитивным пониманием мира следует подразумевать отсутствие структурной власти, причем под структурной властью подразумеваются отношения неравенства и несправедливости, которые закреплены принципами конституции общества или социальной подсистемы. Структурная власть – это власть не персональная, а абстрактная. В ее условиях под влиянием властно-собственнических отношений социальной системы (и именно на основе этого влияния) возникают неравные жизненные шансы, выражающиеся как разница между возможным и существующим 81 . Таким же образом это позволяет показать структуру интернациональных отношений.

81

Ср.: Galtung J. Gewalt, Frieden und Friedensforschung // Strukturelle Gewalt. Beitr"age zur Friedens- und Konfliktforschung / Hrsg. von D. Senghaas. Reinbek, 1975. S. 55–105.

В общем и целом это – констатация того, что интернациональная система рассматривается не только как поле для взаимодействия формально суверенных национальных государств; здесь следует принимать во внимание различные альянсы, регионы и сферы интересов. Некая пропорция, какой-то определенный масштаб, который авторы критического исследования мира всегда берут за основу определения соотношений между центром и периферией в интернациональных отношениях, будет выражен здесь и обозначен как историческая или иерархическая система: «…иерархическая структуризация интернационального общества с однозначно понимаемыми “верх” и “низ”, и довольно-таки ясно обозначенной “серединой”, как позицией, в такой же мере документально подтверждается во всех существенных политических, экономических, военных, научных и технологических измерениях, и показывает, что в основу заложены обыкновенно употребляемые индикаторы рангов описательно-статистического анализа» 82 .

82

Peripherer Kapitalismus. Analysen "uber Abh"angigkeit und Unterentwicklung / Hrsg. D. Senghaas. Frankfurt, 1974. S. 21.

Определение «отношение богатых стран к бедным», которое носит характер или выглядит как зависимость и эксплуатация, было введено Й. Галтунгом для общего критического исследования мира в качестве коренного отличия, в связи с рассмотрением понятий структурной и персональной власти. Это отношение центра и периферии обозначается структурной властью, так как в системе интернациональных отношений, на основе интернационального разделения труда, изоляции периферии и относительной гармонии интересов основных (или главных) наций, структурно обоснованное неравенство жизненных шансов обусловливает отставание периферии и отодвигание ее на невыгодные позиции. Конфликт возникает в этом пункте как коллизия интересов центра и периферии, потому что для Галтунга – это «конфликт из-за дефиниций, или определения, несовместимости между двумя или большим количеством целей в системе самоустанавливающихся целей 83 , в нашем случае представленной как система интернациональных отношений, в которых обозначился конфликт.

83

Galtung J. Eurotopia. Die Zukunft eines Kontinents. Wien, 1993. S. 153.

Похожую аргументацию приводит и Э. О. Кцемпиль (1927), который подробно останавливается на проблематике различия конфликта и мира, так как, по его мнению, о противопоставлении этих двух состояний не может быть и речи. Еще больше должны быть разграничены, дифференцированы конфликты по роду их решений и виду происходящих в них процессов, с тем чтобы не закрывать на них глаза, а благодаря одному из видов интеграции перевести конфликт на мирные пути его решения. Кцемпиль определяет конфликт как разделение между различными индивидуальными позициями в экстремальных случаях, которые (позиции) противоречат друг другу: «Конфликты, понимаемые как разделение, то есть дифференцию, в ценностных ориентациях, просто и абсолютно точно характеризуют суть общественного бытия. У каждого индивидуума существует свой каталог интересов и ценностей, который может не совпадать с каталогом других индивидуумов» 84 . В системе интернациональных отношений, Кцемпиль определяет ее как функционально дифференцированную систему различных отношений обмена, конфликты различаются как по роду их возникновения и по способу разрешения (от применения физического насилия до способов судебного или правового решения), так и по объекту и образцу процесса, что можно дифференцировать как колеблющиеся отношения, такие как враждебность, власть, мирное сосуществование, кооперация, гармонизация и интеграция. Дальнейшим аспектом рассмотрения конфликта, привнесенным в критическое исследование мира Д. Зенгхаасом (1940), является освещение проблем отношений в общественной системе, которые приводят к интернациональным конфликтам 85 . Эта проблема была названа «аутизмом». Зенгхаас обозначает аутизм как структурирование общественных различий в соответствии с отношениями, господствующими в обществе, когда интернациональная реальность систематически бывает наблюдаема в искаженном виде. В действительности же развиваются и такие общественные дискурсы (споры, прения, беседы, в результате которых и рождаются теории), которые берут в качестве основной своей темы так или иначе рассматриваемые интернациональные отношения. Они проводятся вовсе не в постоянных самоопределениях внешнего характера, а, наоборот, в них возникает своеобразная внутренняя среда, в которой темы прений соприкасаются друг с другом и реагируют друг на друга, что позволяет «изобретать» реалии действительности, которые, являясь отражением собственных общественных отношений и проблем, для Зенгхааса становятся прежде всего результатом антагонистических отношений их носителей (или владельцев), и именно так представлены в его работах. В тесной связи с политикой устрашений и угроз, которая, как кажется Зенгхаасу, возникла из отображенной в политическом реализме направленности власти и реалий, наиболее важным кажется необходимость проанализировать «аутистические» процессы формирования образа врага в качестве реального разделения между блоками власти. Угроза предстает здесь как общественно-имманентный продукт и как результат общественных самоопределений – таких «подвижек», что схема «друг – враг» в этой перспективе видится не иначе как итог, как следствие и как результат «аутистической» теории среды интернациональных отношений.

84

Czempiel E.-O. Internationale Politik. Paderborn u.a., 1981. S. 199.

85

Я ссылаюсь здесь на обоснования в новых работах других аспектов обширной теории Зенгхааса, и хочу сконцентрировать свое внимание на его самобытном вкладе в научно-общественную дискуссию по поводу теории конфликта (см.: Senghaas D.: 1) Abschreckung und Frieden. Studien zur Kritik organisierter Friedlosigkeit. Frankfurt, 1969; 2) Konflikt und Konfliktforschung // K"olner Zeitschrift f"ur Soziologie und Sozialpsychologie. Heft 1, 1969. S. 31–59; 3) Kompositionsprobleme der Friedensforschung // Kritische Friedensforschung / Hrsg. von D. Senghaas. Frankfurt, 1971. S. 313–361; 4) Friedensforschung: Theoretische Fragestellungen imd praktische Probleme // Ders.: Gewalt, Konflikt, Frieden. Essays zur Friedensforschung. Hamburg, 1974. S. 165–182; 5) R"uckblick auf Clausewitz // Clausewitz in Perpsektive / Hrsg. von G. Dill. Frankfurt, 1980. S. 334–353).

Э. Криппендорф (1934) гораздо радикальнее Галтунга, Кцемпиля и Зенгхааса определяет основы интернациональных конфликтов. Он указывает на комплекс причин – государство, капитализм, военная система, которые развивались исторически и которые в ответе за войну как экспериментальную форму интернациональных отношений. Буржуазное государство, по мнению Криппендорфа, объединяет в себе военную, политическую и экономическую власть, так что его гарантированный суверенитет может быть показан даже чисто внешне – через демонстрацию этой власти. Уже хотя бы поэтому войны между государствами, по идее (в действительности и реально), происходят по вине государств, которые, наращивая свой «военно-индустриальный комплекс», привели ХХ век к таким бедам. Структурное родство между принципами индустриально-капиталистической организации (иерархия, дисциплина, авторитет) и принципами военной машины (иерархия, дисциплина, послушание, действенность и рациональность средств для достижения цели или задач, которые вовсе не подчиняются рациональным критериям) 86 способствовало возникновению современных форм ведения войны, которые стали господствовать и среди интернациональных 87 и внутриобщественных отношений. Криппендорф определяет социальную функцию военной машины и милитаристских традиций как гарантию национальной интеграции, и, несмотря на общественные конфликты, пусть репрессивную, но все же дисциплинированность, которая одновременно поддерживает капиталистический «рабочий фронт» в надлежащем виде и порядке. Таким образом, Криппендорф, беря взаймы аргументации Гоббса и политического реализма, одновременно порождает с помощью этих аргументаций сомнения в том, что государство хоть малейшим образом может гарантировать мир. Наоборот, выживание человечества перед лицом возможности ядерной войны, которая из-за распада Восточного блока стала не меньше, а в разы больше, становится все более зыбким из-за все увеличивающегося числа потенциальных агрессоров. И эта угроза возникла именно благодаря государственной организации человеческого сосуществования.

