Теория мироустройства

— Мне так тебя не хватало, Ренко! — с чувством произнесла она.

Ренко на это ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула, а затем обняла её в ответ.

Некоторое время они просто стояли вот так, не говоря ни слова. Марибель плакала, крепче прижимая подругу к себе и с болью мысленно отмечая, что не чувствует от неё тепла — Ренко была мертвенно холодна. Затем, выпустив её из объятий, Марибель обратила внимание ещё на некоторые пугающие детали внешности подруги: Ренко была бледнее, чем обычно, из её глаз исчез привычный огонёк любопытства и любви к жизни — скорее, теперь они больше напоминали две красивые стекляшки, чем глаза живого человека. А ещё эта мучительная, разрывающая сердце печать вины на лице Ренко… Видеть её такой было просто невыносимо.

Очевидно, все чувства Марибель легко читались по её лицу, так как Ренко, подняв глаза на неё, быстро отвела взгляд и виновато усмехнулась.

— Думаю, нет нужды ничего объяснять, да?.. — тихо проговорила она, а затем прикрыла глаза и с горечью признала: — Да, всё так, как ты, Мери, наверняка думаешь: я действительно мертва. Мне жаль… — добавила она, и её губы искривились в вымученной улыбке.

Марибель заломила пальцы. Да, она знала, знала, что встретить Ренко живой сейчас просто невозможно. Этому было несколько причин: в первую очередь, то ощущение иного мира, которое она испытывала уже некоторое время и которое с каждой секундой лишь усиливалось. А ещё Марибель хорошо помнила, в каком состоянии видела Ренко только вчера: пустая, безжизненная оболочка, в которой нет души… и которая выглядит более потрёпанной, чем Ренко, стоящая сейчас перед ней. Эта Ренко такая же, какой она отправилась около десяти месяцев назад в путешествие, откуда до сих пор так и не вернулась.

Видя, как помрачнела Марибель от напоминания об этой простой истине, Ренко сочувственно взглянула на неё, а затем мягко взяла за руки и, заглядывая в глаза, с горькой улыбкой продолжила:

— Да, я умерла, Мери. Тебе придётся смириться с этим. Я понимаю, это тяжело, но, пожалуйста, не нужно ставить на себе крест.

— Т-ты хочешь, чтобы я перестала ездить в больницу? — настороженно спросила Марибель, понимая, куда ведёт Ренко, и невольно пустив в голос некоторую резкость.

Ренко тяжело вздохнула.

— Мери, — серьёзно начала она, глядя Марибель прямо в глаза. — Я знаю, что тебе очень тяжело свыкнуться с мыслью, что ни меня, ни “нас”, ни нашего клуба больше не будет. Но мне кажется, что это даже лучше для тебя. Ты ведь знаешь, что я очень винила и виню себя до сих пор за то, что втянула нас обеих в тот мир… Случившееся со мной — моё справедливое наказание. — Ренко горько усмехнулась. — Ты же была тогда абсолютно права: нам стоило остановиться, нам стоило быть осмотрительней. Ты была права, но ты пострадала за мою ошибку, а теперь, когда этими страданиями искупила, наверное, даже будущие возможные грехи, продолжаешь изводить себя бессмысленной надеждой. Просто пойми, Мери: я мертва. Мне нет больше места среди живых, и тебе нужно отпустить свою привязанность ко мне, чтобы жить и двигаться дальше…

— Нет! — вдруг горячо возразила Марибель. Решительно глядя в глаза Ренко, она твёрдо заявила: — Я дала обещание, и я приложу все силы, чтобы его сдержать. Я знаю, что ещё есть способ тебя вернуть, и я готова ждать столько, сколько потребуется… Ренко, пожалуйста, не говори мне таких ужасных вещей, — уже мягче попросила она. — Я знаю, что ты обязательно вернёшься, ведь ты не заслужила смерти. Это всё ошибка, трагическая случайность, но её можно исправить… Поэтому давай уйдём отсюда вместе, хорошо?

