Теперь я Волан-де-Морт?

Но её нашли.

— Мисс! — крикнула кто-то из магловских женщин.

— Да? — сказала она, борясь с болью и кровотечением.

— Ну и напугали вы нас, мисс, мы уж думали, вы исчезли из палаты.

— Исчезла?

— Где вы пропадали?

— Где? Где пропадала? — её вели по грязным коридорам, она покорно шла. Голова затуманивалась. Всё словно куда-то плыло… — Если бы я и сказала вам, где… всё равно вы не поверите. Мне нужно было в туалет.

— Вот и ваша кровать, напрасно вы встали. Туалет… Сейчас принесу… Вы слишком взбудоражены!

— Вы думаете? — пробормотала Меропа. — Так это был сон? Может быть… Хороший сон…

Она опустилась на своё смертное ложе, от которого исходило слабое чистое веяние уготованного ей конца, близкого конца, пахнущего грязью. Едва она коснулась кровати, как уснула.

Её дыхание оборвалось. Смерть поглотила её.

Конец POV Меропы Гонт.

В Магической Англии в 1984 году лицом, пожелавшим остаться неизвестным, был основан благотворительный фонд Меропы Гонт. Также появился памятник самой Меропы, на взгляд обывателей слишком уродливый. Идут годы, на могиле Меропы Гонт опять и опять появляются цветы. И казалось бы, что тут странного, ведь многим помог этот фонд. Но эти цветы появляются каждую ночь. Будто с неба падают. Огромные, красно-голубые, и ни один ботаник не может сказать, где такие растут. Цветы пламенеют, искрятся прохладными удлинёнными лепестками, они словно красное и голубое пламя.

POV Альбуса Дамблдора.

Альбус в сотый раз проверял письмо и воспоминания от Антонина Долохова. Может, недавно сделанный волшебный глаз барахлит? Слишком просто, словно в ловушку зовут. Однако всё было похоже: Пожиратель Смерти, почти как Снейп, просил его убить Волан-де-Морта и его ребёнка, а женщину — Елену, оставить для себя. «Елена»… Сложный вопрос. С одной стороны — никакой Елены нет, никто не видел одновременно в бою Лорда и его ученицу, это просто странная игра Волан-де-Морта. Но с другой — Снейп приносил новости, что видел Елену в то время, пока Волан-де-Морт был в картине.

Зато теперь он знает, где и как приложить свои силы… И представляет, что, вернее кто, является седьмым крестражем.

Очень хотелось посоветоваться с Фламелем, но зачем? Тут половина первокурсников Хогвартса скажет, что его нынешний план — бездарен, чудовищен, бессмысленен и состоит почти из одних если. Даже на фоне предыдущих планов.

Альбус допускает, что Фламель при личной встрече сумеет его переубедить уйти вместе с ним «в новый рассвет». Нет, он нужен здесь.

Он уже разработал схему ритуалов, единственное, что его смущало — что делать потом, когда у него будет сил не меньше, чем у Волан-де-Морта под Азкабаном и усиленная, но и умирающая Бузинная Палочка.

Он всегда думал, что мысли могут быть какие угодно. Мысли ничего не значат, пока они не превратились в поступки.

Но сейчас ему было физически больно думать.

Посадить Пожирателей в тюрьму? Сразу после его смерти их выпустят.

Убить их всех? Геллерт бы оценил. Но Геллерт показал, как точно не надо делать ни при каких обстоятельствах. А ещё, он точно знал — в доме Лестрейнджей он допустил непростительную ошибку.

Людей нельзя убивать. Кроме, быть может, Волан-де-Морта. Проблема в том, что он даже сейчас видел путь к победе, для этого всего лишь надо переплюнуть в жестокости Грин-де-Вальда и Волан-де-Морта. Некоторые считают его святым. Ошибаются. Он прекрасно видит соблазн лёгких решений, планов, рождённых с одной целью — не напрягаться. К нему тоже иногда «стучится» тень Грин-де-Вальда — «самого лучшего пророка всех времён и народов», преследующая всех политиков, нашёптывающая превратить народ в неисчерпаемый «расходный материал» на пути в личное бессмертие или к славе. И дело тут не в дискуссии «о роли личности в истории» и о «цене вопроса». Даже если бы Грин-де-Вальду удалось достигнуть успеха и «поднятая на дыбу» Геллертом страна была бы экономически и магически модернизирована и стала «сверхдержавой размером с земной шар». Дело не в известной метафоре, что «Грин-де-Вальд дал Германии своих демонов», которая является квинтэссенцией намеренно примитивных и циничных представлений о его «заслугах перед страной и народом». Все эти разговоры вторичны и не время для очередного обострения. Даже сейчас в определённых кругах Грин-де-Вальд в глазах многих является воплощением «идеального правителя», обладателем неотъемлемых качеств «народного руководителя», «вождя». «Герой», что сам шёл в бой, что не боялся запачкаться, что ничего для себя не брал.

