Теория мироустройства

— Ренко, тебе нельзя тут находиться ни секунды более. Тебе нужно уходить отсюда, иначе…

Окончание фразы застряло в горле, и она, не найдя ничего лучше, потянула оторопевшую от её действий подругу из-под арки. Слишком хорошо помня собственное отчаяние после трагической гибели Ренко, Марибель была полна решимости увести её отсюда. Увести как можно дальше от этого проклятого места, защитить от любых напастей, обезопасить от всяких угроз жизни и от всего античного, что только можно выдумать — всё что угодно, лишь бы она была жива, лишь бы не потерять её вновь. “Это, наверное, очень эгоистично, — думала Марибель, нервно облизывая губы и пытаясь тянуть всё ещё слегка удивлённую Ренко с её прежнего места, — но я не могу позволить чему-то случиться с ней вновь. Да, возможно, я делаю это во многом ради себя, потому что мне её не хватает, потому что я слишком к ней привязана, но разве живой ей не будет лучше… чем так?”

Когда они дошли до того места, куда уже не падала грозная тень античного каменного сооружения, Ренко внезапно остановилась, как вкопанная. Марибель, успевшая выбраться из-под гибельного свода, попыталась было тянуть её дальше, но Ренко не двинулась с места. Марибель наградила её сконфуженным взглядом, в ответ на который Ренко лишь покачала головой.

— Прости, Мери, но я не могу идти дальше, — спокойно проговорила она.

Марибель растерянно моргнула.

— Но почему? — с искренним недоумением спросила она, а затем робко поинтересовалась: — Ты как-то привязана к этому месту, да?

Ренко тяжело вздохнула, а затем серьёзно взглянула Марибель в глаза и спокойным голосом, от которого у Марибель пошли мурашки, ответила:

— Нет. Я просто считаю, что мне лучше находиться здесь.

Марибель почувствовала себя так, словно на неё вылили ушат ледяной воды. Она слишком хорошо помнила исход предыдущей встречи, она теперь прекрасно видела, насколько ненадёжна конструкция арки, грозящей в любой момент рухнуть им обеим на голову, как Колосс на глиняных ногах, и она ни на секунду не засомневалась, что Ренко прекрасно всё это осознаёт — просто не может не заметить со своей внимательностью. Однако теперь она говорит, что ей здесь лучше. Марибель в неверии замотала головой.

— Что ты такое говоришь, Ренко… — в ужасе пролепетала она. Её внезапно охватило какое-то лихорадочное оживление, смешанное с паникой, и, не до конца соображая, что делает, Марибель подалась вперёд и торопливо заговорила: — Ренко, пожалуйста, давай уйдём отсюда! Тут опасно, тебе не стоит находиться под этой аркой, иначе ты… твоя голова… Нет, я не позволю этому случиться вновь! Пожалуйста, умоляю, Ренко, не надо стоять здесь! — слёзно взмолилась она, глядя в глаза подруги.

Ренко горько усмехнулась, а затем мягко высвободилась из хватки Марибель и, опустив глаза, тихо проговорила:

— Мери, я уже мертва. Сколько бы раз меня не ударили по голове чем-либо тяжёлым, мне не станет хуже. Гораздо больнее мне оттого, — Ренко подняла глаза на Марибель, — что ты мучаешь себя пустыми надеждами. Поверь, я была бы гораздо счастливее, зная, что ты живёшь и наслаждаешься жизнью, а не тратишь вечера на бессмысленные поездки на другой конец города, в то время как тебя изводят твои кошмары.

Ренко мягко обхватила плечи Марибель, проникновенно заглядывая ей в глаза. Марибель же рефлекторно обхватила её запястья, боясь, что Ренко снова её оттолкнёт. На этот раз она была решительно настроена изменить завершение истории и привести их встречу к более счастливому финалу. Ренко скользнула взглядом по её дрожащим рукам, а затем с тяжёлым вздохом продолжила увещевания.