Марибель улыбнулась. Она приложила все силы, чтобы на её лице не отразилась и тень того беспокойства, которое внезапно охватило её во время монолога Ренко. Марибель и сама не знала, почему именно ей вдруг стало так тревожно — просто в какой-то момент она почувствовала неприятную тяжесть на сердце, смешанную с острым желанием как можно скорее уйти подальше от этого места, от этой арки, и забрать с собой Ренко. “Наверное, это оттого, что это место связано с иным миром, — подумала Марибель, нервно сглотнув. — Я просто не хочу, чтобы Ренко оставалась тут дольше”.

Ренко выслушала её, а затем тяжело вздохнула и покачала головой.

— Ты так и не поняла, Мери… — с горечью проговорила она, и её рот болезненно искривился. Ренко отпустила руки Марибель, а затем мягко обхватила её плечи и, серьёзно взглянув в глаза, умоляюще произнесла: — Послушай меня, ради твоего же блага, забудь про меня… Мери.

С этими словами Ренко отпустила её, чтобы в следующий миг изо всех сил оттолкнуть. Марибель сделала пару шагов назад в попытке сохранить равновесие. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно так беспокоило её всё это время: в какой-то момент монолога Ренко она расслышала звук трескающегося камня. “Да-да, камень! — пронеслось в её голове, и лоб резко покрылся испариной от осознания: — Арка, под которой стоит Ренко, рушится!”

Однако понимание пришло к ней слишком поздно. Марибель не успела ничего предпринять, а крыша арки уже с ужасным грохотом обвалилась прямо на голову Ренко, до самого конца с горькой сочувственной улыбкой глядевшей на Марибель и даже не шелохнувшейся перед перспективой неминуемой гибели.

В воздух поднялось облако пыли, заслонившее собой всё. Марибель стояла в паре метров от него, от шока не в состоянии даже пошевелиться. И когда пыль осела, перед её глазами предстала печальная картина: на месте величественной античной арки теперь находилась жалкая груда обломков. Обломков, под которыми оказалась похоронена во второй раз её лучшая подруга, о чём красноречиво напоминала быстро расширяющаяся под ними лужа крови, будто стремящаяся подобраться к стоящей в оцепенении Марибель.

Несколько секунд Марибель не двигалась, расширившимися от ужаса глазами глядя на открывшуюся перед ней картину. Затем её начало колотить. В какой-то момент дрожащие ноги перестали держать её, колени подкосились, и она осела наземь, продолжая трястись и, тупо глядя перед собой, бессмысленно повторять имя Ренко. А в следующий миг её настигло осознание того, что она снова потеряла подругу и снова не смогла сделать ничего, чтобы это предотвратить.

Марибель схватилась за голову и, испустив нечеловеческий отчаянный вопль, горько разрыдалась в голос.

***

И снова сырой, давящий воздух, путающиеся в ковре осенних листьев ноги и такая нелепая в японском парке античная арка. Едва завидев её, Марибель невольно сильнее сжала пальцы на ручке сумки, болезненно вглядываясь в пространство под белым камнем, одновременно страшась и надеясь увидеть там силуэт подруги.

Ренко снова была там. Вопреки всякой логике, несмотря на то, что (на этот раз) Марибель видела её смерть своими глазами, Ренко стояла под сводом античной арки как ни в чём не бывало, отрешённо глядя куда-то вдаль. Марибель нервно сглотнула, а затем неловким жестом поставила (практически уронила) сумку на землю и неуверенно стала приближаться к ней. Однако едва в её памяти вспыхнули картины ужасного исхода предыдущего такого визита в иной мир, Марибель сорвалась на бег.

В этот раз ей не пришлось звать Ренко — услышав её шаги, та обернулась сама и с жалостью взглянула на Марибель. Когда она оказалась на достаточном расстоянии, чтобы услышать бормотание, Ренко прикрыла глаза и, покачав головой, с тяжёлым вздохом проговорила:

— Мери, ты снова это делаешь…

Спустя пару секунд Марибель остановилась прямо напротив Ренко, но, в отличие от прошлого раза, не стала тратить время слезливые воссоединения и крепкие объятия. Вместо это она, к удивлению Ренко, торопливо схватила подругу за руки и, серьёзно взглянув её в глаза, решительно заявила: