Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
И что же делают пошляки, когда в конечном итоге случается трагедия?
Пожимают плечами, разумеется!
Мы, дескать, ни при чём! Мы и не знали-то толком! Думали – манямир, а оказалось…
Нам давно уже пора признать, что всякий манямир – это опасное антиобщественное явление.
Знаете, это страшно: осознавать, что в нашем обществе живет огромное количество людей, у которых в голове – злобный мракобесный бред.
Когда таких людей много, – они начинают влиять на жизнь всего общества. Примеров тому мы видели уже достаточно. Достаточно будет вспомнить конспирологов всех
На этом, конечно, проблемы не заканчиваются.
Следует помнить, что любой так называемый манямир остаётся таковым лишь до того момента, пока у его носителя не появляется в руках оружие.
А ведь Юлька-то с оружием никогда не расставалась…
И всё, что было ей в тот вечер сказано, – было сказано вполне серьёзно.
Да, Юлька всегда отличилась жёсткостью и прямотой суждений. Это Солнцева любила нанизывать одну на другую всякие риторические красивости, придавая своим суждениям (подчас совершенно чудовищным) более-менее удобную для восприятия форму. Юлька же просто направляла на собеседника клокочущий мутный поток своего сознания. Она говорила всё именно так, как думала. И это было прекрасно.
Впрочем, даже высказанная Аввакумовой программа оказалась недостаточно радикальной для наших господ и рабов первой категории.
Да и была ли это программа?
Скорее всего нет. Юлька сама не считала эту речь программной. Скорее уж это были её собственные мысли вслух. Однако же мысли весьма характерные для того общественного слоя, к которому их носительница принадлежала…
Впрочем, и тут всё было несколько сложнее.
Конечно, после того проведённого с Юлькой вечера я целую неделю пытался прийти в себя, – до такой степени высказанные Юлькой идеи и конкретные предложения поразили меня своей дикостью. Честно говоря, всё никак не мог примириться с мыслью, что Аввакумова это говорила всерьёз.
Вскоре, однако, это странное ощущение полной ошарашенности стало ослабевать, а затем и вовсе прошло. Наверное, прошло бы ещё совсем немного времени, и я бы окончательно свыкся с мыслью о том, что моя одноклассница… Честно говоря, даже не знаю, как её и назвать-то толком.
Короче, я почти уже примирился с тем, что Юлька придерживается таких вот необычных политических взглядов. Очень правых взглядов.
И вот тут-то в моей жизни состоялся ещё один разговор.
Этот последний разорвал мне мозг окончательно.
Да, не спорю: юлькина речь привела меня в состояние шока и тихого ужаса. Но вот последующая беседа со Светой Солнцевой заставила меня пережить нечто куда более серьёзное.
А произошло всё это таким образом.
С того момента, как я выслушал юлькину речь, прошёл месяц. Июль закончился. Начался август.
В один из августовских дней я зашёл домой к Свете Солнцевой. Зашёл, разумеется, по тому же делу, по которому за месяц до этого заходил к Аввакумовой.
Так вот, пришёл я домой к Солнцевой.
Хозяйка встретила меня радушно. Сразу провела в гостиную и усадила есть.
За едой мы, понятное дело, разговорились. Стали обсуждать всякое.
Тут я про юлькину речь и вспомнил. Решил узнать, что по этому
поводу Света думает.Ну, я ей и пересказал всё, что за месяц до того услыхал от Аввакумовой.
Всё время, пока я говорил, Света внимательно слушала. Смотрела она при этом не на меня, а куда-то в пространство. Переодически она кивала головой и повторяла: «Та-а-ак…».
После того, как я закончил пересказ юлькиной речи, Света ещё некоторое время продолжала молчать, по-прежнему глядя в пространство. По выражению её лица было видно, что она обдумывает услышанное, хотя и не слишком напряжённо.
Так прошло ещё минуты две-три.
Наконец, по-прежнему не глядя на меня и обращаясь, разумеется, не ко мне, а скорее ко вселенной, Света Солнцева произнесла снисходительно-надменным фальцетом: «Да-а-а… Это как раз в духе Аввакумовой...».
После этого она вновь замолчала на пару секунд, а потом произнесла:
– Я всё поняла. Это всё действительно очень похоже на Аввакумову, – тут она снова замолчала, потом перевела взгляд на меня, уставилась мне прямо в глаза и продолжила всё тем же снобским тоном. – Так ты хочешь знать, что по поводу всего этого думаю я, верно?
Я кивнул головой.
– Хорошо, – равнодушно произнесла Света, устраиваясь поудобнее на диване. – Честно говоря, Юлька на мой взгляд слишком уж прямолинейна. К тому же она всё ещё не смогла изжить этого своего увлечения стройными на первый взгляд политическими программами.
Понимаешь, существует два основных подхода к политике.
Первый подход – это подход демократический. Он широко известен.
Собственно, многие люди думают, что этот способ здесь вообще единственный, а других кроме него нет вообще. Это, конечно, не так.
Что подразумевает демократический подход?
Политика существует для того, чтобы разные группы людей могли отстаивать свои интересы. При этом, однако, она здесь (хотя бы формально) считается делом высокоидейным.
Оно и понятно, ведь свои интересы люди оформляют в политические доктрины. Затем на основании этих доктрин они объединяются в партии. Во главе каждой партии стоят профессиональные политики.
Понятно, разумеется, что на самом деле всё иначе, но в теории также предполагается, что лидеры партий – честные люди, которые свято верят в то, о чём говорят.
Политические партии ведут между собой борьбу.
Главная цель в этой борьбе – добиться наибольшей поддержки народа.
Чаще всего речь здесь идёт о парламентском противостоянии, где нужно заманить к себе как можно больше избирателей.
Впрочем, следующая демократическому принципу партия может находиться в подполье.
Строго говоря, это патология, но такое бывает.
Поэтому означенные партии стремятся из подполья выбраться.
Чаще всего они стараются приобрести народную поддержку, а потом с её помощью добиться легализации.
Бывают, однако, среди них и те, кто готов действовать более решительными методами.
Таковы, для примера, многие социалистические организации. Стратегия таких партий очень проста. Она состоит в том, чтобы привлечь на свою сторону как можно больше людей, а затем совершить с их помощью революцию.