Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Тут надо пояснить, наверное.

На тониной даче каждому рабу полагалось бесплатно двести граммов какого-нибудь крепкого алкоголя в день.

За хорошую работу можно было получить себе прибавку ещё в двести, но уж никак не больше.

Получались жалкие четыреста граммов в день.

Но разве же этим напьёшься как следует?!

Вот и приходилось несчастным рабам себе ещё докупать за свой счёт уже.

Кстати, на бесплатном бухле Тонька тоже экономила нещадно.

Ударный, практически каторжный труд вознаграждался обычно самым дешёвым пойлом.

Так, один товарищ рассказывал, что им подавали коньяк, который пах как жидкое цветочное мыло и окрашивал стаканы в благородный светло-коричневый цвет.

Короче, Тоня просто тупо спаивала, приучала к курению и сажала на наркотики своих несчастных рабов.

И всё только для того, чтобы бабок побольше загрести!

И, надо сказать, загрести ей очень даже удавалось.

Тут нельзя, конечно, сказать, что если ты на тонину дачу поехал, – то всё, считай пропало, мол, быть тебе сто процентов алкашом и нариком. Нет, тут такого нет. Не все рабы у нас заканчивали как Губкин или Грэхэм.

Далеко не все.

И всё же.

Пили на тониной даче очень много. И почти все, кто туда попадал, – рано или поздно начинали пить. Среда там была такая. Пьяная.

Поймите правильно, люди там каждый день работали все (ну ладно, почти все) реально вот до седьмого пота.

А когда ты поработаешь часов эдак четырнадцать на грядках в согнутом положении, – и у тебя спина болит страшно, и руки, и ноги, и жрать вдобавок неимоверно хочется, и глаза у тебя слипаются, а сонливость даже не наваливается, а скорее напрыгивает и валит с ног, – тогда тебе не до чтения умных книжек явно.

Хотя какие там книжки!

На даче-то из развлечений одна водка и была. Ни тебе танцев, ни тебе песен у костра…

Даже секса – и того…

Ну, не сказать, конечно, что прям совсем не было.

Был, разумеется, но не в таких количествах, как некоторые могли бы подумать.

«Журнал патриотического школьника», помню, писал о сексе на этой треклятой даче так, будто там творились настоящие египетские ночи.

Это, конечно, была обычная пропаганда, призванная заманить в рабство как можно больше жадных до секса дураков.

На самом деле всё было куда скромнее.

Вот, помню, рассказывал мне как-то Денис Крыса о том, как у него на этой даче один раз почти случился секс.

После рабочего дня они с товарищем решили малость поразвлечься.

Вот сами представьте.

Вонючий барак для рабов тогда ещё третьей категории.

Темень внутри – хоть глаз выколи.

Оно и понятно: электричества-то нет. На грязном полу спят, замотавшись в какое-то тряпьё, усталые, почти измождённые молодые люди гламурно-бомжеватого вида.

Спят вповалку, как хомяки.

Что неудивительно: в бараке ужасно холодно. Не так, конечно, чтоб совсем окоченеть, но на дворе всё-таки октябрь месяц, пусть и самое его начало.

Короче, начал Денис своё дело делать. Штаны, значит, приспустил, уже на спину своему товарищу залез и…

Да так и заснул в этой неудобной во всех смыслах позе. Товарищ его, что интересно, тоже вырубился.

Так они и пролежали до утра друг на друге.

Утром, понятное дело, весь барак над ними ржал.

Так что раем для пикапера тонина дача была только в пропагандистских статьях в «Журнале патриотического школьника».

Впрочем, не будем так уж сильно сгущать краски.

В конце концов, уж чему-чему, а сексу место в жизни у нас находилось всегда.

Многие на даче умудрялись отлынивать от работы и вместо того, чтобы батрачить от зари до зари на благо Тони, – прятались по всяким укромным уголкам и занимались там сексом друг с другом.

Они делали это практически везде: в сараях с инструментами, в погребах с бухлом и всякими маринадами, в лесу на самопальной лесосеке, куда Тоня их дрова рубить посылала.

Вот, помню, был у меня дружок один, – Миша Морозов.

Он у Тони на даче теплицами заведовал.

У неё вообще в хозяйстве теплиц, было много на даче десятка три-четыре и в городе штук пять.

Он заведовал теми из них, где коноплю выращивали на продажу.

Как же он своим положением пользовался!

По два раза в день, бывало, сексом занимался. И не где-нибудь, а прямо на рабочем месте. Он просто звал своих товарищей к себе в одну из теплиц якобы по какому-то делу, потом отводил их в густые заросли марьиванны и предавался там с ними чистому разврату.

Так он проводил значительную часть своего времени на тониной даче.

Этот Морозов вообще половую жизнь вёл беспорядочную (что для нашей школы, в принципе, было нормально), в выборе партнёров был неразборчив (что было гораздо хуже), и потому в один прекрасный день подхватил от какого-то благодетеля вирус иммунодефицита человека.

Впрочем, умер он не от него, а от отравления бледной поганкой.

Но это уже совсем другая история.

Её я вам расскажу чуть попозже.

Тоня, понятное дело, всеми силами боролась против этих сексуальных игр в экзотических местах.

Ударовцы постоянно ловили и секли розгами (а иногда даже батогами) тех, кто предпочитал заниматься любовью, а не работой.

Это, надо сказать, помогало мало.

Другое дело – алкоголь.

Да, бухло Тоньке было нужно ещё и для того, чтобы хоть немного отвлечь своих рабов от секса.

И не только от секса. Водка ведь так хорошо, так надёжно избавляет от всяких там нехороших мыслей про прибавочную стоимость и другие неполиткорректные экономические категории.

Короче, с чем-чем, а с сексом на тониной даче была напряжёнка.

Впрочем, как я уже говорил, не сгущайте краски.

Вся эта принудительная асексуальность касалась только рабов низших категорий.

Впрочем, иногда и они тоже получали возможность вдоволь отдохнуть и вплотную, серьёзно так заняться плотской любовью. Это случалось, если парочка низших получала себе синекуру на двоих. Вот тогда это был настоящий праздничный марафон всякого разного секса.

Короче, читай интермедию про кабанов.

Но такое случалось нечасто.

Так, это я про низших рабби (так у нас частенько называли рабов) сказал.