Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Короче, Тоня этот его проект одобрила, и Грач взялся за дело.

А, и самое главное: экспериментатор попросил, чтобы ему для опытов в этот раз дале не одних только хлюпиков, а ещё пару-тройку рабов средней комплекции и одного здоровяка. Так, дескать, выборка будет репрезентативнее.

Короче, тем самым здоровяком, так нужным для репрезентативности выборки и оказался Андрюша Садовников.

А случилась ведь эта вся бодяга в мае 2015-го, аккурат через месяц после того, как Грача заведующим лабой назначили.

У Тони в хозяйстве такие дела в долгий ящик не откладывают. В том же самом мае пятнадцатого начались эксперименты на людях.

В подробности этого тониного проекта я здесь вдаваться не юуду: рассказывать о всех его участниках было бы слишком долго, и рассказ этот вряд ли был бы кому-то интересен.

Скажем поэтому только о Садовникове.

Так вот, Садовникова Грач просто закармливал наркотиками.

Едва ли не каждый день он заставлял его горстями жрать таблетки, втягивать носом всевозможные порошки и курить пропитанный необходимыми реагентами чайный лист.

И если бы только это.

Но нет.

Очень скоро (уже летом пятнадцатого) Грач облюбовал для своих опыток несчастные Садовничьи вены.

Обычно этот жирный карьерист делал Андрюше по два-три укола в неделю.

Впрочем, обычно – это ещё не всегда.

Если у Грача случался вдруг внезапный прилив творческих сил, он мог делать и по два укола в день.

Да, процесс научного поиска у Грача был прост и незатейлив.

Каждый божий день он с утра пораньше принимался что-то бодяжить в своей лаборатории. Потом он это что-то давал подопытным и смотрел, что с ними потом будет.

Дальше в зависимости от того, что происходило с подопытными, он делал выводы о своих недоработках и на следующий же обычно день готовил новое, уже исправленное снадобье.

И хотя в школе у нас многие зубоскалили по поводу того, что Грач, мол, нещадно тонин бюджет пилит, определённых успехов этот толстяк всё-таки добился.

Так, помню, Садовников мне рассказывал, что как-то раз после того, как Грач ему укол сделал, он (Садовников) ни то что уснуть, а даже сесть не мог двое суток. Такая, говорил, гиперактивность напала, что вот реально на месте не мог усидеть, так и тянуло работать. В другой раз, правда, Грач что-то напутал, и Андрюха так же двое суток мучался от жуткого тремора, учащённого сердцебиения, сильной головной боли и повышенного потоотделения.

Дважды даже случалось такое, что Грач сделал Садовникову укол в руку, а потом эта рука покраснела, распухла, стала страшно болеть и даже слегка пованивать.

Когда это в первый раз случилось, Садовников вообще думал, что умрёт. Он думал, что это у него не то заражение крови, не то и вовсе газовая гангрена.

Но ничего, все обошлось. Оба раза Садовников оклемался.

Все эти опыты, однако, не прошли для Андрюхи даром.

Он очень быстро, буквально за одно летом превратился в законченного нарика.

Конечно, Садовников и до всего этого баловался наркотиками.

Как я уже говорил, амфетамин этот товарищ жрал ещё до своего попадания в рабство. Когда же он стал рабом и начал регулярно ездить на тонину дачу, то там он пристрастился к курению конопли. Её у Тони вообще многие рабы курили.

Но это всё было несерьёзно.

Теперь же он влип по-крупному.

Да, в превращении Садовникова в наркомана решающую роль сыграли именно опыты Грача.

Садовников стал наркошей. Он теперь не мог жить без наркотиков.

А со временем ещё ему стало мало тех снадобий, какие ему давал Грач, и он стал регулярно покупать наркотики в этих тониных лавочках для рабов и всех желающих (да, лавочка у Тони была далеко не одна).

Параллельно с этим, надо сказать, Садовников продолжал хавать в огромных количествах всю эту химию для бодибилдеров.

Спортом он тогда уже, понятное дело, давно не занимался, но искренне надеялся, что тяжёлая работа на даче этот самый спорт заменит.

И да, вдобавок ко всему вышеперечисленному Садовников ещё и пил. Причём хорошо так, уверенно.

В таком режиме прошло два года.

Садовников бухал, торчал и очень много работал.

Работал он по-прежнему до седьмого пота.

Опыты Грача всё никак не кончались.

И так бы оно, наверное, всё и тянулось ещё бог знает сколько лет, если бы 31 мая 2017 года Андрюшу не хватил инфаркт.

Случилось это с ним почти так же, как и с Глебом, во время работы.

Садовникову, правда, повезло меньше, чем Глебу.

У Грэхэма это всё произошло прямо в усадьбе. Садовникова же удар как назло настиг в глухом лесу.

А случилось это вот как.

Весной того года Тоня (предварительно посовещавшись с Грачом, разумеется) решила провести один эксперимент из области агрономии.

Дело в том, что до этого момента они у себя всю коноплю выращивали только в теплицах.

В открытый грунт её никогда не высаживали. Боялись заморозков и неблагоприятной погоды вообще.

Оно и понятно: растение-то ценное.

В том году, однако, Тоня решила изменить обычной практике и высадить с десяток кустов марьиванны под открытое небо.

Мало ли, вдруг приживутся?

Посадить драгоценные кустики решили не где-нибудь, а в глухом лесу.

Почему – в принципе понятно.

Хозяйство к тому времени так разрослось, что свободного пространства близ тониного дома практически не осталось.

Одни только теплицы два с лишним гектара занимали.

Вот и стала тогда Тоня осваивать близлежащие леса.

Короче, выделили делянку в лесу. В самой чаще выделили. Деревья там порубили.

Деревья-то порубили, но пни-то остались.

Вот эти самые пни и выкорчёвывал в тот день Садовников. Работал он в одиночку.

Тогда-то с ним инфаркт и приключился.

На следующий день пришёл на делянку Вдовин (о нём я ещё расскажу). Садовникова пришёл сменить.

Ну, пришёл и видит, что Садовников на земле в неестественной позе валяется: сам весь на спине лежит, конечности в стороны раздвинул, в левой руке топор зажат (он этим топором корни рубил). По лицу Андрюшкиному муравьи ещё бегали.

Ну, решил Вдовин, всё, умер.