— Мери, ты поступаешь крайне неразумно, — строго проговорила она. — Мало того, что ты отказываешься от малейшего шанса на счастье, зацикливаясь на прошлом, так ты ещё делаешь это из-за сомнительных обещаний каких-то низших созданий, которые скорее сами растрескаются, чем сумеют воскресить человека…

— Растрескаются? — встрепенулась Марибель. Что-то в словах Ренко было определённо не так. “Я ведь не говорила ей ни о своих кошмарах, ни о том, кто и что мне обещал… — подумала она, чувствуя, как внутри всё холодеет от осознания. — И если о первом Ренко ещё могла бы догадаться, то второе… На тот момент Ренко была мертва и никак не могла этого знать”.

Пальцы Марибель невольно разжались, а между бровей залегла хмурая складка, когда она смерила “Ренко” мрачным взглядом и неожиданно ледяным тоном изрекла:

— Ренко никак не могла знать таких подробностей. Ты… Ты ведь от той женщины, верно? — Марибель сделала шаг назад (руки “Ренко” скользнули по её плечам) и с кривой горькой усмешкой проговорила: — Да, мне бы стоило догадаться раньше. Если бы Ренко смогла выбраться из того мира, то её душа попала бы сразу в тело, как это случилось со мной… Забавно, как вы придумываете всё новые способы поиздеваться надо мной, — иронически заключила она, невесело усмехнувшись.

“Ренко” выслушала её с непроницаемым лицом. Пару секунд она стояла напротив, не шевелясь и не отводя взгляда от Марибель. Ничто не нарушало напряжённой тишины, повисшей между ними двумя. Свист ветра, шорох листьев, звук трескающегося камня — всё это замолкло, словно чтобы не помешать торжественному молчанию. Спустя несколько мучительно долгих мгновений рот “Ренко” искривился в горькой улыбке. Покачав головой, она проговорила:

— А ведь тебе дали шанс, Марибель…

Услышав своё имя, Марибель вздрогнула. Её охватило острое желание как можно скорее бежать от этого проклятого места, но она с ужасом обнаружила, что не может и пальцем пошевелить — всё тело сковал дикий, первобытный страх перед той, кто сейчас выглядел в точности как самая дорогая её сердцу подруга и кто, несомненно, не являлся человеком.

А в следующий миг Марибель дёрнулась, будто ошпаренная, почувствовав крепкую хватку на своих застывших руках — это “Ренко” взяла её за запястья, чтобы повлечь обратно под смертоносный свод античной арки. Всё существо Марибель кричало об опасности, но собственное тело не слушалось её: словно безвольная кукла, Марибель шагнула вслед за “Ренко”, а затем, споткнувшись, буквально упала в её объятия. Над ухом Марибель послышалась лёгкая самодовольная усмешка, в то время как одна рука подделки легла ей на талию, а вторая подхватила её собственную правую руку, легко переплетая их пальцы. Марибель напряжённо взглянула “Ренко” в лицо: та встретила её снисходительной улыбкой (так не свойственной настоящей Ренко!) и, притянув ещё ближе к себе, повлекла за собой в медленный танец. “Вальс?” — растерянно подумала Марибель, в ещё большем изумлении осознавая, что сама следует за движениями “Ренко”.

Они и правда кружились в вальсе. “Ренко” вела Марибель, а Марибель следовала за ней, словно марионетка, которую кто-то дёргал за ниточки. Ренко смотрела в глаза Марибель с расслабленной усмешкой на губах, а та отвечала ей напряжённым взглядом и сжатым в тонкую линию ртом. За исключением шуршащих под их ногами листьев да треска камня, ни единый звук не нарушал повисшей между ними тишины — мир вокруг будто умер, оставив их наедине в своём мрачном пустынном подобии.

Спустя кажущиеся бесконечностью несколько мгновений голос “Ренко”, практически неотличимый от оригинала, наконец-то прорезал эту давящую гнетущую тишину.

— И почему ты так упорно отталкиваешь свой единственный шанс на спасение? — скучающе поинтересовалась она, не переставая кружить Марибель в танце.

Марибель несколько секунд упрямо сжимала губы, не желая отвечать, но затем раздражённо выдохнула и решительно заявила:

— Я дала обещание дождаться Ренко — я дождусь Ренко, что бы вы там со своими себе ни думали.

Собеседница усмехнулась. Она выпустила Марибель из хватки, чтобы изящно закрутить её в новом па, так что у той практически закружилась голова, а затем вернула свою партнёршу по танцу в прежнее положение и назидательно проговорила: