Теперь, — когда я проснулся…
Шрифт:
Мул к замку приведет его,
Но не добьется ничего
Он в замке мирными путями».
Тут Кей, склонясь, промолвил даме,
Что он поедет за уздой
В какой угодно край чужой;
Пусть только поцелует дама
Его — и он поедет прямо.
И хочет Кей ее обнять.
«Нет, — говорит она, — вам дать
Не соглашусь я поцелуя,
Но привезете вы узду —
Тогда на все для вас пойду
И вам отдам я во владенье
Себя и все мое именье».
И должен Кей был отойти.
Она ж велит ему в пути,
Не опасаясь заблудиться,
Во всем на мула положиться.
И вот решает сенешал
Покинуть королевский зал.
Тотчас же — драгоценно время! —
Он продевает ногу в стремя,
И шпоры мулу он дает.
И видят все, как он вперед
Поехал быстро, одинокий,
Лишь меч на поясе широкий.
А девушка дрожит от слез;
Она не верит, чтоб привез
Уздечку рыцарь ей обратно.
Не слышит Кей мольбы невнятной,
И быстро едет он вперед,
А мул уверенно идет
Дорогой хорошо знакомой,
Как будто направляясь к дому.
И долго шел долиной мул,
Но, наконец, он в лес свернул —
Большой, таинственный, дремучий.
Дорога становилась круче.
И вдруг из чащи, из кустов
Идёт толпа ужасных львов,
И леопарды, и тигрицы,
И это все зверьё стремится
Туда, где рыцаря шел путь,
И некуда ему свернуть.
Ему зверями — так их много! —
Совсем заграждена дорога,
И рыцаря объемлет страх.
Звон поднялся в его ушах,
Судьбу клянёт он, что велела
Ему за это взяться дело, —
Из-за него ведь сенешал
В дремучий лес к зверям попал.
Но звери из почтенья к даме
Упали на колени сами
Пред мулом, что ее носил
И неизменно ей служил.
Зверей коленопреклоненье
Являло к даме уваженье,
И по опасному пути
Спокойно может мул пройти:
Так уважают даму звери.
Но Кей едва спасенью верит.
И хочется ему скорей
Убраться ото всех зверей.
Уходят звери всей толпою,
Кей едет узкою тропою,
Которой мул его понес;
Вокруг кустарник дикий рос,
Но это все не отпугнуло
Знакомого с тропинкой мула,
И выбрался из леса он,
Где Кей зверями был смущен.
Лесная кончилась дорога;
Проехал дальше он немного,
И вот ущелье перед ним
Сокрылось черное, как дым,
И сенешалу стало ясно,
Что путь здесь предстоит опасный,
И вряд ли в мире кто-нибудь,
Свершая этот страшный путь,
Не размышлял, о смерти грозной.
Но отступать уж было поздно,
В ущелье должен он войти,
Иного больше нет пути.
И вот, от страха цепенея,
Он едет вниз и видит: змеи,
Тарантулы и пауки,
Ужей огромные клубки,
И, потрясая головами,
Все гады извергают пламя.
И страхом рыцарь был объят,
Но был всего ужасней смрад,
Что испускали эти гады.
Столь отвратительную падаль
Впервые видел сенешал,
И хорошо, что не упал
Он от зловония на месте.
Он думает: с зверями вместе
В лесу остаться б я был рад:
Ведь здесь невыносимый смрад!
Здесь в глубине ущелья смрадной
Зимы дыханье безотрадной,
Здесь посреди ужасной тьмы
Царит ненастие зимы,
Здесь никогда не будет зноя,
Здесь ветер, непрестанно воя,
Несет в дыхании зиму, —
И прямо в грудь летит ему
Зловоньем напоенный ветер.
Не знаю, кто и где бы встретил
Так много мерзости зараз.
И вот, не поднимая глаз,
Проехал он через ущелье —
И на душе опять веселье.
Пред ним зеленый ровный луг,
И душу отпустил испуг;
Он знает, что уже не надо
Бояться умереть от смрада;
Вокруг и чисто, и светло.