Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
И знаете: ему в России всё, – вот прям вообще всё!, – просто до невозможности нравилось. Какой-то ксенопатриотизм у него наступил, ей-богу...
А уж когда Марк уезжал обратно, – что тогда началось!
Ехать домой он должен был на автомобиле, управляла которым учительница русского языка из 1497-й школы.
Наши учебные заведения к тому времени уже объединили, хотя «Протоном» получившее нечто ещё не называлось.
Вот и выпало поэтому той училась везти Марка через половину Европы в его родной Ганновер.
Кстати, именно эта учительница потом сделалась
Впрочем, я у неё тогда пару книжек отобрал. Но это всё позже. В мае семнадцатого это было.
Провожали немца у нас так же, как и встречали, – то есть всем миром.
Проводы растянулись на целую неделю.
В течение всего этого времени Марк кутил что было сил. Набивал себе брюхо тортами и колбасами, вливал в себя литрами коньяк и ром.
Боялись, как бы у него в пути белая горячка не началась. Зря боялись. По дороге-то она как раз и не началась.
Когда Марк уже садился в машину, – вокруг последней собралась толпа в четыреста человек. Тогда же нашему немцу вручили, что называется, на дорожку, один маленький презент. Это была огромная сумка. В сумке лежали семнадцать бутылок очень хорошего крепкого алкоголя: ром, абсент, коньяк, виски...
Дорога домой заняла четыре дня.
Всё это время Марк беспробудно бухал. Очень уж ему хотелось допить весь тот алкоголь, что ему в России подарили.
Допить он его, к сожалению, не успел. Четырёх дней оказалось мало. Выпил он тогда около половины того, что ему было подарено.
Белочка настигла его уже в Германии. Через два дня после возвращения домой.
Русичка к тому времени уже, понятное дело, уехала, а потому выслушивать от немецких бюргеров претензии ей не пришлось.
Впрочем, скандал в итоге всё равно разразился, хотя Нине Ивановне и удалось его довольно быстро замять.
После этого случая Марк в Россию, как вы понимаете, больше по обмену не ездил. Родители не отпускали.
Контакт он с нами, впрочем, не потерял. Со многими из наших он до сих пор активно переписывается.
Говорил, появится возможность, – сам приедет. Уже просто так, а не по обмену. В Германии, говорит, ему теперь несладко. Обрусел, дескать, за один год. Чувствует себя в родной стране чужаком. Другие немцы с ним теперь неохотно общаются.
Что же касается участия нашей школы во всех этих программах обмена учениками, – то на нём крест поставить не удалось. Как бы ни хотели того всякие высокие начальники.
В будущие годы к нам откуда только ни приезжали! Из Америки, правда, в основном, из Англии.
Впрочем, бывали у нас и гости из континентальной Европы: кроме Марка ещё парочка немцев к нам приезжала, французов тоже двое было, итальянка одна...
Многие из них приезжали к нам по обмену либо на год, либо хотя бы на семестр. С этими происходило примерно то же самое, что и с Марком. Конечно, у кого-то было так, у кого-то эдак, у каждого случая какие-то свои особенности
были, – но в общих чертах все посетившие нас иностранцы повторили судьбу Марка.Сначала, когда они только окунались в нашу протоновскую жизнь, – их ожидал такой мощный культурный шок. Постепенно они втягивались, привыкали, а затем начинали получать удовольствие.
Домой все возвращались настоящими школьниками и по совместительству ярыми русофилами. Дома их, понятное дело, никто за эти их приобретённые здесь привычки не жаловал. Поэтому все они по возвращению домой сразу же начинали мечтать о новой поездке в Россию. Ну, а пока поездка не представляется возможной, – остаётся в жизни одна лишь отрада. Интернет-переписка с русскими друзьями.
Да, со всеми этими иностранцами наши активно поддерживают связи. Теперь это совсем нетрудно. В компьютерный век, в конце концов, живём. Расстояния теперь не такая уж большая помеха.
Но это всё касается только тех, кто приезжал к нам надолго, – на полгода, на год.
Были ещё те, кто к нам отправлялся к нам на разные небольшие сроки, – на месяц или на неделю.
Эти так и уезжали домой в состоянии культурного шока и с твёрдо укоренившейся в их юных мозгах мыслью, что русские – самые настоящие варвары.
Да, приезжавших к нам на небольшое время мне искренне жаль. Они так ничего и не успели в этой жизни понять.
Впрочем, ещё про кое-что важное я вам не сказал.
Не сказал про судьбу Андрея Тихони.
Впрочем, про него и рассказывать-то нечего. Прожил он каким-то образом год в Германии да и вернулся назад. Про поездку свою он рассказывать никогда не любил. Говорил, ничего хорошего он на земле Гёте и Шиллера не видел и ехать туда никому не советует.
Про то, что с Тихоней случилось дальше, – я здесь рассказывать не буду. Слишком долго получится.
Эх, вот оглянуться не успел, – а время-то моё и вышло. Полностью вышло. Совсем.
А ведь я ещё о многом, об очень-очень многом не успел сказать!
Я так ничего и не рассказал вам про Кирилла Семеновича и его банду еврейских гопников. Ни словом не обмолвился о наших гламурных, метросексуальных, гомосексуальных чеченцах, корчивших из себя ни то актеров Голливуда, ни то порнозвёзд. Ничего не рассказал про многочисленную и сплоченную польскую общину в нашей школе. Преступно замолчал, какие прекрасные спектакли ставила у нас Юлия Николаевна. Один только балет «Преступление и наказание» чего стоит!
Огорчает то, что я почти ничего не успел рассказать про наших девушек и про мои с ними отношения.
Никогда я не забуду, как хорошо было проводить время в обществе Светы Солнцевой. С ней я наслаждался воистину сократическими беседами! И не только беседами...
Да, конечно, сексуальная сторона у всех контактов присутствовала. Притом присутствовала очень и очень явно.
Но было там и кое-что ещё помимо секса.
Юлька, Света, Ульяна и ещё многие другие наши девушки – были в первую очередь безгранично талантливыми, прекрасно образованными и до крайности смелыми людьми. И они мутили такие дела, что просто дух захватывало.