Теория заговора

— Смотри, я тебе так скажу. Всё-таки, мы советские люди и оба хотим своей стране только лучшего, правильно? Правильно. Поэтому… Ты можешь отказаться. Прямо сейчас скажешь, что не хочешь мне помогать и поедешь в общежитие. Это твой собственный выбор. Сознательный выбор гражданина, понимаешь? Я не шучу, скажешь «нет» и пойдёшь. Но, прежде чем отказаться, подумай. Хорошенько подумай, как ты, комсомолец, будешь смотреть людям в глаза, как ты товарищам своим в глаза поглядишь, зная, что не помог своей стране, своему народу. А кому ты помог? А помог ты врагу, внедрённому агенту, фабрикующему лживые материалы, чтобы опорочить руководство нашей страны. Ты можешь себе это представить? Чтобы комсомолец и отличник помог врагу нашего великого народа, народа-победителя и народа-труженика? Ты ведь даже в партию хотел вступать, кажется.

Он стелил красиво и самозабвенно, просто артист. Художник. С большой буквы «Х». Естественно, право на «нет» было совершенно фиктивным и эфемерным. Скажи я сейчас это самое «нет», он бы ответил, мол, хорошо, это твой выбор, твоё право, и продолжил бы ломать и убалтывать.

— Так что? — снова пошёл он на ускорение. — Скажешь? Мне нужно знать, куда ты ездил. Ничего, кроме названия населённого пункта? Готов? Тогда давай? Ну! Куда?! Куда?! Куда ты ездил?! В Ош?!!!

Название «Ош» прозвучало резко и громко, специально, чтобы ошарашить. Я, конечно, виду не подал, но был удивлён.

— В Ош?! В Ош ты ездил?

— Да, — без задержки и как бы поддаваясь тактике этого энэлпэшника, подтвердил я.

— Ну, вот. И молодец, что сказал. Видишь, ничего не случилось, правда? А чего ломался-то?

— Я не говорил, — ошарашенно и даже немного испуганно ответил я и помотал головой. — Это вы сказали!

Ну, а что, я в начальной школе тоже в драматический кружок ходил. Мне даже главную роль доверили, Герасима из «Му-Му». Мама и дедушка с бабушкой едва сдержались, чтобы не расхохотаться. Правда, тогда я думал, что они сдерживались, чтобы не разрыдаться, верил в силу своего актёрского таланта. Потом уже они сознались, но триумф был? Был.

— В том-то и дело! — радостно подхватил Сёмушкин. — Вот видишь?! Ну, и молодец! Вот и правильно. Это не ты, это я сказал. Давай так и продолжим. Я говорю, а ты отвечаешь, да или нет. А из Оша ты поехал сначала в Фрунзе, а потом в Токмок, правильно?

Я кивнул.

— Что ты киваешь? Да или нет?

Пишет, пишет, всё пишет, зараза.

— Да, — ответил я.

— Хорошо. Тебя отправили к Аскару Ноге?

— Да…

— Передать что-то на словах?

— Письмо было, — помотал я головой.

— Точно? — нахмурился полковник. — Ты сам видел это письмо?

— Только конверт.

— Хм… Ну, а что тебе передали в ответ? Письмо или словесное послание?

— Ничего, — развёл я руками. — Вы же говорите Весёлкин больше не проявится. Какой тогда ответ? Или вы не уверены?

— Чего сделает? Не проявится? Нет, конечно… Хм… Точно ничего не передавали?

— Нет…

— А как ты добирался?

— Я летел на самолёте.

— Из какого аэропорта и куда? — сосредоточенно спрашивал полковник, понимая, что клиент, то есть я, уже поплыл, причём, без особых усилий с его стороны.

Он радовался этому, радовался своим способностям, своему мастерству, и уже не так внимательно следил за беседой.

— Я не знаю. Меня посадили в вертолёт, перевезли на военный аэродром и военным бортом переправили на место. Вернее, куда-то там. А потом на машине.

— Встречали, да?

— Да.

— Письмо передали, — нахмурив лоб, и выстривая логические конструкции, прищурился он. — и всё, да? Хм… Хм… Хм… Показали кому-надо и… Значит… значит тебя просто показали, и теперь ты будешь возить деньги… А обратно повезёшь что-то другое. А может, и не повезёшь.

— Вы же сказали, что он больше на связь не выйдет! — воскликнул я.

— Я же не знал, как глубоко ты пал, — развёл он руками. — Ты хотя бы понимаешь, о чём идёт речь?

— Не совсем, — мотнул я головой.

Я действительно не понимал. Нет, то что населённые пункты, кроме Оша, лежали в районе Чуйской долины, было ясно. Но конопля там была дикорастущая, не обладающая в полной мере свойствами, достаточными для организации полноценного трафика. Ну ладно, об этом мы ещё подумаем.

— Это наркотики, — победно заявил полковник и хмыкнул. — Влип ты парень и влип очень серьёзно. Но ничего, не робей, я тебе помогу. Всё, успокойся, сейчас поедешь домой. Вася Сомов тебя отвезёт. Теперь ты будешь работать под моим крылом. Я тебя в обиду не дам, но и спрашивать буду по всей строгости. Отныне Василий — твой друг. Служили вы в одной части, хоть и в разное время, на этой почве и сблизились.

— Социальный и психологические профили у нас слишком уж разные, — нахмурился я.

— Чего? — удивился Сёмушкин и его брови полезли на лоб.

— Дружба наша будет выглядеть слишком неестественной, понимаете? У нас разные интересы, среда социальная совершенно разная.

— А, вон ты о чём. Ну, слишком часто вам видеться незачем. Так что нормально, не волнуйся, всё будет совершенно натурально. Обговорим сейчас методы связи и ещё кое-какие моменты. И бумажку надо будет подписать. О сотрудничестве. Формальность, но необходимая. И вот ещё что. Про твою поездку…

Он сделал ещё несколько заходов, выспрашивая подробности моей поездки. Я назвал пару вымышленных имён воротил низового уровня, и повторил маршрут и расписал программу пребывания, из которой получалось, что меня просто показали киргизским товарищам.

К общаге меня вёз Васёк Сомов. Теперь он вёл себя иначе, как куратор. Повторял методы связи, а я размышлял о своём. Сёмушкин, скорее всего был не из какого не из «Контура», поскольку по итогу показался мне не таким уж и профи. Скорее, это какая-то группа под одним из Щёлоковских замов.

Ну, а поскольку речь вдруг зашла о наркоте, то кто-то из них, менты или конторские начали внедряться в местные группировки. Если, конечно, к этому моменту они уже сформировались.

Доверия Сёмушкин у меня не вызвал, он немного не дотягивал, хотя в принципе работал с самоотдачей. Весёлкин тоже был очень и очень мутным типом и…

— Без моего ведома уезжать из Москвы нельзя, — кивнул Васёк. — Только по моему разрешению.

— А мне, как раз надо, — повернулся к нему я.

— Куда это? — нахмурился мой однополчанин.

— К матери в Питер. В Пушкин то есть.

— Когда? — недовольно уточнил он.

— Завтра хотел. Или сегодня даже.

— Сегодня точно нет. Да и завтра не выйдет, я думаю. Но спрошу у шефа.

— Сегодня у нас девятнадцатое? У мамы через три дня день рождения. Я обещал приехать. Будет очень странно, если не приеду.

Вообще-то не обещал, но он-то знать об этом не мог.

— Ладно. Спрошу и сообщу.

— Ты не спрашивай, просто поставь в известность и всё. Чего спрашивать-то?