Теория и практика магического права
Шрифт:
Головы переглянулись, и правая взяла слово:
– Эта центральная совсем обнаглела! Решила, что ей все сойдет с рук!
– Нас обвиняла, а сама!
– На кражу пошла!
– поддакнула левая и, спохватившись, прикусила язык.
– Вот!
– правая триумфально предъявила что-то непонятное, зажатое в левой верхней лапе.
На вид это походило на кожаный мешок с торчащими из него трубками. Или дохлого паука-переростка, брр!
– Что это такое?
– поинтересовался судья, изучая улику с явным интересом.
– Традиционный
– отбарабанила правая.
– Называется «волинка». Раритет из какого-то далекого мира, его возит с собой сирен... забыл имя.
– Волынка, - поправила я машинально, потрясенная эрудицией вроде бы недалекой правой головы.
Выходит, она прикидывалась?!
– Дубина, - пробормотала левая себе под нос.
Или правильнее «левый»?
Тьфу, запутаюсь. Я же так и не решила, как в иске писать - «Горыныч, первая голова», «Горыныч, центральная голова» или просто «Горыныч-1». Собиралась с ним посоветоваться... Вот и посоветовалась.
– Да что?
– возмутилась правая.
– Мы же от центральной никуда не денемся. Вздумалось ему музыкалку закончить, а нам что - отворачиваться? Что тут криминального?!
– Ничего, - прервал зарождающуюся ссору судья Даредд.
– Только я должен предупредить вас, господа драконы. Я ложь чую. Рогами, кхе-кхе.
И качнул этими самыми рогами эдак угрожающе.
Так вот зачем они ему! А я гадала...
Крайние головы переглянулись (средняя по-прежнему была в отключке).
– Влипли, - констатировала левая.
– Еще как, - печально согласилась правая.
Судья заметно расслабился, даже присел в кресло.
Остальные по-прежнему толклись в центре просторной комнаты. Библиотека впечатляла, хотя момент для чтения явно неподходящий. Много места, высоченные шкафы с книгами, удобные диванчики в нишах - так и тянуло прихватить с полки томик и сесть в углу.
– Кстати, господа драконы, - произнес судья весело, - вы в курсе, что бывает за лжесвидетельство?
– Посадишь?
– грубовато осведомилась правая.
Левая ухмыльнулась:
– Так ведь только вместе с ним! Или условное, а?
И слегка боднула печально обвисшую центральную.
Интересно, а на что они рассчитывали, когда на нее доносили? Думали, потом оправдаться сумеют? Или как раз надеялись, что центральной впаяют штраф или испытательный срок? Вроде и наказание невелико, а все равно - судимость!
После такого центральная бы присмирела... Наверное.
Или просто хотели сделать хоть какую-то гадость?
– Полагаю, я сумею решить эту проблему, - заметил судья многообещающе и спохватился: - Кстати, баронесса, не хотите объяснить своим клиентам последствия их опрометчивого поступка?
– Они не мои клиенты, - угрюмо ответила я.
Он поднял брови.
– Неужели вы тоже солгали?
Поль за моим плечом ощутимо напрягся. Любые нападки в мой адрес он по-прежнему воспринимал слишком... в общем, слишком.
– Нет, - мотнула головой я.
– Но мой клиент -
– Вот как?
– удивился судья и наконец предложил: - Присаживайтесь! Барон, баронесса... Увы, господин Горыныч, подходящей вам мебели тут нет.
Поль тут же взял меня за локоть и усадил на диванчик. А сам по-прежнему обосновался за моей спиной.
Центральная глухо застонала, приходя в себя, и потянулась лапой к зреющей на затылке шишке.
– Ой! Что случилось? Кто это меня?
Открыла глаза и заморгала.
– А вы не помните?
– живо заинтересовался судья.
– М-м-м, - протянула центральная и предположила неуверенно: - Я упал? Или меня стукнули?.. Точно. Это все вы!
Центральная гневно раздула ноздри и зарычала.
– Сволочи!
– Сам такой!
– хором ответили правая и левая.
Конечности Горыныча конвульсивно подергивались. Видимо, головы пытались перехватить контроль.
Центральная оказалась сильнее - верхние лапы отвесили по звонкому подзатыльнику каждая своей голове.
– Значит, вы признаете, что на почве личных неприязненных отношений оговорили... хм, центральную голову?
– вмешался судья самым прокурорским тоном.
– Для чего ударили по голове и обвинили в краже вот этого музыкального инструмента.
Кажется, я знаю, кем он был, прежде чем надеть мантию...
– Признаем!
– хором повинились правая и левая.
– Но он сам виноват!
– Что?!
– грозно повысила голос центральная, покосилась на «ворованное» и возмутилась пуще прежнего: - Да это подделка, идиоты! Сдалась она мне!
Другие головы не испугались.
– Да, сам! Совсем нас заклевал, - бесстрашно заявила правая.
– Только и твердишь, что главный. А мы так, с боку припека!
Центральная опешила.
– Да я же вас содержу! Я работаю, а вы...
– А мы тоже хотим!
– хором возмутились правая и левая.
– И вообще, нам твоя классика уже вот где!
И чиркнули лапой поперек горла. Видимо, со злости объединились и пересилили таки оппонента.
– Да вы завидуете просто!
– припечатала центральная.
– Потому что сами не умеете.
– Не умеем?!
– взбеленились головы.
Переглянулись и запели на два голоса.
Да так, что у центральной отвалилась челюсть.
Ах, как слажено и красиво они пели! Жаль, что язык непонятный...
Когда импровизированный концерт закончился, несколько мгновений мы сидели в тишине, а потом зааплодировали. Как говорится, в едином порыве.
– Превосходно!
– с чувством высказался судья Даредд за всех нас. Он сидел, подперев рогатую голову рукой, и разглядывал Горыныча с почти отеческим умилением.
– А как бы вы могли петь все вместе...
– Только иногда, - твердо заявила левая.
– А так мы бы на аккордеоне могли сбацать. Или там на гитаре. Я еще на гармошке хочу! Кстати, мы бы в ресторанах выступать могли - и для души, и заработок не помешает.