Наглядней будет представить, что Грин-де-Вальд победил или просто посмотреть на его пропаганду изнутри. Мифология о Грин-де-Вальде сформирована властью, начиная, как известно, с самого Грин-де-Вальда, лично правившего курс истории. Это — сознательно сконструированный образ, предназначенный не только для одного носителя власти, но — для воспроизводства, для политического наследования. Именно в этом — его особенная опасность и бессмысленность. Это политический миф, как правило, предназначенный исключительно для того, чтобы снова и снова пытаться стать реальностью. Миф состоит из множества важных частей. Самая первая из них — это отретушированная и местами просто переписанная биография «вождя», по прочтении которой возникает образ «солнца без пятен». Геллерт одним из первых магов века реализовал принцип «непредсказуемой истории», переписав сначала свою личную биографию, затем — историю захваченной им партии, а потом — историю всей страны. На мир сил не хватило. В этой сказке о Геллерте воплощена матрица «единственно верного выбора», при которой все другие варианты развития истории представляются абсолютно катастрофическими, вызывают панику и паралич воли. Особое место занимает фактор страха: страшно потерять «отца народов», страшно остаться без «мудрого вождя», страшно не видеть поводыря. Это всё превращает народ в стадо, успокаивающееся только при виде указующего перста.

Геллерт закрепил представления о неразумности народа как ведомой толпы, обосновывал неизбежность существования врагов вождя, которые очень показательно называются «национал предателями» и полностью оправдывает их моральное и физическое уничтожение — как персональное, под личным прицелом, так и массовое. И если уж всё равно убивать — почему бы не использовать с пользой? Покормим демонов. Именно Геллерт сформулировал тезис о том, что борьба обостряется по мере приближения «общего блага». Геллерт делал из народа полуполицейского, одна из главных задач которого — искать врагов и доносить на них, инициативно проявлять бдительность, публично требовать смерти «бешеных псов».

В результате удалось сделать из народа карателя и садиста, полностью оправдать насилие как главный инструмент управления государством, страной. Уничтожение политических конкурентов, грабительское отчуждение собственности, ликвидация целых сословий и народов, заливание кровью провалов на фронтах войны представляется не только оправданными, но и необходимыми жертвами, когда «жертвователь» вызывает благоговение, а его жертвы — либо презрение и ненависть (для врагов), либо — смиренное сочувствие и сострадание (для павших на войне).

Сам Геллерт заранее оправдывал массовую гибель миллионов людей, как неизбежные и необходимые народные бедствия, он формулирует участь народа как главной жертвы, но публично — главного предмета заботы власти. Убитые молчат, а оставшиеся в живых должны быть счастливы. Полностью оправдывает отсутствие свободы как основы общественной жизни. Согласно концепции, народ свободен любить вождя, служить вождю, преклоняться перед вождём. Других свобод не существует. Полностью оправдывает отсутствие свободы совести, свободы убеждений, права выбора. Государство поселяется в нутро каждого отдельно человека и оправдывает уничтожение любого, в ком государство не прижилось. Миф о Геллерте основан на тотальной государственной агитации и пропаганде. Он предусматривает «ложь во спасение», создание перед народом идеальной картины жизни, при которой вера в счастливое настоящее становится священной обязанностью каждого, а усомнившихся ждут концлагеря, пытки, смерть. Сам Геллерт развращает культуру идеологией: он делит произведения искусства и культуры на две категории — правильные и неправильные, полезные и вредные. Первые поощряются, вторые уничижаются и часто ликвидируются вместе с их авторами и носителями.

Построенная на предположении материального благополучия, концепция Геллерта способствует нищете и уменьшению производительности труда: полностью обесценивается личное значение труда. Труд может быть только «для Родины», «для партии», «для вождя», но не для самого человека. Оправдывает массовый подневольный труд роль народа как «рабочей силы», которую нужно научиться эксплуатировать. Чем дешевле, тем лучше. Тех, кто хорошо работает, в стране ненавидят: после этих «трудовых подвигов» для всех поднимаются обязательные нормы выработки. Сам же вождь — допустим, Геллерт, — это сказка о тотальном управленце, сверхчеловеке, носителе сверхразума и сверхталанта.

Правитель в этом государстве получает моральное право на всё — в первую очередь на уничтожение препятствий на своём пути. Безумие представляется высшим проявлением разума. Государство, власть становятся сверхценностью, полностью довлеющей над народом. Человек, не любящий власть, не может найти себе место в этой системе, он в ней не просто лишний или нищий, он в ней чужой. В идеале — либо пытаемый, либо мёртвый. Отношения человека с государством выше отношений человека с человеком. Чужое преобладает над своим.