86

Krippendorff E. Die Rolle des Krieges im kapitalistischen Weltsystem //Perspektiven des Weltsystems / Hrsg. von Joachim Blaschke. Frankfurt; New York, 1988. S. 198.

87

Криппендорф указывает здесь на небольшое число войн во времена «холодной войны» и фазе международной напряженности, чтобы подчеркнуть, что восприятие стабильного мира в то время было весьма относительным.

Объяснение причин нарушений прав человека Нейл Дж. Митчелл, Джеймс М. Маккормик

Составлено по: Mitchell N. J., McCormick J. M. Economic and Political Explanations of Human Rights Violations // World Politics. 1988. Vol. 40. No. 4. P. 476–498. Перевод с английского Г. Сухарниковой

Правительства разных стран мира организуют полицейские и вооруженные силы для защиты своих граждан, осуществляют строительство школ и больниц, чтобы дать людям образование и медицинскую помощь, а также обеспечивают финансовую поддержку людям пожилого возраста и безработным. Но в то же время правительства убивают, подвергают пыткам и заключают в тюрьмы своих граждан. Эта темная сторона деятельности правительства не знает географических, экономических, идеологических или политических границ. Например, на Ближнем Востоке Ирак с патологической жестокостью разместил коврик для вытирания ног с надписью «Добро пожаловать» перед входом в камеру пыток – место, где заключенных прижигают горящими сигаретами и горячими электроплитками, где к ним применяют электрошок и где их подвешивают к потолку. В Центральной Америке правительство Гватемалы применило пытки и казнило трех служителей церкви, которые помогали беженцам. В Африке правительство Камеруна допустило смерть восьми заключенных от плохого питания; в Южной Африке вследствие политики апартеида систематически нарушаются права «не белого» населения. В Азии бирманские войсковые соединения в национальном округе Карен используют местное население для разминирования заминированных участков. В Восточной Европе Советский Союз помещает диссидентов в психиатрические больницы. В Западной Европе жители Северной Ирландии подвергаются тюремному заключению, что противоречит международным нормам, а представители сил безопасности расстреливают гражданское население 88 . И этот список можно продолжить.

88

Эти примеры взяты из Отчета 1985 г. организации «Международная амнистия» (Amnesty International Report), в котором анализируется состояние дел с правами человека в 1984 году.

К сожалению, такой тип поведения правительства является – даже в ХХ веке – печальной характеристикой современной политики. В большинстве стран мира имеются «узники совести» – в тюрьмах без суда и следствия содержатся политические заключенные. Однако в разных странах есть существенные различия в степени таких нарушений прав человека. В то время как некоторые государства подвергают своих граждан жестокому обращению, другие – хотя и их поведение нельзя назвать невинным – относятся к своим гражданам лучше.

Несмотря на тот факт, что признается наличие колебаний в уровне нарушения прав человека в разных странах мира, было проведено относительное небольшое число практических исследований для характеристики таких различий. Вместо этого большая часть их в этой области была направлена на изучение влияния, оказываемого состоянием дел с правами человека в той или иной стране в разрезе зарубежной политики США, главным образом в плане принятия решений, касающихся оказания американской помощи. Несомненно, благодаря новым законодательным актам Конгресса США, а также вниманию, оказываемому администрацией Картера проблеме прав человека, в конце 70-х и начале 80-х годов появился целый ряд исследований относительно взаимосвязи (или отсутствия таковой) между правами человека и американской помощью. Эта тенденция сохранилась в середине 80-х, отчасти потому, что администрация Рейгана круто изменила политику в этом направлении. Помимо вышеназванной аналитической работы, а также серьезного диалога относительно самой сущности прав человека, мало изучалась характеристика стран, в которых, по всей вероятности, могут иметь место нарушения прав человека.

Мы предприняли попытку проведения такого анализа. При этом мы руководствовались двумя основными принципами. Во-первых, стремились разработать новый критерий для проведения сравнений между условиями соблюдения прав человека на гораздо более широкой основе, чем это делалось ранее, а также для того, чтобы более полно определить степень нарушений прав человека в разных странах мира. Во-вторых, мы разработали и исследовали несколько альтернативных гипотез, которые могли бы объяснить такие различия в статусе прав человека. Игнорируя или, наоборот, уточняя популярные толкования относительно нарушений прав человека в глобальном масштабе, мы начинаем понимать те условия, которые могут вызывать нарушения прав человека.