Теперь, — когда я проснулся…

Говен теперь совсем уверен,

Что чрез его проникнет двери.

Но только лишь стена, где вход,

К нему, вращаясь, подойдет,

Как в тот же миг она отходит.

Свой острый взгляд на этом входе

Остановил Говен и ждет,

Чтобы проникнуть вглубь ворот,

А дальше не его забота.

И лишь приблизились ворота,

Он мула сильно подстегнул.

И проскочил в ворота мул;

Но, проходя под воротами,

Брыкнул он задними ногами,

И половина от хвоста

Висеть осталась в воротах.

Проезд их все же был удачен.

И мул, неся Говена, скачет

Вперед по улицам пустым,

Где никого не видно им:

Ни войск, ни женщин, ни ребенка.

Стучат копыта мула звонко;

Весь замок спит, иль пусто в нем.

Говен увидел чей-то дом о вышел

Какой-то карлик, шляпу снял

И, поклонясь, ему сказал:

«Добро пожаловать, мой рыцарь!»

Говен с ним хочет объясниться

И отвечает на привет:

«Мой милый карлик, дай ответ —

Кто господа твои, кто дама?»

Но карлик замолчал упрямо,

Скорей спеша уйти вперед.

Говен никак не разберет,

Зачем ушел так торопливо

И молча карлик неучтивый:

Не нужно ли его схватить,

Его заставить говорить?

Но почему-то недвижимым

Остался он, и карлик мимо

Прошел, а рыцарь увидал

Под домом каменный подвал,

Лежащий под землей глубоко.

И вот в одно мгновенье ока

В душе решается Говен

Вперёд через ограду стен

Пройти во что бы то ни стало.

Но тут он видит: из подвала

Виллан оборванный глядит,

Он волосами весь покрыт.

Его увидя, не на шутку

Лишиться можно бы рассудка.

Он выше, чем густая ель,

Он выше, чем святой Марсель.

Висит, как будто у злодея,

Топор отточенный на шее.

Вилланом очень поражён,

Глядит Говен. И сходство он

Находит с маврами в виллане

Или с крестьянами Шампани:

Они черны от солнца там.

Меж тем виллан к Говену сам

С поклоном подошел учтивым,

Сказал: «Желаю быть счастливым».

И на его ужасный вид

Говен внимательно глядит.

«Ты вправду хочешь мне удачи?»

«Да, — тот ответил, — это значит,

Что буду я считать всегда

Отважным твой приезд сюда.

Но все ж приехал ты напрасно, —

Добраться до узды опасно.

Надзор за нею ведь большой,

И вынесешь ты тяжкий бой,

Сражаясь за нее, ей-богу».

«Брось, милый друг, свою тревогу,—

Сказал Говен, — поможет Бог!

А я скорей бы мертвым лег,

Чем отказался от уздечки».

Не молвит больше ни словечка

В ответ на эту речь виллан.

Ночной спускается туман.

Говен уснуть с дороги хочет,

Виллан о рыцаре хлопочет,

Его в гостиницу ведет,

Оставя мула у ворот;

Несет неведомо откуда

Говену два больших сосуда

С водой для умыванья рук.

Других не видно было слуг.

И вот Говен за стол садится

Чтобы едою подкрепиться,

И подает виллан ему,

Как господину своему.

Когда Говен окончил ужин

И больше стол ему не нужен,

Виллан опять его убрал,

Чтоб вымыть руки, воду дал,

Затем Говену стелет ложе,

Где тот заснуть спокойно может, —

Так он заботится о нем.

И говорит ему потом:

«Говен, на мягком ложе этом

Один проспишь ты до рассвета.

Но прежде, чем ты ляжешь спать,

Хотелось мне тебя позвать

Игрой друг друга позабавить.

Я о твоей наслышан славе,

Великий подвиг ты сверши,

Но только ото всей души,

А потому решай свободно!»

И тотчас рыцарь благородный

Ему согласие дает.

Он говорит ему: «Идет!

Не отступлю я, Матерь Божья,

Себя не запятнаю ложью.

Здесь ты хозяин, здесь твой дом».

И молвит тот: «Ты топором